Если свекровь - ведьма - Касмасова Лилия - Страница 53

Тут мы остановились. А из причала вырвался сноп разноцветных искр и, будто фейерверк, осыпал яхту.

На меня и инспектора искры не попали, а вот Орхидею задело. Ее подкинуло в воздух, как волейболисты подкидывают мяч, и она вдруг оказалась сидящей на самой верхней перекладине мачты. Орхидея обняла руками мачту, чтобы не упасть, и завизжала.

Бондин и я смогли наконец подняться на ноги. Я выключила око.

— Там веревочная лестница, видите? — крикнул инспектор Орхидее. — Спускайтесь по ней!

— Ни за что! — прокричала Орхидея. — Она меня не выдержит! Я толстая!

По этому признанию я поняла, что Орхидея не просто боится, она потеряла голову от страха.

— Эта лестница выдержит и пятерых! — крикнул инспектор.

— Она не слезет, — сказала я.

— Тогда я полезу за ней, — сказал Бондин и подошел к лесенке.

Орхидея поглядела на него одним незажмуренным глазом и завопила в панике:

— Куда вы?! Вы расшатаете мачту! Вы сдурели, Бондин?

— Я вам помогу!

— Не смейте подниматься! Вы порвете лестницу!

Инспектор продолжал молча взбираться наверх.

— Я вас предупреждаю, еще один шаг и вам не поздоровится! — тонким голоском прокричала Орхидея.

Но инспектор медленно, но верно продвигался наверх.

— Я вас предупредила, — сказала Орхидея и шевельнула рукой.

Тут на инспектора свалилась прямо из воздуха куча яблок. Да не просто свалилась, а яблоками будто из пушки выстрелили, так что бедный инспектор не удержался на веревочной неверной лесенке и свалился на палубу.

Я подбежала к нему, но он уже поднялся, потирая ушибленное плечо.

— Вы сдурели, Орхидея! — возмущенно крикнула я обезумевшей тетке.

— Я же предупреждала, — чуть не хныча, сказала она в ответ. — Я же боюсь!

— Тогда спасайтесь сами! С помощью магии! — сердито крикнула я.

— У меня что-то воображение не работает, — ответила она плаксиво.

Ага, как Бондина яблоками закидывать, так оно работает, а как снять свой зад с дикой высоты и устроить где-нибудь в безопасности, так оно не работает!

Тут Орхидея, не переставая обнимать мачту, ухитрилась достать из кармана сотовый и приложить его к уху. Воскликнула она при этом что-то вроде:

— Вот и проверю его чувства!

Ей грозит свалиться с трехэтажной высоты, а она все свою песню — чувства чьи-то проверять вздумала!

Она что-то там бормотала в телефон.

— Что это за фейерверк в причале оказался? — спросила я Бондина. — Почему Орхидею на мачту закинуло?

— Я ведь пытался предупредить, — виновато сказал он, — только не успел. Это первая ловушка. Но нам еще повезло, что яхта ее разрушила, а то бы она сработала в полную силу.

— Ловушка? — не поняла я.

— Весловский скрыл от меня, что дом защищен. — И он пояснил: — Ловушками. Чтобы посторонние не проникли. У кого ключ — зайдет без проблем.

— Или отмычка? — с надеждой спросила я.

— Да, — кивнул он. — Только отмычка улетела за борт. Когда Орхидее не понравилось, что я попросил ее помолчать.

— Да ты практически приказал ей заткнуться. Хотя она и так молчала, между прочим.

Он хмуро сказал:

— Да знаю я, что сам виноват.

— Может, Мелисса сама нас на виллу впустит?

— Вряд ли она не слышала салют, с которым мы прибыли. Но туман на месте, — он приложил очки к глазам, — вон, сиреневый. А значит, ловушки включены.

— И как же мы тогда пройдем?

— Когда ведьмы ставят ловушки, они запрашивают на них разрешения в Департаменте Охраны Магического Имущества. И я только что сделал туда запрос и получил ответ. Так что у меня есть информация о паролях к ловушкам. Вот только…

— Что?

— Нужна магическая сила.

Магическая сила. А магия только у Орхидеи. Бондин проговорил:

— Попробую еще раз, — и снова уцепился за лесенку.

— Но почему ее туда закинуло? — поглядела я на Орхидею, которая сидела и, кажется, любовалась окрестностями.

— Потому что она перед этим сказала «Свистать всех наверх», — ответил он сверху, — это ловушка буквального исполнения слов.

Тут послышался странный звук. И звук стремительно приближался. Казалось, будто кто-то со свистом рассекает воздух кнутом.

К нам по небу быстро приближалась красная точка, скоро она стала фигуркой человека, и вот уже у верхушки мачты завис прямо в воздухе наш недавний знакомый — Николай, причем в каком-то красном халате. В солнечных лучах сверкнули лезвия его коньков.

Так вот чьи чувства она решила проверить! И проверила, надо же. Он явился ее спасать чуть ли не через секунду. Как рыцарь, который спасает принцессу от дракона. Интересно, а Миша бы ко мне через сколько примчался? Я думаю, так же. Прям сразу. А Бондин, например, примчался бы меня спасать? Фу ты, и при чем тут Бондин? Он-то не мой рыцарь. И с чего это я о нем подумала?

Бондин уже спустился с лесенки обратно вниз, на палубу, и, задрав голову, наблюдал, что там творится наверху. Я посмотрела на его рыжие лохматые волосы и на худые плечи. Тоже мне спасатель. Он Орхидею-то с мачты снять не смог. Но, надо быть справедливой, все же пытался.

Николай в это время советовал Орхидее:

— Не смотрите вниз, а смотрите на меня.

Орхидея ответила:

— На вас я могу. На вас мне нравится смотреть.

Николай ловко отцепил руки своей принцессы от мачты и переложил их себе на плечи. А потом вдруг вместе со своей нелегкой ношей метнулся вверх и прочь.

— К берегу! Неси меня к берегу, дурак!!! — донесся до нас голос Орхидеи.

Похоже, она пришла в себя. Но Николай улетал все дальше, невзирая на ее вопли и, кажется, какие-то там махания руками. И вскоре красный кружок, похожий на божью коровку, перебирающую лапами, исчез за изгибом скалистого берега.

Мы постояли немного, вглядываясь вдаль, но ничего оттуда больше не показывалось.

— Он ее навсегда унес, похоже, — заметила я.

— Похоже, — сказал инспектор. — Какой я все же глупец.

Последняя его фраза мне понравилась.

— Я так рассчитывал на нашу Орхидею, — продолжал он, взъерошивая и без того торчавшие, как колючки дикобраза, волосы. — А ведь если вызвать подмогу, она прибудет минимум через восемь часов.

— Это долго, — сказала я.

— Да. Твоего жениха уже женят.

— И куда он унес Орхидею? И зачем?

— Наверное, он подумал, что с нами ей грозят всяческие опасности.

Так и есть. Из-за нас ее на мачту закинуло.

Бондин выбрался на полуразрушенный причал, помог и мне перелезть через яхтенные канаты ограждения и спуститься на уцелевшие доски настила. И мы направились по нему к берегу.

— А почему он в красном балахоне был? — спросила я. — И в колпаке…

Инспектор пожал плечами:

— Успел уже переодеться в отпускную одежду…

— Отпускной одеждой были его брюки-сафари и цветная рубашка, — заметила я. — А красный кафтан ему должен на праздники полагаться.

— Может, он празднует начало отпуска, — сказал инспектор тоном, каким говорят: «Вот привязалась!»

Он остановился, надел очки и в задумчивости посмотрел на берег.

Я посмотрела на свой телефон. Было без пятнадцати шесть по местному времени. Я сказала:

— Чего мы стоим? На этой вилле, может, у них свадьба через пятнадцать минут будет… Нам надо туда попасть любыми путями.

— А ты колечко поверни.

Я повернула.

В конце причала, будто калитка, ведущая на берег, возникло овальное зеркало в затейливой металлической оправе, высотой в полтора человеческих роста.

— Ну и что, — сказала я.

— А ты иди, иди.

— Куда?

— Прямо.

Ну и что, и пойду. Там моего Мишу могут на двадцать лет заграбастать. Могут мою свадьбу отменить. А я уже черевички выбрала! Я уже представила, как говорю «Да» на вопрос регистраторши. То есть теперь уже шамана. То есть теперь уже мне этот вопрос вообще могут не задать! Или задать через двадцать лет! А я через двадцать лет почти что пенсионеркой буду! Ужас! Ужас!

Подбадривая себя подобными размышлениями, я двигалась к этому вроде бы безобидному, но почему-то внушающему какую-то безотчетную тревогу зеркалу.