Ворона (СИ) - Ти Александр "SunTee" - Страница 2

Обычный суицид меня не устраивал; вешаться, травиться, резать вены – это всё методы дилетантов. Слишком глупо. Я выбрал другой способ, я выбрал огонь. Почти как у индейцев, почти ритуал.

Разумеется, мне нужен был помощник, один бы я не справился. Впрочем, он у меня давно уже был на примете, ещё с того дня как в голову впервые пришла мысль о смерти. Моим помощником стал Роман, он работал барменом в маленьком баре на набережной, где я любил отдохнуть и пропустить бокал другой коньяка. Идеальная кандидатура, то, что нужно.

И вот, в назначенный день, когда всё было готово, я и умер. Долго и беспробудно пил, был в самом настоящем запое, ну и, как говорится, допился. Сгорел в пожаре. Пьяный уснул с непотушенной сигаретой, вот как сейчас помню. Да, всё так и было. Никто не удивился, все знали, что уже месяц я пытаюсь заглушить депрессию алкоголем и нахожусь на грани суицида. Соседи так вообще устали бороться со мной в последний месяц, пьянки у меня в квартире устраивались грандиозные. Участковый стабильно, два раза в неделю, приходил беседовать со мной.

Ах да, последними, кто общался со мной перед смертью, были мой «друг» и любимая жена. Я сам им назначил встречу у себя в квартире, попросил приехать. Для чего? Да просто надоело воевать, решил отдать им то, что они хотели. Считайте, сделал предсмертный подарок близким когда-то людям. Валере я полностью отписал компанию, а жене Наталье квартиру и машину. Всего несколько подписей и всё, бумаги были заблаговременно подготовлены юристом.

Они не скрывали удовольствия от победы, я видел, как они рады были, узнав, что я отдаю им всё. На меня смотрели победители, триумфаторы жизни. А как ещё смотреть на жалкое спившееся существо? Месяц в запое, в квартире грязь, всё потерял. Спёкся по полной, сгорел. Всё, что я заслуживал, это снисходительно жалостливые взгляды победителей.

А вечером случился пожар, и меня не стало. Вот так.

И да, Валеру скоро ждёт сюрприз. Вместо компании он стал владельцем больших долгов. Пока что их нет, но примерно через месяц выяснится, что один из контрактов выполнить возможности нет, и придётся выплатить огромную неустойку некой фирме "ИнтерДом", владельцем которой является – барабанная дробь – бывший бармен Роман. Кстати, очень умный парень оказался, цепкий. Сирота, всего около года как переехал в наш городок из какой-то деревни, а уже директор преуспевающей компании. Молодец! Не ошибся я с кандидатурой.

Ну вот и всё, похороны закончились, все разъехались. Ну и мне пора значит.

Эх, жаль на поминки не попасть! Послушать бы, каким я классным парнем был при жизни, но, увы. Да и не был я белым и пушистым, не верьте. Когда-то я, конечно, был добрым и заботливым человеком, но жизнь быстро показала мне, что нельзя быть таким наивным и доверчивым. Особенно если в людях не разбираешься вовсе. Хотя, что это я, о покойниках либо хорошо, либо никак. Хорошим я был при жизни, хорошим.

Вот новый я совсем не такой размазня и тряпка. Новый я цепкий, хитрый, злой, расчетливый. Я теперь другой. Новая прическа, очки, даже младше стал на два года и другое имя. Зовут меня теперь Роман.

Ладно, поеду футбол смотреть, Лига Чемпионов сегодня. Надо отдохнуть. Похороны себя это так утомительно.

Традиция

Было холодно и сыро. Мелкий, жутко противный дождь моросил с утра, не переставая. По-настоящему холодно и по-настоящему сыро. Как-никак осень, октябрь месяц. Хотя удивляться смысла не было, всё было как всегда. Каждый раз, когда мы здесь встречались, было холодно и сыро. Потому что всегда была осень, и всегда был октябрь. Традиции на то и существуют, чтобы всё было как всегда. Осень, дождь и растущие с каждым годом неловкость и отчуждение были неизменными атрибутами наших встреч здесь. Встреч одноклассников.

Встречались мы нечасто, да и далеко не всем классом уже. Жизнь разбросала маленький класс по всей большой стране, как случайно рассыпанный бисер разбегается по полу мелкими крупинками. Встречались на кладбище, так уж сложилось. Это тоже была традиция. Хотя нет, здесь была причина появления самой традиции, то, что заставляло нас встречаться. Именно здесь, среди разнообразия покосившихся деревянных крестов и гранитных плит было место наших встреч. Могила учителя.

– Давай, Таракан, – сказал Толик, привычно наливая водку в рюмку на могиле, – вот мы и снова здесь.

Эта была его традиция, разливать водку по рюмкам, наливать живым и мертвым.

Двадцать лет назад Таракан, так мы за глаза звали Владислава Ивановича, видел в Толике хваткого журналиста. Впрочем, как и во мне. Он видел нас журналистами, он как-то разглядел это тогда. Учил нас писать, думать. Он легко заставил нас поверить, что это наше, это наш путь. Именно тогда, когда мы и сами ещё не знали и не думали, кем хотим стать. И ведь это действительно было наше, у нас это получалось, он не ошибся.

Уже будучи в шестом классе, мы стали юнкорами районки, а через год нас уже печатали в главной республиканской прессе. Мы не боялись писать жёстко, чётко, порой грубо, но правдиво. Дети по-другому не умеют, что вы хотите. Они не боятся. Им нечего бояться, тумаки и шишки от жизни ещё впереди. Он учил нас главному – быть честными. Писать честно, думать честно, жить честно. Учил порой жёстко.

Помню, как меня вызвали к нему в кабинет прямо с урока, Владислав Иванович был тогда директором школы. Разговор был серьёзным, да другим он и не мог быть. Ведь по-другому мы легко могли поговорить когда угодно, на перемене, на уроке – он вел у нас литературу и русский язык – да я даже легко мог заявиться к нему домой, если требовалось. Но официальный вызов в кабинет директора предполагал крайнюю серьёзность. Тогда он попросил меня написать для стенгазеты заметку о случившемся в школе ЧП, была разгромлена дорогущая школьная теплица. Казалось бы, местечковое внутришкольное происшествие, да и для стенгазеты я уже давно не писал. Вдобавок выяснилось, Толика он попросил о том же самом. Но я прекрасно понимал, почему он даёт нам это поручение. Понимал и сгорал от стыда. Таракан знал, что мы в том разгроме очень даже участвовали. Знал, что это мы её разгромили. Это был экзамен на честность от учителя.

Журналистами мы не стали. Толик забросил писать одновременно с последним звонком, я же пытался, но после скандала с одной из статей тоже свернул с неровной журналистской дорожки. Теперь я занимался бизнесом и семьёй, а Толик слесарил в автосервисе, пил и строгал детей направо и налево.

– Много наливаешь, – попыталась притормозить заведующего алкоголем Анатолия отличница Инна.

Наша главная отличница, единственная в нашем классе претендентка на золотую медаль. Её Таракан видел врачом. Гениальным врачом, настоящим доктором. Не знаю, почему Инна одинаково успевала по всем предметам, получая одинаковые пятёрки. Но он почему-то видел её именно врачом, верил, что это её. Поэтому говорил ей прямо и советовал углубляться только в биологию и химию, пожертвовать другими предметами. Не убедил.

Врачом Инна так и не стала, да и не пыталась. После школы проучилась поочередно в парочке университетов, с трудом вытянув по сессии в каждом и благополучно бросив. Не получалось у неё учиться после школы, совсем не получалось. Она словно неопытный спортсмен выложилась по полной ещё на старте, ещё в школе. А на дальнейшие соревнования сил не осталось. Перегорела. Школьная медаль осталась единственным трофеем.

– Вина-то почему не взяли? – обратилась ко всем сразу первая красавица класса Машка и горделиво, словно хвастаясь, добавила, – я водку не пью вообще.

Сейчас от её школьной красоты не осталось ничего. В свои тридцать пять она успела из красотки превратиться в дородную тётку с пропитым лицом под толстенным слоем дешевой и яркой косметики. Про нелюбовь к водке явно соврала. От той изящной Марии, в которую были влюблены когда-то все парни класса поголовно, остался, похоже, лишь горделиво вызывающий взгляд.

Владислав Иванович поначалу тоже не видел в Машке ничего кроме бесполезной красоты, быть неприступно желанной – был, пожалуй, её единственный козырь. Но уроки литературы раскрыли её умение. Когда Маша читала вслух какое-либо произведение или стих, она делала это с таким эмоциональным выражением и даже надрывом, так вживалась во всё происходящее в книге, что мы все дружно и безоговорочно начинали ей верить. Верить, что это было именно с ней, это её история. Возможно, конечно, всё дело было в её красоте и нашем юношеском спермотоксикозе. Так или иначе, Машка получила прозвище Актриса, ну и соответствующую цель в жизни – стать известной и знаменитой. Таракан её поддержал и вскоре в школе появился драмкружок с примой Марией.