Женщина для утех (др перевод) - Клеланд Джон - Страница 42

Я предложила родителям дать несколько уроков невесте и провести с молодыми практические занятия. Не понимаю, по какой причине они отказались от моего предложения… Очевидно, считали, что невеста может ничего не уметь до самой свадьбы…

Впрочем, я совсем не о том собиралась писать. Итак, когда я возвращалась с этих занятий в Лондон, карета сломалась и мне поневоле пришлось задержаться на постоялом дворе, дожидаясь, когда ее починят. Комната моя была почти над самой лестницей. Не зная, как убить время, я устроилась у открытого окна и наблюдала за уличным движением.

Вскоре у ворот остановился открытый экипаж. Из него вышли двое юношей. Одному из них было лет девятнадцать, другому не более семнадцати. Они потребовали обед и комнату. Их отвели в комнату рядом с моей. Через тонкую перегородку было слышно, как хлопнула дверь. Потом один из юношей сказал: «Запри дверь — нас могут застукать». Эти слова ужасно заинтриговали меня. «Бандиты! — решила я. — Ограбили дилижанс и сейчас будут делить добычу». Так хотелось посмотреть, как все будет происходить, но в перегородке не было ни одной щели. Оглядевшись по сторонам, я обнаружила, что несколько выше моей головы в стене торчит клочок бумаги. Взгромоздившись на табуретку, я вытащила эту бумажную затычку. Теперь я могла досыта насладиться сценой дележа добычи. Оказалось, однако, что никаких сокровищ они делить не собирались. Даже не открыли сундучок, который привезли с собой. Когда старший запер дверь на задвижку, оба стали раздеваться.

Ужасно разочарованная, я собиралась уже слезть с табуретки: вид мужчин в нижнем белье давно уже не был для меня чем-то новым, необычным. А что касается покроя кальсон, то я была едва ли не лучшим знатоком в империи. И вдруг я сообразила, что они раздеваются догола. Это уже заинтриговало меня, тем более, что старший спросил младшего: «Скажи, Джек, ты любишь меня?» Ответ был категоричным: «Люблю! Только тебя…»

Я уже было предположила, что это любящие братья, но следующая фраза старшего: «А я боялся, что ты изменяешь мне», — повергла меня в еще большее изумление. Так могли разговаривать не братья, а любовники — мужчина и женщина.

Но что было еще более странным, оба они уже ясно обнаружили хорошо известные мне признаки бурно растущего возбуждения. Совсем как мужчина и женщина, они стали обниматься и целоваться. Потом младший повернулся спиной к старшему, а тот, совсем как граф К. со мной…

Нет, не хочу даже описывать эту пакостную сцену. Меня до сих пор тошнит, как вспомню это отвратительное зрелище. Под звуки любовных вздохов и стонов они поменялись местами: старший повернулся спиной к младшему, и все повторилось.

Возмущенная и потрясенная до глубины души, я решила сообщить хозяину о мерзости, которая творится в его доме. Слезая с табурета, я поскользнулась и грохнулась попой об пол. Боль была такая сильная, что я потеряла сознание.

Когда я очнулась, подонков и след простыл. Видно, шум моего падения всполошил их. С трудом добралась я до Лондона, кое-как примостившись в карете — сидеть я уже не могла. Когда я рассказала мадам Коль об этой истории, она заявила, что мне повезло: вовремя я получила по заднице. Иначе могла бы впутаться в скандальную историю. Что касается таких отношений между мужчинами, проще всего молчать и ни во что не вмешиваться. «Мы, женщины, — сказала она, — должны смириться с мыслью, что в конце концов не все мужчины хотят быть нашими любовниками».

Это отвратительное зрелище стоило мне недели скуки и потери нескольких сотен гиней. Врач нашего борделя осмотрел попу, прижав к ней трубочку, долго прослушивал и наконец поставил безоговорочный диагноз: в течение недели эта часть моего тела к работе не способна. Выписал какие-то мази и велел ежедневно греть ее на солнышке, выставив в окно.

Если бы какому-то прохожему пришло в голову перемахнуть через ограду в наш легкомысленный сад, его глазам предстала бы пикантная и просто уникальная картина в распахнутом окне. Из-за вынужденного безделья мне пришлось все визиты и приглашения перенести на следующую неделю. Поэтому, когда я вернулась к работе, у меня накопилась большая задолженность. Пришлось совмещать ее с текущими делами. Естественно, в такой ситуации я порядком халтурила, чтобы поскорее обслужить всех моих клиентов. Впрочем, я не заметила, чтобы кто-то был мной недоволен. Просто я была слишком взыскательна к себе — куда больше, чем того требовали клиенты. Но такова уж натура художника: прежде всего он сам должен быть доволен своим произведением.

Заботы и труды той тяжелой недели полностью возместил чудесный пикник, на который всех нас пригласил известный в Лондоне своими оригинальными идеями и сказочно богатый мистер Т.

Был теплый летний день. Когда мы всем борделем приехали в имение мистера Т., нас уже ожидали пятнадцать его друзей — ровно столько, сколько было нас. Нам подали чай в большой тенистой беседке. Партнерш разыграли по жребию. Меня хозяин заранее оставил для себя.

После приятной беседы за чаем с пирожными вся компания отправилась на прогулку в парк, чтобы дамы и господа могли ближе познакомиться. Но, кроме объятий и невинных поцелуев, никто ничего себе не позволял. Вернувшись в беседку, мы наслаждались холодными напитками и фруктами. Было жарко, и хозяин предложил отправиться к реке. Это предложение было встречено радостными возгласами. То, что у нас у всех и в помине не было купальных костюмов, никого не смущало. Смеясь и перебрасываясь веселыми остротами, все стали сбрасывать с себя костюмы, платья и белье. Минута — и пятнадцать пар стояли в чем мать родила.

Прекрасная картина открылась моим глазам. Вокруг, как дубы без листьев, торчали напряженные, толстые и красные члены, направленные в сторону грудей, животиков и бедер раздевающихся дам. Такой великолепной мужской коллекции мне никогда не приходилось видеть (естественно, одновременно). Самым привлекательным, однако, показался мне орган нашего гостеприимного хозяина, предназначенный для меня. В этом мужском лесу он выделялся как длиной, так и толщиной. К тому же головка была куда более изящной, чем у его товарищей. Я с удовольствием взяла его в руку, приласкала и сунула себе между бедер (только чтобы примерить), однако мистер Т. вежливо, но решительно отстранился со словами:

— Пора купаться, а то солнце зайдет и станет холодно.

Все пары взялись за руки и, как воспитанные детки, чинно двинулись к реке. Войдя в воду, мы весело смеялись и резвились, будто стайка рыбок. Но вскоре эти невинные игры прекратились. Установилась торжественная тишина. Мистер Т. повернул меня к себе лицом, и неожиданно я почувствовала, как он руками раскрывает мою щель. В нее сначала ворвалась вода, а потом устремился и член. Я согнула колени и раздвинула ноги, чтобы облегчить ему работу. Стало легко и приятно. Хотя холодная вода заметно сузила мое входное отверстие, но одновременно с этим она увлажнила его.

Внутри у меня что-то плескалось и булькало. Партнер работал все быстрее и сильнее, а удовольствие, совсем не похожее на обычное, начало охватывать меня. Потом на меня обрушилось такое наслаждение, что я чуть не упала на дно, а на поверхность воды вырвался рой шипящих, как шампанское, пузырьков воздуха и густая белая жидкость.

Оглянувшись вокруг, я увидела, что все пары заняты тем же делом и на воде то и дело появляются такие же пузырьки и молочная жидкость уже обильно покрывает поверхность воды. Одна только Эмилия не подчинилась общему правилу. Она стала на четвереньки на мелком месте у самого берега. Вода покрывала только ее роскошную попу, а на спине Эмилии в пене плескался ее партнер. Раз за разом он вытаскивал из белых рифов ее ягодиц свой мокрый, истекающий водой якорь, а потом опять погружал его в глубины Темзы.

Эмилия потом говорила, что побоялась глубины, потому что не умеет плавать, но на мелком месте тоже было очень приятно. Но я думаю, это была просто отговорка.

Просто она все любила делать по-своему. Вскоре, к сожалению, пришлось расстаться с этой доброй, веселой девушкой. Как, впрочем, и с другими моими подружками.