Телохранитель - Каммингс Мери - Страница 54

Теплый, живой… и пахло им, и в ее руке лежала знакомая узкая ладонь…

— Не плачь, — попросил он.

— Я и не плачу.

— Я же слышу, как ты всхлипываешь.

— Это у меня насморк. — На самом деле слезы текли сами, и Мэрион незаметно вытерла их об его рукав.

— Мисс… — До нее не сразу дошло, что ее теребит за плечо стюардесса, повторяя, наверное, уже в третий раз: — Мисс, пожалуйста, сядьте прямо и пристегните ремень!

— Да, конечно, извините! — Мэрион пристегнулась и откинулась на спинку; взяла Рэя под руку, чтобы продолжать чувствовать его.

Странное дело, она так долго обдумывала то, что скажет ему при встрече, а теперь в голову лезли всякие неважные мелочи. А может, мешало присутствие сидевшего слева от нее Ковольски.

— Папа в отставку подал, он тебе говорил? Он пока еще в Риме, но недели через две домой приедет.

— Знаю, — кивнул Рэй и вздохнул. «Все из-за меня!» — угадала непроизнесенное вслух Мэрион. Быстро, чтобы не дать ему зациклиться на этой мысли, сказала:

— И еще знаешь что?!

— Что?

— Нам удалось Мики переманить! То есть уговорить, чтобы он у нас работал. Так что он тоже скоро приедет в Нью-Гемпшир и будет нам пиццу печь!

Рэй рассмеялся каким-то странным рыдающим смешком.

— Я этой пиццы на всю жизнь, наверное, наелся. В тюрьме ее каждый день давали.

— Не вспоминай! — Мэрион стиснула его руку. — Не надо! Теперь все будет хорошо — слышишь?

Она знала, что из аэропорта его повезут в тюрьму и лишь потом, наверное, отпустят под залог, знала, что предстоит еще суд — и все же чувствовала себя счастливой; настолько, что, казалось, в душе тихонько звенят хрустальные колокольчики.

Потому что они с Рэем ехали домой — вместе.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Запах дома, прежний, родной и уютный, был первым, что ощутил Рэй, войдя в холл. И сразу вслед за этим — Ри. Она с радостным визгом слетела по лестнице и бросилась ему на шею так, будто они не виделись несколько месяцев, а не расстались в аэропорту всего четыре часа назад. Из боковой двери уже спешила мисс Фаро. Одной рукой прижимая к себе Ри, Рэй обнял и ее, на секунду испытал шок: она, всегда такая большая, вдруг оказалась ниже его ростом!

Стоявший рядом Доусон деликатно кашлянул. Продолжая удерживать Ри за руку, Рэй отпустил мисс Фаро и обернулся.

— Мистер Логан, теперь, когда я оставляю вас в столь надежных руках, — адвокат улыбнулся, — позволю себе откланяться.

— Да… — начал Рэй, хотел спросить, что же будет дальше, но тот опередил его:

— Я позвоню вам в начале недели. Тогда, наверное, и подъеду. Вы же пока отдыхайте.

— Спасибо, — кивнул Рэй.

— Надеюсь, вы помните, что вы не должны покидать пределы штата. И постарайтесь по минимуму общаться с репортерами.

— Да, конечно.

Репортеры действительно дежурили у ворот и, едва завидев машину, чуть ли не под колеса начали бросаться — стучали в стекла, тряся микрофонами, наперебой галдели вопросы. Охранники с трудом оттеснили их, не дав проникнуть за ограду вслед за машиной. Насколько Рэй помнил, у ворот всегда хватало одного человека, но сейчас охранников было трое.

— Ну что ж, — снова улыбнулся адвокат, — мистер Логан, дамы… — Склонил голову, прощаясь, и вышел.

— Рэйки! — Ри чуть ли не подпрыгивала на месте, широкие рукава изумрудной блузки трепыхались как крылья. — Мы уже приготовили тебе комнату, твою прежнюю!

— Да погоди ты! — Рэй закрыт глаза и глубоко вздохнул, до конца проникаясь этим неповторимым ощущением: он — дома!

— Ты чего? — Она потянула его за руку.

— Ничего. — Улыбнулся. — Пойдем.

— Обед через час. И ждать он никого не будет, — сказала мисс Фаро.

Сколько раз в жизни он слышал от нее эти слова…

Комната действительно была та самая, и Рэю показалось, что, войдя сюда, он перенесся на добрый десяток лет назад. Светло-серые стены — он сам их перекрасил в выпускном классе, решив, что синий зигзаг на желтом фоне выглядит чересчур по-детски, и черно-желтый ковер на полу, и секретер с книжными полками в углу…

— Я все твои вещи привезла из Рима, — Ри раскрыла стенной шкаф, гордо повела рукой на развешанную на плечиках одежду. — И еще купила тебе там две пары мокасин и джемпер.

Говорить «Ну зачем ты это делаешь, у меня все есть!» было бесполезно, это Рэй уже усвоил. Поэтому кивнул:

— Спасибо.

Больше всего ему сейчас хотелось раздеться и как следует вымыться — хотя одежду, в которой он приехал, он надел всего за полчаса до того, как вышел за ворота Реббибии[17], но казалось, что она насквозь пропахла тюрьмой.

— Теперь я тебе наконец могу все-все рассказать! — Ри уходить явно не собиралась. — А то в самолете нельзя было, фэбээровец этот заявил категорически, что я ни слова о судебных делах не должна говорить, иначе он мне не разрешит с тобой сидеть.

— Ладно, рассказывай. Только отвернись к окну, я переодеться хочу.

— Подумаешь! — она скорчила рожицу, но отвернулась. — Так вот, слушай!..

Многое из того, что Ри рассказывала, Рэй уже знал, но не хотел портить ей удовольствие, поэтому слушал, не перебивая.

Рамсфорд развернул мощную кампанию в СМИ, стараясь сформировать общественное мнение в пользу Рэя. Этим и объяснялось присутствие возле дома репортеров — Рэй Логан стал личностью, известной если не всей стране, то по крайней мере всему штату.

История похищения Мэрион рассказывалась и пересказывалась десятки раз, со всеми подробностями, Рэй при этом выставлялся чуть ли не национальным героем. Да, он стрелял в Тони, да, ударил Сантуццу, да, угрожал им пистолетом — но мог ли он поступить иначе?! В газетных статьях приводилась статистика гибели заложников в случаях похищения, рассказывалось о посттравматическом синдроме. Вспомнили и о трагедии, случившейся в свое время с матерью Мэрион.

В большинстве статей, явно или между строк, прослеживалась одна и та же мысль: если бы Рэй не сделал того, что ему теперь вменяют в вину, то Мэрион Рамсфорд, скорее всего, не было бы сейчас в живых.

На этом же собирался строить линию защиты и Картер Доусон, лучший и опытнейший специалист по уголовным делам из компании «Рамсфорд, Фогг, Такер и Со.» — не на отрицании случившегося, а на сопутствующих этому обстоятельствах, на тех самых обстоятельствах, которые вынудили нормального законопослушного гражданина поднять оружие против преступника и похитителя.

Ри уже дала несколько интервью, где красочно расписывала, как ужасно было стоять в тесной бетонной нише, борясь за каждый глоток воздуха и не зная, выйдет ли она когда-нибудь оттуда.

Рэй знал, что и ему рано или поздно придется общаться с репортерами, но пока, по словам Доусона, он был к этому еще не готов. Поэтому, встретив в аэропорту, адвокат провел его вместе с фэбээровцами через служебный выход, минуя дежуривших в зале прибытия репортеров (каким образом те узнали, что Рэя привезут именно сегодня, оставалось загадкой).

— …Меня сегодня репортеры в аэропорту чуть не затоптали! Тебе-то хорошо, ты быстренько смылся, а меня они обступили и в оба уха вопросами забросали — где ты и как долетел… — отвернувшись к окну, вдохновенно тараторила Ри. При этом, как выяснилось, она каким-то образом ухитрялась подглядывать, потому что, едва Рэй успел снять рубашку, внезапно обернулась.

— Ой, а что это у тебя?!

Наколку на бицепсе он сделал пару месяцев назад, со скуки. В тюрьме был один китаец, который мастерски накалывал всем желающим татуировки; платой служила стандартная тюремная «валюта» — сигареты. Лично Рэю его татуировка обошлась в две пачки.

Едва сделав ее, он почти сразу пожалел об этом — нужно было быть умнее, все-таки ему уже не шестнадцать лет! Но смотрелась татуировка неплохо: небольшой, всего дюйма четыре, дракон; крылья с черной окантовкой переливались зелеными сполохами.