Охотники на мамонтов - Шторх Эдуард - Страница 23

В теплой пещере все чувствовали себя легко и привольно, резвясь целый день нагишом. И только когда охотники выводили их на свежий воздух побегать, они надевали шапки, ноги обматывали заячьими шкурками, а на плечи накидывали теплые шкуры.

— Дай мне волка, — выпрашивала Жабка у Копчема глиняную фигурку.

Молодой охотник гордо осмотрел свои творения, лежащие на плоском камне, немного подумал, потом взял фигурку сидящего волка и положил ее отдельно, но отдать игрушку сразу не рискнул — это наверняка бы его унизило. Жабка тотчас схватила волка и в спешке отломала ему голову; правда, потом она сама ее исправила и поставила фигурку в маленькое углубление в стене пещеры.

— Еще волка! — продолжала клянчить девочка.

Копчем подал ей второго волка. Жабка и его поставила в щель в стене.

— Еще волка! — снова обратилась она к Копчему.

На этот раз Копчем отказался:

— У тебя и так два!

— Нет, — заявила Жабка.

— Что ты выдумываешь, здесь один, здесь другой — два волка.

— Это ты болтаешь чепуху. Где же два волка? — защищалась девчонка, которой никогда не приходилось считать. — Здесь один волк, а здесь тоже один волк! Один и один!

Копчем наклонился и стал объяснять непонятливой подруге, что один волк и еще один волк — это два волка!

— Хи-хи-хи, Копчем, зря думаешь, что Жабка так глупа! Жабка видит одного волка и здесь тоже одного волка…

— Но, Жабка, ведь это же два волка! — Копчем явно чувствовал свое превосходство.

— Э, нет, ты просто плохо видишь, — настаивала на своем девочка. — Это не два волка — пусть меня сожрет медведь!

— Это два волка, — не сдавался Копчем.

Он был умный парень и умел считать до трех. Складывал и вычитал до трех без единой ошибки, а в эти зимние вечера он начал учиться считать до пяти.

В племени умели считать только вождь Крепыш да Сын Мамонта, даже старому Космачу не всегда это удавалось, и он должен был пересчитывать одно и то же по нескольку раз. Все, что было больше пяти, было «много». Остальные охотники, которые умели считать до трех, говорили «много» обо всем, что было больше трех.

Часто Копчем удивлял своей ученостью даже взрослых охотников, помогая им пересчитывать пальцы на руках или копья, которые они перед ним раскладывали. Поэтому он совсем не хотел уступать девчонке и настаивал на том, что один и один — это два.

Жабка считать не умела и теперь уже закричала возмущенно:

— Глупый парень! Это один волк! — и ударила куском глины по первому волку. — И это тоже один волк! — и швырнула глину во второго. Копчем спокойно посмотрел на вылепленные фигурки животных и сказал, не сдаваясь:

— Один олень и один олень — два оленя, один медведь и один медведь — два медведя.

— Нет! — вопила Жабка. — Перестань, это непонятно! — и зажала уши руками.

Бельчонок, привлеченный шумным спором, подошел к ним. Посмотрел на комки глины, прилипшие к стене, и громко рассмеялся:

— Этот зубр скорее похож на жабу.

— Какой зубр? — переспросил Копчем.

— Вот этот! — Бельчонок указал обожженным прутиком на размазанную по стене глину и подрисовал к ней два рога.

И правда — случайное пятно вдруг стало похоже на зубра, оставалось только подрисовать ему хвост.

— А здесь глаза! — добавил Бельчонок.

— А здесь копье! — присоединилась и Жабка, втыкая в тело зубра тонкую ветку. — Ребята, зубр! — вдруг закричала она пронзительно. Дети сбежались, и зубр на стене им всем очень понравился.

Теперь уже все рисовали на стене.

Копчем с Бельчонком с азартом выводили на стене всех известных им животных. Остальные дети рисовали, глядя на них, и скоро все стены пещеры были покрыты рисунками. Но интерес улетучился так же быстро, как и возник. И дети снова принялись за прерванные игры. Рисовать глиной было нелегко, она крошилась и осыпалась.

Но Копчем с Бельчонком уже придумали новый способ. Они принесли снаружи немного снега и смочили им глину. Теперь глина перестала осыпаться. По дороге в пещеру Копчем запустил руку в закопченный очаг у стены. Вернувшись, он рисовал пальцами, вымазанными в саже, до тех пор, пока она не стерлась. Потом снова пошел за сажей и набрал ее побольше. Скоро мальчик уже знал, что лучше всего рисуется сажей, смешанной с жиром. Бельчонок мочил в приготовленной краске кусочек шкурки, намотанной на палку. Картинки маленьких художников заинтересовали и взрослых. Некоторые охотники сами попробовали нарисовать медведя или мамонта. Копчем использовал для своих картин даже форму стены. Минуту присматривался к выпуклой растрескавшейся стене, а потом сказал:

— Вот мамонт!

Трещины в известняке стали контурами тела. Не обращая внимания на ранее нарисованных здесь зверей, мальчик подрисовал мамонту хобот, ноги и бивни, и все удивились: до чего же это было похоже на настоящего мамонта! В уголке пещеры снова началась драка. Вцепившись во что-то, дети вырывали вещь друг у друга.

— Моя-а-а!

Оказывается, они откопали хорошо сохранившуюся нижнюю челюсть медведя и устроили из-за нее свалку. Ведь по праву она принадлежала тому, кто ее нашел первым, и об этом теперь спорили.

Крепыш спокойно взял кость и оставил ее себе. Медвежья челюсть очень полезная вещь. Она еще послужит племени — на ней очень удобно дробить кости.

Женщины, сидя у огня, сшивали волчьи шкуры. Они даже не замечали, что снаружи смеркалось. Только старая Верба что-то бормотала, жалуясь на больные глаза.

Зимой день проходил быстро.

Несколько дней бушевала непогода. Охотники не могли ходить на охоту, и племя голодало.

Наконец снежная метель затихла, появилось мутное зимнее солнце, и охотники отправились попытать счастья. Свежий снег должен был облегчить им поиски добычи.

Долго спорили мужчины, куда лучше пойти. В конце концов разделились на две группы. Сын Мамонта, Волчий Коготь, Заяц, Космач и Сова пошли на каменистое плоскогорье; Задира, Длинная Нога, Укмас, Сокол и Джган отправились в долину. Остальные мужчины остались охранять становище. И той и другой группе сначала не везло. На снегу были только следы воронов. Правда, позже охотники напали на след лисицы. Но мясо у нее невкусное, и решено было оставить лису в покое. Потом попались хорошо знакомые следы мягких длинных лап — здесь пробежал длинноухий. Космач и Сова, придя к выводу, что заяц не такая уж плохая добыча, если нет ничего покрупнее, пошли по его следам. Трое охотников во главе с Сыном Мамонта пересекли долину и на плоскогорье обнаружили следы нескольких оленей. Вот это уже была добыча! Если бы им удалось поймать хоть одного! Следы совсем свежие, даже не тронутые ветром; значит, стадо надо искать где-то поблизости. Охотники прикоснулись к волшебным амулетам, висевшим у них на шее, и двинулись по следу, проваливаясь по колено в снег и с трудом продвигаясь по равнине. Они не обращали внимания на усталость и старались идти как можно быстрей. Желание овладеть добычей гнало их вперед.