Синее пламя - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 11

– Ложных богов, – уточнила Шерон.

– И кровавых. Эти люди ушли в горные долины и на несколько веков пропали из виду. Их потомки… скажем так, одичали. – Треттинец пропустил девушку вперед, указав на звериные следы, складывающиеся в тонкую тропинку. – Однажды они появились в мире, и никто подобного не ждал. Они собрали кровавый урожай, посвятили его своим идолам и исчезли на пять лет. Дикарей не стали преследовать, слишком опасными воинами они оказались, и те, кому удалось выжить, говорили, что на их стороне была сама тьма.

– Магия?

– Не могу сказать. Это древние слухи. Сколь они правдивы… – Его зеленые глаза стали задумчивы. – Зато правдой является то, что бойцы ловчие отличные. Дикари, варвары, неграмотные пастухи, а сражаются точно звери. Жестокие и опытные. У них нет страха, дерутся до последнего, потому что считают, что за ними боги. Поэтому когда с ловчими встречаются солдаты из приграничных гарнизонов, в восьми случаях из десяти они проигрывают схватку.

– Понимаю, почему герцогу проще было платить горцам, чем драться с ними.

– Не понимаешь. Герцог платил вождям, чтобы ударные копья не разорили весь восток страны. Даже несмотря на откуп, раз в пять лет ловчие покидают горные замки, чтобы утолить жажду крови своих богов. Молодые воины проверяют свою удаль, ловят женщин, убивают мужчин, нападают на фермеров или деревни.

– Герцог жертвует своими подданными? – Услышанное не понравилось Шерон. – На Летосе это просто невозможно.

– Вашу страну считают жестокой, но, поверь, есть места и похуже. – Ей показалось, что произнес он это будто извиняясь. – Здесь одно мнение: маленькая ферма или случайные путники на тракте раз в пять лет… Это куда меньшая жертва, чем полноценный рейд.

– Ты тоже так считаешь?

– Я не политик и ценю жизни. Во всяком случае, стараюсь это делать. – Нога мечника провалилась глубоко в снег, и он оперся на сосновый ствол, чтобы не упасть. – Возвращаясь к ловчим… в этот раз, судя по известиям про город, они нарушили договоренности и устроили полноценную вылазку, чего не было довольно давно. И лучше нам не встречаться.

– Ты сталкивался с ними?

– Однажды.

Она кивнула, принимая во внимание его слова. И подумала о Лавиани и Тэо. За них Шерон волновалась куда больше, чем за себя.

Снова пошел снег. Мелкая крупа сыпалась между веток, попадая на капюшон. Дорога через заиндевевший лес забирала много сил, девушка устала, но не в ее правилах было жаловаться.

Она потеряла счет времени, и о том, что скоро вечер, говорили лишь густые тени под деревьями и уходящие из мира краски. Мильвио приноровился к ее темпу, не спешил и то и дело оборачивался через плечо, проверяя, как она себя чувствует, прокладывал тропу.

– Мы не заблудились? – тихо спросила указывающая, когда они вышли на опушку. Лес здесь заканчивался, и на заснеженном поле торчало одинокое высохшее дерево.

– Горы на востоке, – ответил мечник, махнув рукой куда-то за ели. – Все это время мы идем вдоль тракта. Просто получается в четыре раза медленнее. Прости за неудобство.

– Это куда лучше, чем отдать свою кровь в жертву богам, которых даже не существует.

Мильвио понимающе рассмеялся.

– Если устанешь, скажи.

– Сделаем привал?

– Не думаю. Скоро ночь. Остановившись, мы замерзнем. Я просто понесу тебя.

Наверное, на ее лице отразился ужас оттого, что ему придется тратить такое количество сил, когда вокруг снег, то и дело обхватывающий их ноги, поэтому треттинец сказал:

– Ты маленькая и легкая. Носил я в своей жизни вещи куда тяжелее.

– Думаю, это не потребуется. Просто продолжим идти.

– В тебе есть сталь, Шерон из Нимада. Это достойно уважения. Впрочем, от указывающей я не ожидал ничего иного.

Она подумала о том, что надеется быть не слишком большой обузой для него, так как понимала – без нее Мильвио шел бы гораздо быстрее.

– Где твой алый плащ? – неожиданно спросил спутник.

– Когда мы оказались на материке, Лавиани посоветовала от него избавиться. Как и от браслета с ожерельем. Люди здесь не слишком рады видеть таких, как я.

– Меня это правило не касается.

– Ты один из немногих. Так что я закопала вещи в Прибрежном.

– Разумная предосторожность, – одобрил мечник и повернул голову направо, а затем быстро приложил палец к губам.

Она посмотрела в ту же сторону и увидела двоих мужчин. Один при оружии, без шапки. По седине в волосах она узнала воина с постоялого двора. Другой, бородатый дагеварец, с пурпурным от бега лицом, пытался не отстать, но было видно, что он на последнем дыхании.

Решение к Шерон пришло сразу же.

– Мильвио, лучше, чтобы в бою лишний меч был с нами.

Треттинец окликнул бегущих. Седовласый остановился, его рука тут же схватилась за тарашийскую саблю[5]. Поняв, что перед ним не враги, мужчина, сменив направление, припустил в их сторону. Дагеварец же остановился, уперев руки в колени, и пытался отдышаться.

– Сколько их? – спросил Мильвио у старого воина.

– Четверо. В минуте от нас.

– От вашего друга будет толк, сиор? – Бастард покинул ножны.

– Он мне не друг. – Седовласый вытер рукавом скудную бороду, в которой висели льдинки. – Вряд ли купец способен драться.

Дагеварец преодолел последние ярды, упал в снег, сбросив с плеча увесистый мешок, и его огромное брюхо тяжело вздымалось.

– Насколько хорош ваш клинок? – Воин, прищурив серые глаза, смотрел, как на прогалине появляются люди в рогатых шлемах.

– Пока он оставлял меня в живых.

– Четверо против двоих. В моей жизни бывало и похуже. – Человек для пробы несколько раз взмахнул мечом, и тот разрезал воздух перед ним.

– Ненавижу вашу страну, – между тем простонал снизу торговец. – Варвары! Какие же вы все варвары.

– Вставай в очередь, – усмехнулся воин. – А тебе, девонька, лучше отойти. Жаль, что у меня нет щита. Все было бы гораздо проще.

– Только недалеко, Шерон. Я не смогу тебя защитить, если ты побежишь, кто-нибудь из них за тобой погонится, а мы будем связаны боем.

– Я не побегу, – ответила указывающая, отступая и обнажая длинный, узкий кинжал, висевший у нее на поясе.

Девушка не собиралась сдаваться, и, если уж ей придется остаться в этом лесу, она не даст им принести себя в жертву. Жаль только, что Найли ее смерть не спасет.

Ловчие, люди, которых все так боялись, не выглядели чудовищами, пускай их лица и бороды были размалеваны желтой краской. У троих были щиты и шипастые палицы, у четвертого широченный зазубренный клинок, который он нес, положив на плечо.

Толстяк-дагеварец, увидев их, вскрикнул, вскочил и, бросив свои пожитки, побежал к лесу.

– С ними можно договориться? – спросила Шерон.

– Можно. Если ты их вождь, шаман или темный бог, девонька.

Указывающая мало что понимала в схватках и не успевала следить за тем, как стремительно развиваются события. Звон стали, хрип, ругань, рычание, первая кровь и… первый труп. Ловчий с рассеченной грудной клеткой упал под ноги Мильвио, но Шерон уже не увидела, что с ним случилось дальше.

Боец, кинувшийся к ней, больше хотел напугать, чем покалечить. Поэтому палица с коваными шипами прошла рядом с головой, а затем ловкой подсечкой ее сбили с ног. Она упала в снег левым боком, даже не успев испугаться. Он навис над ней, рыча, точно зверь, потрясая щитом и оружием, тараща глаза, желая запугать.

Но она не испугалась. Кинжал все еще был в ее правой руке, и она что есть силы резанула его по икре. Острая сталь без труда рассекла шерсть, ткань и плоть под ними.

Ловчий закричал, но скорее не от боли, а от ярости, отпрянул назад, и это дало ей возможность вскочить и побежать прочь. Пошатнулась из-за снега, которого здесь было до середины голени, и это спасло ей жизнь. Брошенная вслед палица пролетела там, где секунду назад находилась ее спина.

Оружие исчезло в сугробе, рядом с деревьями, где виднелись следы убежавшего торговца. Это был ее шанс. Она сунула кинжал в ножны, оказалась возле сугроба и руками в перчатках стала разбрасывать холодную крошку, пытаясь найти палицу прежде, чем припадающий на раненую ногу ловчий доберется до нее.