Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга I - Штерн Борис Гедальевич - Страница 38

ГЛАВА 6. Таинственный остров (продолжение)

Никуда не денешься, очень уж «Москвича» хочется. Пришлось Гайдамаке вилять хвостом, брать на себя роль Золотой Рыбки, доставать прокурору «Таинственный остров». Он отправился в воскресенье на одесский толчок, походил по книжным рядам, но острова не нашел. Тогда он купил у пожилого еврейского чернокнижника Пикулеву «Битву железных канцлеров» и шариковую ручку «Мейд ин ЮСА» с самооголяющейся купальщицей, а потом навел справки о «Таинственном острове».

Еврей— чернокнижник, очень довольный таким солидным покупателем, огляделся по сторонам, заговорщицки подмигнул и уточнил:

— Остров какой? Таинственный? Жюль Верна? Я правильно вас понимаю?

— Вы правильно меня понимаете, — тоже почему-то огляделся и подмигнул Гайдамака.

— К сожалению! Опоздали немножко, душа любезный! — искренне огорчился чернокнижник, почему-то подделывая свой еврейский акцепт под произношение гражданина Кавказа. — Аи, как жалко — сегодня утром продал последний остров!

— А где достать, не подскажете?

— Что, очень нужен остров?

— Во как! — резанул по горлу Гайдамака.

— А вы знаете, командир, сколько сейчас стоят таинственные острова? — осторожно спросил чернокнижник, почувствовав в Гайдамаке командира.

— Мы за ценой не постоим! — с излишней самоуверенностью отвечал Гайдамака, прикидывая, сколь дорого может стоить на черном рынке жюльверновский «Таинственный остров».

«Ну, червонец, — прикидывал Гайдамака. — Ну, пятнадцать, ну, двадцать рублей».

Еврей— чернокнижник поманил Гайдамаку пальцем и шепотом на ухо назвал цену:

— Семь.

— Разговоров нет, — ответил Гайдамака и протянул одинокий червонец.

— Семь, семь червонцев. Семьдесят рэ, — терпеливо объяснял чернокнижник.

— Чего так дорого, генацвале?! — обалдел Гайдамака.

— А вы как думали, командир? Книга повышенного риска, шикарное французское издание, на тонкой рисовой бумаге, в пластмассовой моющейся обложке, прямо из-за бугра, — шептал чернокнижник. — Вы на рисовой бумаге когда-нибудь что-нибудь читали, душа любезный?

— На французском языке, что ли?

— Почему на французском, messieur? Парле ву франсе?[14] На нашем, на русском, но сделано издательством «Маде ин Франс» специально для нас.

— Ладно, беру, — решился Гайдамака и полез в карман за деньгами.

«Это верно — на рисовой бумаге мы еще не читали. В моющейся обложке — прокурорше понравится, будет этот остров не читать, так мыть», — подумал Гайдамака и решил сделать дорогой подарок прокурорской Антонине за свой счет, чтобы быть к «Москвичу» поближе. Хотя так и не понял, па кой ляд понадобилось книжным жукам таскать Жюль Верна из-за бугра и в чем тут риск да еще повышенный. Жюль Берн — он и есть Жюль Берн, не Солженицын же…

— Сховайте свои карбованцы и не суетитесь, — придержал Гайдамаку чернокнижник. — Я же вам чистым. русским языком объяснил: сейчас нету. Встретимся послезавтра в Горса-ду под бронзовой львицей в одиннадцать утра — будет вам «Таинственный остров». Я лично для вас сделаю. Под бронзовой львицей — не подо львом.

— Точно сделаете?

— Слово и дело!

ГЛАВА 7. Негры

Гамилькар открыл тонкую папку. В ней пряталось всего несколько страниц. На первой странице Гамилькар прочитал заглавие: «НЕГРЫ».

— Это что? — спросил Гамилькар.

— Ну… стихи, — объяснил капитан Нуразбеков. — Да вы вслух, вслух читайте.

Гамилькар принялся читать вслух, все более удивляясь и воодушевляясь:

— Ну, и как вам нравятся эти стихи? — спросил капитан Нуразбеков.

— Кто их написал? — спросил Гамилькар.

— Не знаю. Но хотел бы знать. Ищем-с.

— Прекрасные стихи. Я бы под ними подписался.

— Подпишитесь, — тут же предложил капитан.

— Но это же не мои стихи.

— Жаль. Как думаете, на чем они напечатаны?

— На бумаге.

— Это ясно. Я спрашиваю: каким способом напечатаны?

— На гектографе? — предположил Гамилькар.

— Нет.

— На пишущей машинке?

— Тоже нет. На лазерном принтере.

Нуразбеков и Гамилькар внимательно взглянули друг другу в глаза.

— Не понял: на чем? — переспросил Гамилькар, выдержав взгляд.

— Читайте, читайте, — сказал капитан Нуразбеков и опять перевел взгляд на золотой перстень с лунным камнем на указательном пальце Гамилькара.

Гамилькар принялся читать вторую страницу. Текст был написан от руки и показался ему знакомым:

«В числе молодых людей, отправленных Петром в чужие края, находился его крестник, арап Ибрагим. Он обучался в военном училище, выпущен был капитаном артиллерии, отличился в Испанской войне, „был в голову ранен в одном подземном сражении“ (так сказано в его автобиографии) и возвратился в Париж. Император не переставал осведомляться о своем любимце и получал лестные отзывы о его успехах. Петр был очень им доволен и звал в Россию, но Ибрагим не торопился, отговаривался то раною, то желанием усовершенствовать свои познания, то недостатком в деньгах. [Врал, конечно, отрок. ][16] Петр благодарил его за ревность к учению и, крайне бережливый в собственных расходах, не жалел для Ибрагима своей казны, присовокупляя к червонцам отеческие советы».