Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга I - Штерн Борис Гедальевич - Страница 21

ГЛАВА 8

СПИСКИ ШЕПИЛОВА: КОГО ЛЮБИТЬ И КОГО НЕНАВИДЕТЬ

Отец Павло прочитал список 100, нашел карандаш, сказал «от» и под номером 101 аккуратно приписал: «И примкнувший к ним Шепилов».

— Что ж вы, батюшка, документ мне испортили? — обиделся Шепилов. — Не люблю.

— Запиши еще в него Иисуса Христа, деву Марию и всех апостолов, — посоветовал Гайдамака, уже наученный отцом Павлом.

— Да разве ж Иисус Христос евреем был?! — воскликнул Шепилов, и Гайдамака выложил ему уже известную историю со Львом Толстым и попом.

Эта история произвела на Шепилова сильное впечатление, он внимательно слушал и не перебивал.

— Ну и зачем тебе сей список? — спросил отец Павло.

Шепилов подумал и ответил:

— А чтоб знать. К кому примкнуть. Кого любить, кого ненавидеть. У меня еще списки есть.

И он вытащил из кожаной папки на свет божий еще два списка. Опять принялись читать. Оказалось, что Шепилов любил славян. Он был неистовым (или истовым) патриотомславянофилом — то есть, любил исключительно славян (и славянок, попятно), полный список которых выписал из энциклопедии в алфавитном порядке и носил в своей папке, чтобы знать и помнить, кого любить. Славян оказалось пятнадцать племен. Гайдамака думал, что больше. Вот этот священный список современных славян:

СПИСОК СЛАВЯН

1. Белорусы

2. Болгары

3. Босиийцы-муслимане (не мусульмане)

4. Лучижане

5. Македонцы

6. Поляки

7. Русские

8. Сербы

9. Словаки

10. Словенцы

11. Украинцы

12. Хорваты

13. Черногорцы

14. Чехи

15. Югословены

16. Казаки (Сашко подумал-подумал и шестнадцатыми в этот список приписал казаков.)

— С казаками я согласен, — тоже подумал и согласился Шепилов.

Оказалось, что, кроме вышеперечисленных славян, Шепилов вряд ли еще кого-нибудь любил. Он не любил негров, азиатов, итальянцев, лиц кавказской национальности, но больше всего на свете он ненавидел всякие жидовские морды и потому носил в своей панке список семитских племен, чтобы помнить, кого ненавидеть:

СПИСОК СЕМИТОВ

1. Алжирцы

2. Амхара

3. Арабы неклассифицированные

4. Аргобба

5. Ассирийцы

6. Бахрейнцы

7. Гураге

8. Евреи

9. Евреи Магриба

10. Египтяне

11. Иорданцы

12. Иракцы

13. Йеменцы

14. Катарцы

15. Кувейтцы

16. Ливанцы

17. Ливийцы

18. Мавры

19. Мальтийцы

20. Марокканцы

21. Оманцы

22. Офиряне

23. Палестинцы

24. Саудовцы

25. Сирийцы

26. Суданцы

27. Тиграи 96 4-Эфиоп 97

28. Тигре

29. Тунисцы

30. Хорари

31. Эдемы

32. Эмиратцы

— Да вы, брат мой, антисемит в самом прямом и широком смысле этого слова, — сказал отец Павло. — Да вы в Маркса-то верите? В вашу коммунистическую идею?

— Не совсем, — неуверенно сказал Шенилов.

— Ну, а с Богом какие у вас отношения?

— Тоже не совсем, — опять сказал Шепилов. — Хотя уважаю. А вот вы, батюшка, даже ни разу не перекреститесь. Вы сами-то в Бога веруете ли?

— Это ты меня спрашиваешь? — переспросил отец Павло.

— Вас, кого же еще. Сашко у нас беспартийный велосипедист. Не обижайся, Сашко.

— Не приставай к Богу, — сказал Гайдамака.

Отец Павло плеснул всем водки в стаканы и водку перекрестил.

— Так веруете ли, батюшка? — приставал Шепилов.

Было видно, что батюшка собрался сказать что-то очень душевное. Он и сказал:

— Отвечу честно: верю.

— Вы сказали это таким топом и такими словами, будто все-таки сомневаетесь.

— Сомневался. Но однажды, читая неканонические евангелия, я наткнулся — даже налетел, как корабль па скалу, и дал пробоину! — на изречение Христа, которое бездарные церковники обрезали…

— Как вы однако о церкви!..

— …и пустили гулять по свету в тупом незаконченном виде. Вы знаете это изречение: «Отдайте Богу богово, а…»?

— «…кесарю — кесарево», — подхватил Шепилов.

— Вот-вот! — обрадовался отец Павло. — Настоящее же изречение Христа в своей первозданной красе выглядело иначе. Ох, как оно выглядело! Когда я его обнаружил, то поверил в Христа сразу и бесповоротно, потому что такую живую фразу мог произнести только очень живой человек и к тому же человек великого юмора. Вот она полностью: «Отдайте Богу богово, кесарю — кесарево, а мое — Мне».

— Вот так сказанул! — удивились Шепилов и Гайдамака, — Я думаю, что это самая мудрая фраза, которую когдалибо слышало человечество, но, к сожалению, даже эта мудрость прошла цензуру — церковники стыдливо обрезали ей конец.

ГЛАВА 9

ЧЕРЧИЛЛЬ УДРАЛ

Черчилль куда-то занронастился — вечером слетел с корабельной трубы, улетел в город и не вернулся. Днем над Севастополем кружили белые аисты, а ночью порхала основная пища купидонов, мелкие черные летучие мыши, просеивая свет Луны сквозь прозрачные перепонки. Летучих бульдогов не было видно, но Гамилькар чувствовал их присутствие, в городе были купидоны. Он бродил по Севастополю с русским естествоиспытателем Акимушкиным, который застрял в Крыму, спасаясь от большевиков. Николай Николаевич Акимушкин в каком-то самодельном, коротком, до колен, брезентовом балахоне с серым всклокоченным воротником был похож на ежа; они познакомились на толкучке, куда Гамилькар завернул в поисках Эльдорадо, Черчилля и нового дивана для графини, и где Акимушкин без успеха легально торговал папиросами и (подпольно) кокаином; к нему даже никто не подходил, более того — покупатели шарахались от него так же, впрочем, как и от Гамилькара. Они разговорились, испытывая друг к другу естественное уважение настоящего естествоиспытателя к натуральному натуралисту. Акимушкин пообещал коллеге-натуралисту достать удобный диван, а, узнав о пропавшем купидоне, так разволновался, что сразу свернул свою торговлишку и присоединился к поискам.

Эти отверженные искатели рая на толкучку уже не совались, а, задрав головы, бродили по городу с блокнотами, подсчитывали заброшенные гнезда купидонов и, скосив глаза, отмечали филеров, ведущих их.

— Если вы ищете Рай в Крыму, то вам следует посетить Бахчисарай, — советовал Гамилькару Акимушкин. — Вслушайтесь: Бах-чи-са-рай. Чувствуете?.. Бахчиса-Рай. Бахчисарайский фонтан — там же. Впрочем, туда вас не пустят без пропуска.

Эти две странные фигуры давно уже привлекли внимание врангелевской контрразведки. Ходят по осажденному городу подозрительный черный негр с подозрительным белым естествоиспытателем и считают ворон. Акимушкин был похож на ежистого большевика. С большевиков станет заслать в Севастополь шпиона-негра и шпиона-зоолога. Наружных филеров всегда было двое, но они менялись через день — ходили sur les brisees de monsieur[75] — то один за Гамилькаром, а второй за зоологом, то второй за Гамилькаром, а первый за зоологом по другой стороне улицы шагах в пяти за спиной. Это было демонстративное наружное наблюдение, психическая атака.

Их брали на испуг. Было слышно, как филера уныло переругиваются между собой:

— Семэн!

— А?

— … на. Де Moi чоботи, Семэн?

— Звiдкiля я знаю, Мыкола.

— Ну, чому ти такий дурний?

— Тому що бiдний.

— А чому ти бiдний?

— Тому що дурний.

Купидонов в Севастополе было гораздо меньше, чем филеров, купидоны днем — вообще не появлялись, спали на чердаках, в дуплах или в заброшенных вороньих гнездах, сложив крылья и подвесившись вниз головой, как длинные черные огурцы. Гамилькар хорошо знал повадки этих крылатых вампиров, так похожих на летучих мышей, естествоиспытатель Акимушкин был в восторге. Ночами Гамилькар чувствовал их живое присутствие, а днем находил даже следы жизнедеятельности — по беспокойному поведению ворон, по обескровленным трупам бродячих котов и собак. Впоследствии Николай Николаевич описывал: