Митяй в гостях у короля - Дроздов Иван Владимирович - Страница 6

Дмитрий потирал руки: осуществлялась его мечта — он вышел на поле боя и нанес первый удар. Никакая армия и даже целый фронт не имел такой силы, которую он держал на кончиках своих пальцев. Наверное, вот так же действует Бог, во власти которого сводить со сцены целые виды животных, прекращать жизнь народов и государств, творить космические катастрофы. И, может, сам Дмитрий — посланец Бога, его мессия и творение. Недаром же человека, изменившего облик мира, назвали сыном Божьим.

«И неужели, — обожгла его внезапная мысль, — сын Божий должен страдать? Неужели для того, чтобы изменить жизнь на земле, наказать виновных и поощрить праведных, он должен взойти на Голгофу и умереть?.. Именно такая участь постигла Христа».

Но тут ему пришла и другая мысль: «Христос воскрес! Он обрел жизнь вечную».

Подумал об этом и тотчас же успокоился. Если это и так, он покорится Богу. Он счастлив, что стал его избранником. Он готов, он умрет хоть завтра, но вначале…

И в голове его стали громоздиться планы дальнейших действий.

Машина бежала резво, Саид был в хорошем настроении. Он сегодня ночью как-то неожиданно для себя успокоился и уснул. И спал крепко до восьми часов утра. В девять был уже в институте и в течение часа сдал два экзамена. И получил пятерки.

— Вы меня можете поздравить: я без пяти минут врач. Мне осталось сдать лишь один экзамен.

— Это, конечно, счастье, когда мечта ваша рядом. Протяни руку и — вот она.

Саид задумался. На смуглом и красивом его лице отразилась грусть. Он бы мог и не признаваться, да этой девушке, которая вдруг стала для него самым дорогим человеком, хотелось раскрыть всю свою душу.

— Я не мечтал быть доктором. Но — повелел отец. Сказал матери: получишь пенсион в два раза больший, чем другие жены — пусть сын будет врачом. И пошли его учиться не в Англию, не во Францию, а в Россию. Русские угодны Аллаху. Они нам ближе.

И мать согласилась. Это была ее последняя ночь с любимым человеком. Мне ее жалко. Моей маме было всего лишь двадцать пять лет. И она знала: больше ей не бывать во дворце. Она если и увидит своего мужа, то лишь издалека, из толпы людей.

Саид замолчал и заговорил тогда, когда Катерина спросила его:

— Зачем ему — чтобы ты был доктором?

— Он думал о своем будущем. Хочет, чтобы в старости его лечили собственные дети.

А помолчав, добавил:

— Не будь он мой отец, я бы отомстил за мать.

— Она молодая. Красивая. Найдет себе мужа.

— Аллах не любит, чтобы жена владыки узнала другого мужчину. Мама хранит верность отцу. И будет верна ему до конца.

Печальная это была беседа. В сердце девушки шевельнулась жалость и к маме Саида, и к нему самому. Вот он хотя и принц, сын какого-то восточного владыки, а и ему больно за судьбу матери, и он страдает, и нет у него никакой возможности избавиться от душевных мук. Кате очень хотелось утешить Саида, и познакомиться с его мамой, и ей помочь, но она не знала, как это можно сделать.

Остальную часть пути ехали молча. Дорога втянула их в центр уютного городка, вывела за окраину, и здесь им открылись простор и черная лента шоссе, уводящая вдаль, в глубину темневшего у горизонта леса.

Картина в Калиновке была той же, что и вчера: ребята работали внутри лодки, а возле пирса на песке играли девочки. Они, казалось, только и ждали автомобиль, на котором смуглый красивый дядя привезет им Катю: побежали к ней навстречу.

По дороге они и на этот раз заезжали в магазин за продуктами. Саид знал, что их ждут Танечка с Манечкой, и покупал разные вкусности, но теперь, перенося покупки в дом, подумал о том, что им нужны игрушки, и решил завтра же приобрести куклы, кроватки и мебельный гарнитур для устройства столовой на песке.

Евгений сошел со стапелей и о чем-то говорил с Катериной. Потом они вместе направились к Саиду, стоявшему у машины. Евгений, поздоровавшись, попросил его подняться на второй этаж и посмотреть больную. Сказал:

— Какую-то гадость себе вколола.

Говорил так, чтобы не слышали дети. И когда Саид направился к дому, Евгений сказал Кате:

— Побудь с девочками, а то они побегут за нами.

Евгений привел Саида в комнату, где на диване, на чистых простынях лежала уже знакомая ему женщина. Голова запрокинута на подушке, волосы растрепаны, лицо опухшее с синими подтеками под глазами. Женщина чуть покачивала головой и стонала.

Саид пытался с ней заговорить, но больная его не слышала. Тогда он обратился к Евгению:

— Какой наркотик она принимает?

— Вон в пузырьке какая-то гадость! Чуть отвернешься, а она уже укололась.

— Наркотик сильный. У нее начинаются конвульсии — надо везти в больницу.

— Возил несколько раз — не принимают. Может, от вас примут, как от иностранца?

— Давайте ее документы, соберите вещи — и скажите, где тут поблизости больница?

— Я поеду с вами.

И Евгений скоренько собрал документы, вещи.

— Я спущусь вниз и уведу детей на ту половину дома. Боюсь, напугаются.

— Она им мать?

— Да, мать. Это наши с ней дети.

И Евгений побежал вниз, оставив Саида наедине со своей радостью. Наконец-то он узнал, кто тут кто и что Катя свободна, она никому не принадлежит, она может стать его подругой, женой… Мысль эта сладостно гудела в голове, наполняла все вокруг торжественной музыкой жизни. А рядом — стонала и корчилась в муках женщина. И он, без пяти минут доктор, не знал, как ей помочь.

Пришли ребята, завернули ее в шелковое одеяло, кое-как причесали, завязали платком и понесли в машину.

Катя осталась с детьми, а Саид с Евгением повезли больную в лечебницу.

Вернулись они часа через два, довольные исходом дела. Саид побывал у главного врача, и тот пообещал в устройстве для больной основательного лечения. Саид не сказал Евгению, что он заранее оплатил лечение.

Катя решила ночевать в Калиновке, она нужна детям.

— Если можно, и я останусь, — несмело проговорил Саид.

— Пожалуйста, места тут много. Мы будем рады.

Этот ее ответ и то, каким голосом она говорила, еще пуще обрадовали Саида.

И когда они уже в десятом часу ужинали, и Саид видел, как веселы и беззаботны были ребята и как любезна и мила с ним Катерина, он все больше укреплялся в своих самых радужных надеждах.

Евгению он снова — уж в который раз — сказал:

— Главный врач обещал вылечить вашу супругу.

— Ее уж лечили, но все без толку, однако будем надеяться.

— На этот раз она поправится. Только время лечения будет долгим — три-четыре месяца.

— Ну, нет — так долго они не лечат. Две-три недели и выпишут. Подолгу таких больных держат только в платной клинике.

Саиду очень бы хотелось сказать, что так оно и будет, что денег он заплатил много — пять тысяч долларов, но вместо этого он еще раз заверил, что жена Евгения будет здоровой. И спросил:

— Как ее зовут?

— Ирина. Она была очень хорошей, подарила мне очаровательных двойняшек, но вот… бес ее попутал.

Спать его положили в дальней комнате — просторной и чисто прибранной, с большим ковром посредине. Ребята прошли на половину, выходящую окнами на судоверфь. Катя куда-то ушла, — видимо, к детям на другую половину дома. И Саид очень бы хотел убедиться, что тут у нее нет избранника, никто ей не станет досаждать в ночные часы.

Саид никогда не испытывал ревности, считал это чувство недостойным настоящего мужчины, но теперь с горечью убедился: ревность является человеку с любовью, и чем сильнее любовь, тем яростнее грызет сердце эта вечная, как само проклятие, страсть.

Дверь в комнату он оставил приоткрытой и напрягал слух, надеясь уловить шаги и проследить, куда они последуют. Несколько раз ловил себя на мысли, что Катерина ему не принадлежит и он не имеет на нее никаких прав, но это чувство лишь являлось в сознании, а сердце продолжило ныть от ужасных подозрений.

И так он ворочался с боку на бок до двух или трех часов ночи, а потом, успокоенный тем, что никакого движения в доме нет, уснул. И спал сном младенца. И был несказанно рад, услышав над головой голос Катерины: