Митяй в гостях у короля - Дроздов Иван Владимирович - Страница 31

Итак, слушайте: в течение месяца вы должны вернуть народу все награбленные у него деньги, покаяться в преступлениях и назвать своих подельников. Знаю: вы этого не сделаете. И потому решил показать, что с вами произойдет, если вы меня ослушаетесь. Сейчас вы получите дозу малую, она пока уложит вас на неделю.

Гусь и Гальюновский привстали, хотели бежать, но в каюте вспыхнули белые ослепляющие лучи — и оба они повалились с кресел.

Ким ду Хо не испугался, — он не однажды видел эти проделки своего командира, — спокойно вышел и позвал матросов. Они понесли поверженных в лазарет.

Дмитрий выключил компьютер.

Король и шейх с минуту сидели молча. Первым заговорил Хасан:

— Я слышал о лептонном оружии. Будто бы ученые ищут, предсказывают. А оно, выходит, у вас в руках.

— Да, я создал такое оружие, но вот теперь и не знаю, что с ним делать. Выпусти я его из рук — и оно ударит по мне же. Человечество в своем стремлении подчинить силы природы получило средство, готовое отомстить своему же создателю. Кажется, я раздосадовал Бога. Теперь хотел бы явиться в Псково-Печёрский монастырь и там открыть свои душевные тревоги великому духовнику архимандриту Адриану. Пусть он попросит за меня прощения у Бога. Хочу служить добрым людям, но так, чтобы деяния мои благословлял сам Бог. А вам я первым поверяю тайну своего открытия. Арабы и славяне в борьбе с дьяволом очутились по одну сторону баррикад. Давайте подумаем, как нам распорядиться этим оружием.

Король и шейх сидели в глубоком раздумье. Они смотрели на Дмитрия и не знали, как благодарить русского парня за это великое к ним доверие.

Прошла неделя; Казимир и Гусь оклемались от страшного потрясения, вернулись в город, и первое, что они сделали — зашли в ресторан и наелись до отвала.

Дмитрий приказал Ким ду Хо лечить их, но не кормить, давать лишь одну воду. И вот они, голодные, как волки, набросились на еду. Но тут их подстерегала новая опасность, еще большая: у них сильно разболелись животы. У дверей гостиницы их скрючило так, что они не смогли выйти из машины. Вызвали скорую помощь, их отправили в военный госпиталь. Врачи промывали желудки, чистили кишечник — всячески очищали изрядно зашлакованные тела.

Дмитрию позвонил король. Выразил беспокойство.

— Не тревожьтесь, ваше величество. На крейсере им не давали пищу, а, попав в город, объелись — и желудки их взбунтовались. Повара в ресторане ни при чем. Я там не однажды обедал, готовят на славу.

В госпитале они пролежали еще две недели, а когда выписались, ходили, как тени, возле особняка Дмитрия, просили принять их. Дмитрий выслушивал эти просьбы и оставлял без ответа.

Потом друзья вдруг исчезли. И как раз в это время произошло страшное несчастье: пропали Мария Владимировна и Саид.

Два дня их ждали, искали, а на третий Дмитрий позвонил шейху. Тот выслушал молча, пообещал принять меры.

На следующий день Дмитрия пригласил король. Принимал в потаенной своей комнате. На стенах портреты родителей, большая картина, на которой в полный рост изображена любимая, рано умершая жена.

Король был в тяжёлом, богато расписанном национальными узорами халате. Ему нездоровилось, болела голова.

— Извините. Я принимаю вас по-домашнему.

— Ваше величество, вы делаете мне честь, принимая меня без церемоний.

— Да, да, вот диван. Если вы утомились, можете и прилечь. Не знаю, как упростить наши отношения, но скажу вам: никого в свете я не любил так, как вас. И хотел бы, чтобы вы всегда были рядом. И ваш волшебный компьютер готов охранять сам — даже от посторонних взглядов.

— Это хорошая мысль, и я, пожалуй, вашим разрешением воспользуюсь. У меня смонтировано несколько копий, в которые я заложил и лептонные пушки. И если что случится со мной, так пусть хоть у вас останется моя техника.

— Пожалуйста! Выбирайте любое место и ставьте компьютер. И если уж он погибнет, то вместе со мной.

Король достал из шкафа графин, бокалы.

— Хочу угостить вас соком собственного производства: я его приготовляю из свежих фруктов.

Сидели в креслах, тянули из соломинок ароматный напиток. Дмитрий похвалил:

— Я такого сока не пробовал.

— В молодости с отцом я жил в Африке. Там и научился. С тех пор, как ни объясняю поварам, все делают не так. Тогда я беру фрукты и сам готовлю.

Замолчал король и стал серьезным. Долго смотрел в одну точку на стене. И заговорил глухим, взволнованным голосом:

— Я очень вам сочувствую. Не знаю, что и думать, как случилась такая беда. Приказал своим людям: ищут — и никаких следов. Думаю, не обошлось тут без участия двух ваших подозрительных типов. А еще грешу на Саида. Он посещал людей, которых мы плохо знаем: их сюда матушка его натащила… Из Англии, Франции… Птички из масонских гнездышек. Она, его матушка, из религиозной семьи иудейской; мой-то братец не очень смыслил в таких делах, ну и — вляпался. Сынок-то от матушки многое взял. И если уж сказать по-честному: нам бы не хотелось видеть его в вашем экипаже. Однако и сказать об этом неудобно было. Вот они… наши церемонии. Боюсь, не масонские ли это штучки. Они, конечно, ничего дурного не сделают Марии, но и выцарапать у них ее будет нелегко.

— Спасибо, ваше величество, за откровенность.

— Братцу моему, ох, как неприятно!

— Понимаю вас. И, конечно же, сохраню наш разговор втайне.

Король прилег на кушетку и положил голову на изголовье. У него все сильнее болела голова, но он не хотел звать лекаря.

— Вы молодой, — сказал Хасан, — у вас голова не болит.

— Ну, нет, ваше величество, побаливает, и частенько.

— И как же вы ее лечите?

— Разные применяю средства; чаще всего самодельные, то есть которые сам придумал, например вот это…

Он запустил в шевелюру пальцы и стал массировать виски, затылок, лобную часть. Еще лучше, если такую процедуру проделает близкий человек. У меня таких два: сестра Катюша — я ее очень люблю, а теперь еще и Маша. И ее я… полюбил.

— Понимаю. Я это заметил.

— Как же?

— А так. Видно ведь, как она на вас смотрит и вы на нее.

Помолчали. Король продолжал:

— Она вас очень любит. Одно только прикосновение ее рук может излечить. Понимаю вас. Я тоже любил. Очень…

Он посмотрел на картину, с которой глядело на них доброе улыбчатое лицо юной смуглянки. Поразительны были ее глаза: непомерно большие, чуть раскосые и с каким-то тайным внутренним огнем.

— Такую женщину нельзя не полюбить.

— Ей было шестнадцать лет, когда я ее встретил. И столько же она еще пожила на свете.

— Садитесь, ваше величество. Я сделаю вам массаж головы.

Дмитрий начал массировать лоб, потом виски, затем затылок и всю голову. Сильно не нажимал и не мял, а больше водил пальцами по корням волос, как бы разглаживая кожу. И тихо, почти неслышно говорил: головка у вас круглая, красивая, умная, скоро пройдет, совсем пройдет, и болеть уж не будет, не будет…

И, когда закончил, утвердительно сказал:

— Легче стало! Я же вам говорил.

Король улыбнулся, покачал головой:

— Есть люди, которых нам на землю небо посылает. Вот и вы, Митя… Чудо-компьютер создали, лептонную пушку, но вы ведь и во всем такой. Для вас нет ничего невозможного. И вот еще что важно: вы — русский! Я, конечно, патриот своей страны, люблю свой народ, и он тоже талантлив. Но русские для меня с детства народ особый. У вас и женщины красивы по-особому: глаза у них точно цветы полевые, кожа нежная, как у младенцев, а если писателей возьмешь, художников, композиторов — образцы дали высшие. Мне еще отец говорил: с английской литературой знакомься, французскую изредка читай, а русскую изучай. Ещё советовал русскую музыку слушать. Она весь мир красотой наполнила. Народ русский при жизни нашего поколения вон какую высоту покорил!.. Сейчас его бессовестно надули, обокрали, заводы остановили, во многих городах тепло отключают, электричество и газ не подают — гибнет народ, как на самой страшной войне, а магнетизм его силы, само существование на земле дух жизни во всех других народах держит. Вы знаете, как теперь трудно моей стране: американцы коршуньем со всех сторон налетают. То запрет на продажу нефти учинят, то армию нашу разоружать примутся, а то армаду кораблей, как теперь вот, к берегам подтянут… Схватят за горло и душат, душат. И в самую трудную минуту, когда, уж кажется, и дух из нас вон — могучий голос из снежной России раздается: не трогать Хасана! Арабы — братья наши!.. И черные силы отступают.