Митяй в гостях у короля - Дроздов Иван Владимирович - Страница 14

Одно только его настораживало и пугало: близость к ней Саида. Этот «черный», он мысленно его так называл, распоряжается всем как хозяин и от Катерины не отходит ни на шаг. «Неужели… — являлась страшная мысль, — она его любит?.. И как можно любить чужого, далекого человека?..»

Подводник даже хотел принять крутые меры, если Саид будет домогаться ее любви и вздумает на ней жениться. Петр пока не знал, что это будут за меры, но решение это было у него непреклонным.

Если бы он мог заглянуть в душу Саида, то увидел бы там целый пожар страстей. Он любил Катерину и был уверен, что «русская красавица» станет жемчужиной его гарема, народит ему детей и целых десять или пятнадцать лет будет любимой женой, но, конечно, мысли эти скрывал и очень боялся, что их кто-нибудь и как-нибудь обнаружит. Любуясь собой в зеркале, он находил себя очень красивым, а положение сына Владыки давало ему право на любую женщину. Так он был воспитан, такая у него была психология. И хорошо, что Петр о ней ничего не знал — он бы не стал медлить со своими «крутыми мерами».

Все эти бушующие страсти в сердцах двух молодых людей не были известны Дмитрию, о них не ведал флегматичный и всегда спокойный Евгений, и даже Катя о них не подозревала, но их слышала мудрая проницательная женщина Мария Владимировна. Она видела и больше того: тихое, но упорное влечение к Катерине со стороны Евгения. Этот русый, атлетически сложенный богатырь, чем-то напоминавший древнеславянских воинов, редко смотрел на Катерину, еще реже с ней заговаривал, но даже и тогда, когда синие его глаза смотрели в другую сторону, Мария видела в них желание смотреть только на Катерину, слышать ее голос, служить ей и быть с ней рядом. Чутье такое встречается только у женщины, и Мария в высшей степени обладала даром угадывать тайные движения мужского сердца. Сама же она…

Но о ней мы расскажем позже, и еще много будем говорить об этой удивительной женщине, которую в новом для нее семействе все полюбили, но толком не знали за что. В ней было много тайн, но в сущности природа сотворила ее на редкость бесхитростной, простой и открытой.

Собравшись за столом — то ли на обед, то ли для приготовления пищи, или же просто побеседовать, любили ее рассказы о «новых русских» — о том, как они в одночасье стали богатыми.

Не боялась говорить о своем муже. Не называла его национальности, но все понимали, что он не русский. И только однажды она проговорилась: Аркадий ее имеет двойное гражданство.

— С воцарением Ельцина, — рассказывала Мария Владимировна, — к нам ночью позвонил Аркашин друг. Сказал:

— Утром подъезжай к «Стройбанку». Получишь кредит.

— Какой кредит?

— Ну, какой? — обыкновенный! Тебе дадут миллион.

— Миллион?.. А как же я отдавать его буду?

— Объявишь себя банкротом, и долг с тебя спишут.

— Ладно трепаться! Никуда я не поеду.

— Аркадий! Не будь идиотом. Завтра в один день мы сделаем сто тысяч миллионеров. И все они будут нашими людьми. Так решили там, в Кремле.

И заключил:

— Извини. Мне некогда. Нужно другим звонить.

И положил трубку. А муж мой сидел на постели и от волнения ворошил свои черные кудряшки.

Утром он поехал в банк, написал бумагу о том, что открывает какую-то фирму и просит кредит. Ему открыли счет и положили на него миллион рублей. Это еще тех рублей, старых, когда рубль был дороже доллара. И в тот же день я уже знала: почти все дружки моего мужа, одного с ним племени, получили по миллиону, а иные из них — это уж избранные! — вывезли из банков слитки золота и отправили их за границу. Это те, которых теперь мы называем магнатами. Они скупают заводы, нефтяные, газовые месторождения. Мечтают о покупке земли.

Однажды Петр сказал Марии:

— Зачем вы нам это рассказываете? Ведь если так прихватил наши денежки ваш супруг, значит, и вы соучастница?

Мария покачала головой, сказала:

— Вроде бы оно и так, но я, Петя, случайно оказалась с ними в одной повозке. Я там чужая, я русская. А русский, если ты даже и породнился с евреем, всегда будешь для них изгоем.

Сказала это просто и так искренне, что все ей поверили и оценили ее откровенность. У каждого после таких бесед прибавлялось боли за ограбленную и растерзанную страну, а вместе с болью раскаленным металлом вливалось в грудь желание крушить врагов России, мстить за ее беды. Вот только Маша… Трудно было согласовать ее признания с ее положением; ведь она была представителем президента и пост свой высокий наверняка получила через посредство своего мужа. Кого же она обманывала: новых друзей своих или муженька?..

Беседу прервал телевизор: на экране появился диктор и голосом трагическим, почти загробным начал вещать:

— В Персидском заливе неожиданно для всех приграничных стран, и для американцев, и для англичан появился могучий военный корабль, не имеющий вымпела, но по многим приметам это авианесущий крейсер, принадлежавший некогда Советскому Союзу. Странно и непонятно ведёт себя этот корабль. Он будто бы потерял управление и каким-то таинственным образом лишился флага. И ещё говорили, что это тот самый русский боевой корабль, который был продан Малой Азиатии адмиралами, сидящими теперь в камере предварительного заключения. Крейсер в нейтральных водах ходит по кругу, и никто не может вывести его на линию нужного курса.

Потом ведущий предоставил слово корреспонденту, находящемуся на крейсере. Тот показал картинку и на ней могучий громадный корабль, идущий с большой скоростью по кругу.

— Этот снимок, — говорит корреспондент, — мы сделали с вертолета. Сюда прилетел вице-президент Малой Азиатии, и он любезно предоставил нам место на борту вертолета. И вот мы опускаемся на борт атомного корабля…

Матросы на крейсере двигаются вяло, точно тени. Они уходят от разговора и только качают головой. Офицеров не видно. Вице-президента никто не встретил. «Да что тут происходит, черт вас побери!» — вскричал разгневанный вице-президент. Но его вопрос остался без ответа.

С трудом отыскали каюту командира. Адмирал, раскинув руки, лежал на диване. Говорить он не мог, а только махал рукой, показывая на дверь. Вице-президент, потрясённый увиденным, долго стоял в дверях и не знал, что делать. Мы с коллегой кинооператором тоже оцепенели от страха. Наконец, двинулись к каюте, где располагался пульт управления кораблем. У двери нас встретили старший офицер и компьютерный оператор. Он выставил вперед руки, сказал: «Не заходите, опасно». — «Что значит, опасно!» — вскричал вице-президент. «Там… Там русский дьявол!.. Он написал слова: ”Вздумаешь отключать систему — уничтожу!“» — «Вы идиот! — кричал вице-президент. — Я отправлю вас в тюрьму, и вы будете гнить там до конца жизни». И двинулся к пульту, но каюта вдруг наполнилась голубым свечением и вице-президент упал на ковер. Старший офицер и оператор схватили его за ноги и вытащили из каюты. Прибежал врач и долго приводил его в чувство.

Потом мы сидели в кают-компании в окружении нескольких офицеров. Никто из них не решался отвечать на вопросы вице-президента. Одно повторяли: «Русский дьявол, он нас потопит». И вице-президент, получивший нокаут, уж не кричал на офицеров, не возмущался, — он, казалось, и сам поверил в сверхъестественную силу, вселившуюся в корабль.

— Этот русский дьявол сидит в Австралии, — говорил оператор, — и оттуда посылает команды на компьютер крейсера.

— Кто? — не понял вице-президент.

— Он, дьявол. Его зовут Митяй. Он много писал мне слов. Говорил, что корабль не наш, его построили русские люди и поселили в нем свою душу. Он сбросил в море два самолета…

— Кто?

— Этот русский, который в Австралии.

— А почему он в Австралии? Русские живут в России, а этот — в Австралии. Вы, братец, заговариваетесь. Видно, разум ваш от страха помутился.

— Не помутился. Я читал его команды, и каждая его команда исполнялась. И вам не советую ему перечить. Скажите президенту, чтобы вернули корабль русским. Если не вернете, то будет много бед. Корабль этот живой. Он очень страшный…