Поджигатели (Книга 2) - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк" - Страница 21

— Ты не можешь, а мы можем! — нетерпеливо крикнул Варга. — Чорт нам помешает!.. Вернёмся — и больше ничего… Плевать на все комитеты! Только бы вывести отсюда немцев, а там, честное слово, вернусь в Мадрид! Непременно вернусь!

— Верхом? — иронически спросил Энкель.

— Чех возьмёт меня с собою на самолёте.

Пальцы Варги проворней забегали по струнам.

— Эх, нет Матраи!.. Без него не поётся.

Из темноты хижины до Энкеля донёсся жалобный гул отброшенной гитары. Он пожал плечами и сказал:

— Пожалуйста, минуту внимания, майор… Я изменяю порядок движения бригады. Твои люди поведут лошадей с больными.

В дверях выросла фигура Варги.

— Мы условились: эскадрон отходит последним. Мы прикрываем тыл!

— Нет, — голос Энкеля звучал сухо, — последними идут немцы.

— А что, по-твоему, мои кавалеристы… — начал было Варга, однако Энкель, не повышая голоса, но так, что Варга сразу замолчал, повторил:

— Последними идут тельмановцы… So!

Варга шумно вздохнул.

— «So», «so»! — передразнил он Энкеля. — Значит, мы… госпитальная команда?!

Он хотел рассмеяться, но на этот раз не смог.

Это был уже третий пограничный пункт, к которому французские власти пересылали бригаду, отказываясь пропустить её через границу в каком-либо ином месте. И вот уже третьи сутки, как бригада стояла перед этим пунктом. Полосатая балка шлагбаума была опущена; в стороны, насколько хватал глаз, тянулись цепи сенегальских стрелков, виднелись свежеотрытые пулемётные гнезда. Вдали, на открытой позиции, расположилась артиллерийская батарея.

Истомлённые горными переходами, лишённые подвоза провианта, в износившейся обуви, ничем не защищённые от ночного холода, даже без возможности развести костры на безлесном каменистом плато, бойцы бригады с недоуменной грустью смотрели на ощетинившуюся оружием границу Франции.

У сенегальцев был совсем нестрашный вид: забитые, жалкие в своих шинелях не по росту, в ботинках с загнувшимися носами и в нелепых красных колпаках, они часами неподвижно стояли под палящим солнцем. В их глазах было больше удивления, чем угрозы.

Даррак, Лоран и другие французы пытались вступить с ними в переговоры, но африканцы только скалили зубы и поспешно щёлкали затворами. С испугу они могли и пустить пулю…

Энкель и Зинн третьи сутки напрасно добивались возможности переговорить с французским комендантом. Он передавал через пограничного жандарма, что очень сожалеет о задержке, но ещё не имеет надлежащих инструкций.

Солнце село за горы. Энкель, упрямо поддерживавший в бригаде боевой порядок, лично проверил выдвинутые в стороны посты сторожевого охранения. А наутро четвёртых суток, едва край солнца показался на востоке, посты, расположенные к северо-востоку, донесли, что слышат приближение самолётов. «Капрони» сделали три захода, сбрасывая бомбы и расстреливая людей из пулемётов.

Не обращая внимания на ухавшие с разных сторон разрывы и визг осколков, Варга подбежал к Зинну. Багровый от негодования, с топорщившимися усами, венгр крикнул:

— Посмотри!..

И показал туда, где на открытой вершине холма стояла французская батарея. Зинн навёл бинокль и увидел у пушек группу французских офицеров. Они все были с биноклями в руках и, оживлённо жестикулируя, обсуждали повидимому, зрелище бомбёжки бригады. Со всех сторон к этому наблюдательному пункту мчались верховые и автомобили.

— Знаешь, — в волнении произнёс Варга, — мне кажется, это они и вызвали «Капрони»!

— Все возможно.

— Посмотри, они чуть не приплясывают от удовольствия после каждой бомбы! Если бы здесь могли появиться ещё и фашистские танки, те сволочи были бы в полном восторге.

— Ты не считаешь их за людей?

— Люди?!. — Варга плюнул. — Вот!.. Если бы они были людьми, республика имела бы оружие. От них не требовалось ни сантима, — только открытая граница. Они продали фашистам и её. Проклятые свиньи! Ты мне не веришь, я вижу. Идём же… — И он увлёк Зинна к группе бойцов, прижавшихся к земле между двумя большими камнями.

Когда Зинн спрятался за один из этих камней, первое, что он увидел, были большие, удивлённо-испуганные глаза Даррака.

— И эти негодяи называют себя французами! — сквозь зубы пробормотал Даррак.

За его спиною раздался неторопливый, уверенный басок каменщика Стила:

— Посмотри на их рожи — и ты поймёшь все.

Увидев комиссара, Даррак поспешно сказал:

— Прошу вас, на одну минутку! — и потянулся к биноклю, висевшему на груди Зинна. Он направил бинокль на ту же группу французов, на которую показывал Зинну Варга. Он смотрел не больше минуты.

— И это французы… это французы!.. — растерянно повторял он, опуская бинокль.

Лоран сидел, прижавшись спиною к камню и молча глядя прямо перед собой.

Все так же неторопливо раздался голос Стила:

— А тебе, Лоран, это ещё один урок: теперь ты видишь, что если в Испании фашизм официально и носил итало-германскую этикетку, то, содрав её, ты мог бы найти ещё довольно много других названий — от французского до американского! Фашизм, дружище, — это Германия Гитлера и Тиссена, Франция Фландена и Шнейдера. Это Англия Чемберлена и Мосли… Это, наконец, Америка Дюпона и Ванденгейма!..

— Тошно!.. Помолчи!.. — крикнул Лоран.

— Эх ты, простота! Дай нам попасть во Францию…

— Я мечтаю об этом, мечтаю, мечтаю! — кричал Лоран. — Дай нам только пробраться за эту проклятую полосу с черномазыми — и ты увидишь, что такое Франция, ты увидишь…

В волнении он было поднялся, но Стил сильным рывком посадил его за камень.

Зинн перебежал к единственной палатке, сооружённой из одеял. Здесь было жилище и штаб командующего бригадой. Энкель стоял у палатки во весь рост и, что удивило Зинна, тоже внимательно разглядывал в бинокль не удаляющиеся итальянские самолёты, а все ту же группу офицеров на французской земле.

— Смотри, — сказал он, увидев Зинна, — они спешат к холму даже на санитарных автомобилях, но ни одну из этих машин они не подумали послать сюда!

Но Зинн его не слушал, он спешил организовать помощь бойцам, раненным во время налёта.

— Что я говорил? Ага! Что я говорил?! — услышал Энкель торжествующий возглас Варги и, взглянув по направлению его вытянутой руки, увидел на дороге, ведущей к пограничной заставе, колонну конницы. Накинутые поверх мундиров бурнусы развевались, подобно сотне знамён, за спинами всадников.