Льды и крылья - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк" - Страница 3

Монтёр продавил стекло, и оба нырнули в зияющее отверстие, а затем поползли между рядами батарей и аккумуляторов. В первый раз в жизни Крюков почувствовал маленькую неловкость. Да и было отчего — малейшее неверное движение, малейшее прикосновение к батарее — и моментальная смерть…

Они проползли, благополучно отыскали в темноте комнату, где должен был находиться радио-телеграф…

Вдруг от стола, где находился включатель, подающий ток на антенну, мелькнула какая-то человеческая тень. На секунду всё здание осветилось голубым светом, как молнией. Этот неизвестный открыл дверь, которая почти никогда не отпиралась, и проскользнул в агрегатор…

Крюков и монтёр бросились за ним.

IV.

Схватка у аппарата.

Всё это происходило при страшном грохоте и шуме. Агрегатор работал во-всю и наполнял воздух страшными неумолкающими выстрелами. Агрегатор подавал сигнал.

Крюков подбежал к агрегатору, заглянул внутрь помещения, внутрь этого стального шкафа — там стоял незнакомый ему человек.

Что делать? Выключить машину, остановить мотор — некогда.

Нельзя терять ни одной секунды. Где дежурный телеграфист? Почему здесь этот неизвестный? Откуда он сюда попал? Расспрашивать его и предложить ему выйти из агрегатора бессмысленно. Неизвестный со злобой смотрел на Крюкова, давая понять, что если Крюков бросится к нему, он немедленно может испортить агрегатор. Не раздумывая ни секунды, монтёр бросился на неизвестного и схватил его. И вот возле агрегатора, действующего на полный заряд, завязалась борьба. Неизвестный тянулся к агрегатору. В руке у него блестел револьвер. Он хотел просунуть ручку браунинга внутрь агрегатора, чтобы его сломать. Монтёр напряг последние силы и подмял неизвестного под себя. В эту секунду он плечом коснулся провода…

… Через десять минут на место происшествия собрались сотрудники радиостанции. Оба трупа, и монтёра и неизвестного, погибших от электрического тока, были вынесены из агрегатора. Дежурный радио-телеграфист, который оказался связанным и оглушённым каким-то ударом, пришёл в себя и рассказал:

— Когда я принимал депеши, то почувствовал удар. Упал и вот этот тип, — указал он на труп неизвестного, — стал подавать какие-то сигналы…

— "Красная Звезда" — наша гордость. Самый огромный пароход в мире. Этот мерзавец был подкуплен врагами советской России, чтобы вестью о гибели «Красной Звезды» сыграть в руку нашим врагам, — сказал Крюков. После я вам расскажу об этом подробно. А теперь…

И Крюков, велев пустить в действие станцию, протелеграфировал следующее сообщение:

V.

На помощь северу.

Это сообщение Морозову принесли из кабины радио-телеграфа уже тогда, когда внизу, в ночном тумане, засияло гигантское, как светлый дым над океаном, зарево Лондона.

Но радио-телеграмма Крюкова не успокоила ни Красных, ни Морозова.

— Так ты говоришь, — сказал Красных Морозову уже в своей кабине, — что эти два американца, один из которых называет себя Хирком, получили шифровку?

— Да.

— А не кажется тебе, что есть связь между шифрованной депешей и телеграммой Крюкова. Ты заказал самолёт на нашем аэродроме?

— Конечно, — заявил Морозов, — и лётчика назначил: Михаленко. С ним-то я хоть куда. Через четыре часа будем на Чёртовой губе, где стоит эта вторая радио-станция.

Начальник радиостанции, Крюков, был оповещён, что из Лондона послан самолёт, который ему предлагалось принять. Поэтому на ровной снежной площадке были разложены костры, и самолёт Михаленко и Морозова легко спустился. Самолёт был построен на русских заводах и отличался большой скоростью и подвижностью.

Морозов узнал в чём дело, — Крюков немногословно и толково изложил последние события.

— Преступник прибыл на аэроплане? — спросил Морозов.

И получив утвердительный ответ и сообщение, что надо искать машину, на которой появился странный злоумышленник, явный доброволец фашизма, шедший на верную смерть, — Морозов сказал:

— Во всяком случае, надо найти аэроплан этой таинственной банды. Их намерения понятны. Они хотели, чтобы при испытании Моррисоновым прибором местонахождение посыльной радио-станции было приблизительно там, куда в последний рейс направилась «Красная Звезда»: на севере. Задумано неплохо. Значит надо найти аэроплан.

После опроса самоедов, Морозов твёрдо решил вооружить самолёт пулемётом и лететь отыскивать фашистскую машину.

Было прекрасное утро, когда Михаленко и Морозов поднялись над правильными квадратами и прямоугольниками корпусов и бараков радиостанции.

Взяв направление на северо-восток, аэроплан легко пошёл вверх, и через несколько минут после подъёма Морозов в бинокль увидел серое, почти чёрное, незамёрзшее море, казавшееся однако, холоднее даже льдистого снега на суровых скалах берега и прибрежной равнине.

Солнце низко катилось на горизонте. Кругом было пусто. В широком поле Цейсовского бинокля дрожали плоские снега и серое море. Далеко на бесцветной глади океана заклубился дымок парохода, шедшего вероятно из Мурманска. Морозов довольно долго пристально вглядывался в безграничную даль океана.

… Местность стала меняться.

Плоская белая равнина, которую Морозов привык видеть во время своего полёта, превращалась в неровную цепь пригорков и котловин, при чём котловины казались сверху правильными огромными аренами, включёнными в круглые амфитеатры.

«Какой-то лунный пейзаж. Чрезвычайно удобное место для посадки», думал Морозов, смотря вниз.

И вдруг неожиданно сам для себя он решил, что, покуда он рассматривает землю, его предполагаемый противник может удрать.

В самом деле Михаленко обернулся и крикнул что-то, не заглушив однако шума мотора. Морозов справа увидал большой самолёт, видимо только что снявшийся с земли и уходивший в другую от них сторону к югу, быстро забирая высоту.

Михаленко немедленно повернул к югу и стал тоже подыматься.

Морозов осмотрел пулемёт.

Ещё в гражданскую войну Михаленко летал на красных самолётах и сбил в воздушном бою не один аэроплан.

Знакомое чувство приближающейся воздушной борьбы охватило Морозова. Он был почему-то уверен, что аэроплан противника не снизится и будет защищаться.

"Лишь бы Михаленко не подгадил. Нужно взять высоту. Подойти сзади, " — как яркие хлопья неслись мысли Морозова.

Самолёт противника был ясно виден. Это была новая быстроходная американская машина, четырёхместная. Но Морозов знал, что там, вероятно, только трое…

VI.

Бой.

Михаленко был прекрасный лётчик. Он учитывал положение и силы своей машины. П мере того, как он приближался к американскому самолёту, он уже понял, что его машина быстроходнее. Выигрывал противник преимущество только тем, что взял большую высоту.

В ту же минуту Морозов заметил, что американец начал стрельбу: над бортом его гондолы появилось дуло автоматического ружья.

Михаленко сделал поворот. Высота была три тысячи метров. Пилот-американец, заметив это, сделал тоже поворот для того, чтобы зайти сзади русского аппарата. У него было ещё и то превосходство, что автоматическое ружьё в руках наблюдателя поворачивалось как угодно, не то что пулемёт Морозова.

Американец был опытен. Он вертелся, как юла, ухитряясь уходить от ливня пуль, которыми уже начал поливать Морозов теперь уже определённо враждебную пиратскую вооружённую машину. Но выстрелы по бортам чужого самолёта были безрезультатны. Морозов не имел возможности поймать его в прицел.