Бункер (СИ) - Плен Александра - Страница 4

Я тяжело вздохнула.

— Хорошо, — ответила, — я не против готовить, — но мне нужна помощь. Готовить почти на тридцать человек, даже со всеми этими приспособлениями будет затратное по времени. Нужен помощник, — я обвела взглядом рассевшуюся за столом группу. Остановила взгляд на двух красотках, те презрительно замахали руками.

— Нет, ты что? Мы никогда не готовили, — заявили, фыркнув. Нины не было, а мужчины даже не соизволили пошевелиться.

— Я помогу, — встала жена Льва Николаевича, — правда, у нас тоже готовила домработница, но что-то помню с юности.

Совместными усилиями мы приготовили омлет с сыром. Пока ели галеты, потом, загружу хлебопечку и испеку хлеб к обеду. В конце концов, подтянулись все, кроме Нины. Я начала тревожится. А что, если она все-таки взяла с полки цианид? А что, если она сейчас лежит в комнате и умирает? После того, как мы загрузили грязную посуду в посудомоечные машины, я пошла искать Нину, взяв с собой кусок омлета и печенье с молоком.

С большим трудом я нашла ее комнату в самом дальнем коридоре. Двери были не заперты. Нина лежала одетая на кровати в позе зародыша.

— Нин, я принесла завтрак, — произнесла я тихо, — поешь.

— Убирайся, — заявила она срывающимся голосом, — я не хочу есть.

Я понимала, что пока не прошло время, что-то говорить бессмысленно. Но тело не обманешь, организм требует еды, как бы плохо не было душе, и я услышала громкое бурчание у нее в животе.

— Я поставлю поднос на стол, потом принесешь в кухню, — сказала я и тихонько притворила за собой дверь.

Жили мы по внутренним часам, отмеряющим время в бункере. За несколько недель установился следующий распорядок. В семь утра мы с женой Льва Николаевича Эльвирой шли на кухню и готовили завтрак. После того, как кончились свежие яйца и молоко, приходилось делать омлет из яичного порошка, печь блины с джемом (его было завались), готовить овсянку и разные каши. Когда у меня заканчивалось воображение, я шла в библиотеку и скачивала рецепты. На обед готовила мультиварка, суп или борщ. Мясо, конечно было, в морозильнике, но в любом случае долго оно сохранится.

— Лев Николаевич, — однажды я подошла к бывшему ректору, — я еще не все уголки исследовала, но может, вы знаете… В бункере есть что-то типа теплицы?

Мужчина недоуменно уставился на меня.

— Я нашла на полках много всяких семян и прочитала, как выращивать грибы. Мы могли бы разнообразить меню свежими овощами, — я улыбнулась, — все равно, мясо когда-нибудь закончится, а белки нужны организму. Соя, бобовые культуры почти стопроцентная замена.

— А это мысль, — кивнул мужчина, — ты молодец. Придумаем что-нибудь.

На обеде Лев Николаевич поднялся и озвучил мое предложение. Многие просто небрежно пожали плечами, девушки фыркнули. Некоторые согласно кивнули.

— Так вот, — произнесла я, переводя взгляд с одного лица на другое, — мне потребуются добровольцы. Нужно найти достаточно большую комнату, землей наполнить емкости, установить освещение, полив…

— Та пофиг, — фыркнул Руслан, молодой человек, с дорогущим Ролексом на руках, — здесь еды хватит на сто лет… Зачем напрягаться?

— Затем… — Твердо посмотрела на него, — вы еще не поняли? Мы здесь застряли до конца жизни. У всех съестных припасов есть свой срок годности. У некоторых пять лет. У некоторых двадцать. Но что потом?… Если мы не сможем воспроизводить продукты, наступит голод.

Никто не проникся моими словами. Словно я говорила в пустоту.

— И если мы уж начали разговаривать о будущем, — взяла быка за рога я, — я хотела бы поднять еще одну тему.

— Какую? — произнес Лев Николаевич.

— Все эти машины, которые обслуживают бункер, они же не вечные? — я обвела взглядом мужчин, — среди вас есть инженеры, механики, электронщики, которые смогут починить двигатель или компьютер, если будет нужно?

Ни слова, ни шевеления вокруг. Одна рука потянулась вверх.

— Я профессор физико-математических наук, — произнес пожилой мужчина, по-моему, тот, кто ехал с нами в лифте, — и мои сыновья заканчивали факультет «Вычислительные машины, комплексы, системы и сети».

Я приподняла брови.

— То есть, вы сможете починить рекомбинаторы кислорода, если будет нужно? Или насосную станцию?

Профессор пожал плечами.

— Не знаю… Вряд ли.

— Так может вам стоит начинать готовить инженеров? — произнесла я, — особо здесь делать нечего. Литература, компьютеры в вашем распоряжении… Хотя бы теоретически, — я с просящим выражением на лице смотрела на молодых мужчин.

— А почему это ты командуешь? — до меня донесся высокомерный голос Иван Ивановича, — ты никто. Студенточка, которая попала к нам благодаря неимоверному везению.

— Потому что, — обернула я к мужчине, — я хочу жить. И чем дольше, тем лучше. Я не хочу умирать от нехватки кислорода или воды, если сломается насос. Да, — я обернулась к женщинам, — а есть, кто разбирается в медицине? Вдруг аппендицит или не дай Бог, инфаркт?

И опять тишина.

— Да что ж такое! — в сердцах, уже особо не сдерживаясь, воскликнула я.

— Наташ, — успокаивающе поднял руку Лев Николаевич, — должны были все приехать. И лучшие врачи, инженеры, биологи, электронщики. Но все произошло так быстро. Мы узнали о бомбежке только за полчаса до авиаудара. Я был в университете вместе с Джоном, — он кивнул в сторону худощавого мужчины, который меня заинтересовал еще в первый день, тот по-прежнему сидел обособленно и не с кем не общался, — обзвонили всех. Кто мог приехать за полчаса, приехали. Остальные… — он тяжело вздохнул, — не успели или не захотели.

— Хорошо, — попыталась я взять себя в руки. Что же они такие пассивные все? Жрут, пьют целыми днями. Из шикарных хором Ивана Ивановича (у него были огромные апартаменты, занимающие целый коридор) постоянно доносилась громкая музыка и пьяный хохот. Пир во время чумы, какой-то.

— Вы понимаете? — Произнесла я спокойно, — остаться в стороне не получится. Нас здесь всего двадцать восемь. Помощи ждать не откуда. Никто не придет сверху и не поможет. И вы, — я пристально посмотрела на нашего местного царька, — тоже умрете, если вдруг у вас случится инфаркт, а доктора рядом не будет.

— Да как ты смеешь, девчонка! — заорал он, багровея, — да я тебя как муху…

— Вы нашли эликсир бессмертия? Нет?! Значит вы такой, как и мы все! Смертный! — заорала я в ответ, и сама испугалась своей смелости, — вы видите здесь толпы ваших почитателей? Миллионы, лежащие в Швейцарских банках? Охрану? Виллы, яхты, Порше? Их тоже нет! Значит, нужно учиться выживать совместно.

Я задыхалась. Этот напыщенный расфуфыренный индюк достал меня своими постоянными придирками, пьянством и блядством с двумя девицами. Эта тройка за месяц пальцем не пошевелила, что бы что-то сделать или помочь. С дальнего угла стола раздались размеренные хлопки. Худощавый мужчина с серьезным лицом хлопал мне в ладоши. Иван Иванович метнул злой взгляд на него и промолчал. Это была маленькая, но победа.

— Значит так, — дрожащим голосом продолжила я, — мое предложение. Каждый сидящий здесь заканчивал институт. Напишите на листке свои специальности. Прежде всего, нам нужны, способные разобраться в технике, инженеры и просто необходимы врачи. Здесь есть хороший медицинский центр. Я была там. Он полностью оборудованный. УЗИ, рентген, лаборатория… Я в этом не разбираюсь. Максимум что могу — сделать укол. Вся литература есть в компьютерах. У нас есть тьма времени, можно сказать единственное, что у нас есть — это время. Два года, пять лет, десять лет. За это время можно многое выучить. Мы все в одной лодке, господа.

Я обессиленно села на лавку. Разговор меня страшно утомил. Пот выступил на спине, и горели щеки, но я справилась. Я просто хочу жить. Сильно хочу.

Нина, по-прежнему со мной не разговаривала, хотя и приходила вместе со всеми в столовую. Я махнула на нее рукой, общалась с Эльвирой и Лидией, женами ректора и профессора. Женщины были не безнадежны. Конечно, кривили губы, когда приходилось чистить картошку и очищать грязные тарелки, но помогали во всем. В перчатках высаживали огурцы и помидоры в подвесные теплицы, когда их установили. Занимались уборкой, стиркой. Чернозем и разнообразные удобрения мы так же нашли в огромных контейнерах в дальних комнатах. Люди, строившие бункер, позаботились обо всем. Я добрым словом вспомнила Нининого Павла.