Разрушенные (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 73

То, что я находился рядом с Кларой, дало мне силу игнорировать большую часть условного рефлекса и небольшое самоповреждение, которое я делал в душе, дало мне дополнительное преимущество, в котором я нуждался. Но я хотел радости от моего первого удара во что-то твердое. Я хотел чувствовать возбуждение от уничтожения кого-то. Я не хотел стыдиться того, что я как киска режу себя от зависимости.

«Ты никогда не будешь полностью свободен».

Я никогда не буду укрощенным, нежным или мягким. Жестокость по большей части в моем ДНК, так же как мой брат и прошлое. Бесполезно притворяться другим.

— Я не думал, что ты будешь работать сегодня. С тех пор, как появилась эта маленькая девочка, ты был отвлеченным. — Отвлеченным шансом на лучшую жизнь. Сфокусированным на других вещах, что превращали меня в более лучшего человека.

Я послал ему полуулыбку. Я хотел проигнорировать его. Я был не в настроении общаться, после того как раскрыл историю своей жизни Кларе и Зел. Все мое тело было в ранах, мой мозг истекал кровью от воспоминаний, мое горло болело от разговоров о таких злодеяниях.

— Да, мне было о чем подумать в последнее время.

Оскар подошел и встал рядом со мной, осторожно осматривая мужчин под нами.

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Я зарычал:

— Тебе какое дело?

Он повернулся ко мне, отдавая мне все свое внимание. Его яркие голубые глаза приковали меня к месту.

— Ты не кажешься собой. Ты, откровенно говоря, ошеломил меня. В один момент тебя нельзя трогать, и ты слегка сумасшедший, в другой, ты встаешь на чертовы колени перед ребенком — и не просто любым ребенком, а ребенком, принадлежащем женщине, в которую ты влюблен. — Он вздохнул, проведя рукой по лицу. — Я знаю, это не мое дело, ты в самом деле в порядке?

Я оскалил зубы.

— Я в порядке. Перестань! — я вернул свое внимание к двум диким бойцам, которые оставили этикет позади и устроили огромный шум в клетке смешанных боевых искусств. Толпа истекала слюной от жестких ударов и первых капель крови.

Тоска и любовь к боли просачивались в мое тело, питая мою усталость бесполезной яростью.

Оскар пробормотал себе под нос:

— Она влюблена в тебя, не так ли?

Я сжал руки в кулаки, игнорируя его. Я ненавидел делиться своей частной жизнью. Это не его или чье-либо еще дело.

Когда я ничего не сказал, он добавил:

— Она хороша для тебя, Фокс. Я был неправ, когда ты в первый раз привел ее. Я думал, что она была очередной шлюхой, которой нужны только твои деньги, но она сильная. — Его голубые глаза перестали читать меня и вернулись к этажу бойцов. — В ее венах течет железо, и вместо ногтей у нее лезвия.

Несмотря ни на что, я был заинтригован.

— Что заставляет тебя говорить это? — в ту секунду, когда я встретил ее, я знал, что она сильная. Ее смелость была причиной, почему я погнался за ней. Ее сила была причиной, почему я был в таком беспорядке. Одержимый ребенком, и влюбленный в женщину, которую я не мог прочитать. В одно мгновение я думал, что она заботится так же, как и я, в следующее, думал иначе.

Оскар приподнял брови.

— Ну, во-первых, она не мирится с твоим дерьмом. Спасибо ей за помощь в бумажной работе, она увеличила рентабельность, и клуб работает лучше, чем когда-либо. — Он улыбнулся. — Она держит свой рот на замке насчет некоторых, не таких уж легальных вещах, и она предана тебе. Если ты думаешь, что она та самая, тогда я согласен — она идеальная.

Я искал его взгляд, задаваясь вопросом, говорила ли Зел с Оскаром обо мне. Казалось, что он изменил свой настрой с первой ночи. Я никогда не видел их вместе, но это не значило, что у них не было времени поболтать. Помимо враждебности в начале, Оскар был добр и приветлив с Хейзел. Даже улыбался, когда Клара периодически появлялась в моем офисе в течение дня.

Оскар ухмыльнулся.

— Я счастлив за тебя. — Он пожал плечами. — В любом случае, она чертовски умная. Я бы наблюдал за ней, если бы был тобой.

Секреты, что она скрывала, снова наполнили меня досадой.

Моя спина напряглась.

— Наблюдал за ней, почему? — подозрение росло. Может, они разговаривали за моей спиной. Мои руки сжались.

— Потому что тихони всегда на шаг впереди вас. Они все знают наперед, при этом проводя всю свою жизнь, прикрываясь своей добродетелью и благородными помыслами. — В его глазах появился задумчивый взгляд, возможно, он вспоминал кого-то из прошлого. — В тихом омуте черти водятся, и не имеет значения, как сильно ты думаешь, что знаешь их — ты никогда по-настоящему их не узнаешь.

Его слова поразили меня. Он прав. Не имело значение, как я хотел другого, Зел никогда не отдаст мне всю себя. Она оставалась в стороне, загадочная, слишком закрытая. И я покончил с тем, чтобы оставаться в темноте.

Я хотел солнца, ответов и правды.

Я хотел знать все.

Я был правдивым, настало ее время оказать мне ту же самую любезность. Мои глаза сканировали этаж для бойцов, прежде чем я оттолкнулся от перил.

— Я ухожу.

Оскар кивнул.

— Я так и подумал. Увидимся позже. Я прослежу за всем.

Не оглядываясь, я направился в свою спальню. Мое сердце тяжело билось, когда я открыл дверь и вошел. Мои мысли были наполнены кулаками и побоями, я раздумывал, мог бы я еще раз появиться в «Стрекозе».

— Привет.

Мой рот открылся, впитывая видение на моей кровати. Вся злость, кровожадная потребность направились на юг. Мой член дернулся и затвердел.

Обнаженная кожа. Обнаженная грудь. Обнаженное всё.

Мои ноги двинулись вперед, вынуждая идти к женщине, которую я хотел больше всего на свете.

— Что ты здесь делаешь? — мой голос был хриплым и резким от ранее обуревавшего меня гнева, наполненный взорвавшейся похотью, протекающей в моей крови.

Я прочистил горло, сделав еще один шаг.

Взгляд Зел был прикован ко мне. Сидя чопорно как гребаная принцесса в середине моей кровати, она выглядела непокоренной и полностью царственной. Ее длинные, темные волосы каскадом спадали по ее плечам, дразня меня.

Обнаженная.

Восхитительно чертовски обнаженная. Единственное, что было на ней — серебряная штанга в правом соске и ожерелье со звездой. Цепи, что я сделал, не было вместе со специально сделанными браслетами. Мои глаза сощурились, ища пропавшее украшение.

Я взбесился оттого, что она сняла ее. Я надел ее на нее — я пометил ее как свою. Она не имела права ее снимать без моего разрешения. Это было пренебрежение мной, как будто она больше не хотела меня.

— Где серебро? — я пересек комнату, прокрадываясь к теплому блеску свечения рядом с кроватью. — Почему ты сняла цепь? — и почему ты здесь? Она должна быть в кровати со своей дочерью, забаррикадировать дверь, чтобы я не мог причинить им боль.

Зел села выше на коленях.

— Я сняла ее. Это не я должна быть закована. А ты.

Хотя я и пришел к тому же самому заключению, это не устраивало меня. Я не мог переварить мысль — быть пленным против своей воли, так же как все эти дни в России. Я покачал головой.

— Я покончил с тем, чтобы быть связанным и подчиняться.

Зел опустила голову, мягкие волосы упали ей на лицо.

— Сегодня будет последний раз. Я обещаю. — Сделав вдох, она пробормотала: — Если ты сделаешь, что я скажу, я смогу помочь.

Отодвинувшись в сторону, она собрала длинную цепь с одеяла вокруг своих ног. Я не мог понять, где она подсмотрела, как расстегнуть звенья цепочки, но стоял завороженный, когда она ползла ко мне на четвереньках. Ее груди эротично качались, и тихий звон металла отправил предупреждение в мои мышцы. Она так легко меня околдовала. Я не хотел быть связанным, но знал, что должен сказать: «Да». Какая бы сила у меня ни была, я был беспомощным перед этой женщиной.

Мои мышцы напряглись, когда Зел достигла края кровати, сев на пятки.

— Я видела твою спину и грудь, поэтому тебе больше не нужно прятаться. Ты позволил Кларе прикасаться к тебе. Будет справедливо, если ты позволишь мне тоже самое. Я разрушу тебя, Фокс. Я собираюсь касаться и гладить каждый сантиметр тебя. Я собираюсь взять тебя и показать, как любить меня правильно, и я не приму «нет» за ответ.