Разрушенные (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 57

«Твои приоритеты все испортили».

Я ненавидела себя.

Я никогда не прощу себя.

Все, что случилось с Фоксом, казалось ничтожным. Что, если он ранит меня? Что, если у меня был какой-то гребанный «синдром-спасителя»? (прим. пер. «синдромом спасителя» обладают люди, которые постоянно испытывают необходимость кого-то спасать). Что, если это моя вина, что он слетел с катушек?

Я толкнула его за пределы его контроля, и за последствия могла винить только себя. Он не хотел обидеть меня — под всем этим запугиванием он был обычным человеком, который пытался найти выход из положения, — так же, как и я.

Его проблемы были вампирическими: он высасывал мою душу и энергию, пока я не оставалась полностью опустошенной и бесполезной и не находилась на самом пределе своих эмоциональных возможностей.

У меня не осталось ничего, чтобы дать ему, но я должна продолжить. У меня не было такой роскоши, чтобы забыться или предаться слезам.

Клара была единственной, кто мне нужен.

Она была всем, что имело значение.

Всхлип покинул мое горло, и Штопор обнял меня своими большими руками. Тепло его тела помогало мне сжечь некоторые мои бесполезные мысли, мгновенно приводя меня в ясное сознание.

Они с Клу едва знали друг друга, но он стал огромной частью наших жизней. Каждую ночь я возвращалась домой, и он был там. Невероятный повар, тактичный гость и полностью одурманенный Клу.

Его глубокий голос вибрировал в его груди.

— Все в порядке. Мы будем с тобой, если это когда-нибудь произойдет. А сейчас... Клу. Расскажи ей.

Перестав сутулиться, я снова стала натянута как струна от нервов.

— Рассказать мне, что?

Клу сделала шаг назад.

— После пункта первой помощи, мы отправились домой, но Клара устроила огромную истерику и заставила нас приехать к тебе. Она отказывается ехать домой без тебя. Я никогда не видела ее такой расстроенной и упрямой. Она вела себя как маленькая злючка.

В моих ушах зазвенели громкие, ужасные колокола. Пожалуйста, только не говори…

Бен прочистил горло.

— Я знаю, это не лучшая идея, привезти ребенка в нелегальный клуб, но... она здесь.

— Что? — завизжала я, привлекая внимание двух здоровенных мужчин, разогревающихся на боксерском ринге.

Они привезли мою умирающую дочь в дом монстра!

— Она ждет тебя в машине. Штопор пошел со мной в клуб. Я подумала, что мы могли бы поехать домой вместе. — Клу гладила меня по руке, пытаясь успокоить. — Все в порядке, Зел. У нас будет спокойная ночь — только мы трое, как в старые добрые времена.

Я не слушала то, что она говорила.

— Вы оставили мою дочь в машине перед нелегальным клубом. Как вы могли быть такими глупыми?

Мое тело умирало изнутри от мысли, что Клара была так близка к дьяволу внутри Фокса. Две части моей жизни, которые я так старалась держать подальше друг от друга. Две части, которые никогда не должны были встретиться.

— Это был единственный выход. Мы не могли привести ее сюда, — сказала Клу.

Ничто не могло сдержать меня. Я задымилась от злости.

Прорвавшись через огромные, металлические двери, я быстро бежала по коридору к выходу.

Пожалуйста, пусть его не будет с ней поблизости. Я сжала руки, молясь, чтобы Фокс все еще был в своей ванной, делая, Бог знает что, чтобы взять себя в руки.

Я не могла переварить мысль, что он был рядом с таким драгоценным, хрупким созданием.

Если он даже просто смотрел на нее.

Ярость бурлила в моей крови. Мои материнские инстинкты включились в полную силу.

Во второй раз моя жизнь изменилась, когда я выбежала через двери.

Мое сердце ухнуло в желудок, когда я вышла наружу и резко остановилась.

О боже мой.

Нет, пожалуйста. Пусть это будет галлюцинацией.

Это не могло быть правдой. Не могло.

Клу остановилась рядом со мной как раз, когда Бен вылетел из помещения, натолкнувшись на нее.

— Какого черта? — пробормотала Клу. — Потрудись объяснить, что…

Я сглотнула крик и была готова броситься в атаку как кавалерия из ста человек. Мои руки и ноги были оружием. Мой голос был трубой, издающей звук предупреждения врага о его скорой смерти.

— Отойди от нее!

Фокс поднял взгляд, его белые глаза расширились, когда я остановилась. Он не сдвинулся ни на сантиметр, когда я оскалила зубы, как дикая кошка, и крикнула отойти от нее.

Их руки повисли в воздухе, и Клара сделала шаг, наткнувшись на мое тело.

— Оу!

Я никогда не чувствовала себя настолько плохо, не чувствовала такого сильнейшего желания к насилию, чтобы пустить чью-то кровь. Тяжело дыша, я отодвинула ее за себя, ограждая ее крошечное тельце своим. Я стояла лицом к мужчине, о котором я думала, что могу позаботиться, к мужчине, которого я тайно желала, что могу полюбить, и на кого выплеснула всю свою враждебность и перевернутые с ног на голову эмоции.

— Не смей прикасаться к ней! О чем ты думал? Только потому, что ты смог причинить мне боль, ты думаешь, что можешь причинить боль моей дочери? Как тебе не стыдно!

Фокс вздрогнул, как будто я ударила его, и склонил голову.

Клара извивалась, вырываясь из моей хватки, чтобы встать перед ним. Мои глаза метались между ней и Фоксом, считая расстояние между ними — оценивая риск, может ли он попытаться опрокинуть и прижать ее к земле.

Ее яркие, наполненные огнем глаза, вперились в мои. Страх и замешательство окрасили ее щеки.

— Что ты делаешь, мамочка? Он не причинит мне боль! Мы — друзья. Мы пожали друг другу руки, как новые друзья. Помнишь? Ты учила меня. — Ее маленькие ножки затопали по гравию. — Он не сделал ничего плохого. Оставь его в покое!

Ее нрав был живым и здоровым. В этот момент я оценивала цвет ее кожи, то, как она дышит, выискивала любой признак, что она была более близка к смерти, чем к жизни. Но она практически сияла, ее щечки были окрашены в розовый цвет, и она источала силу.

Она никогда не была обычным ребенком. Всегда была очень смелой во всем — бесконечные вопросы и никакого страха, когда ей приходилось с кем-нибудь разговаривать.

Поверх ее головы я посмотрела на Фокса. Он не двигался. Не имело значения, как много раз я моргнула, я не могла избавиться от картины: маленькую ручку Клары поглотила огромная рука Фокса. Та же самая рука, что душила меня и крепко держала, пока он неистово трахал меня. Та же самая рука, что была вся в шрамах, и бесчисленное количество раз делала вещи, с которыми он не мог жить.

Игнорируя Клару, я прошипела:

— Фокс. Ты слышал меня. Не подходи к ней близко снова. Это не было частью соглашения.

Его глаза медленно поднимались, как будто сила его злодеяний обрушилась на его плечи тяжким грузом.

— Мне жаль. — Он моргнул, покачав головой. Осознание заполнило его серебристый взгляд. — Я ничего не мог поделать. Я… — его глаза взметнулись к Кларе. В это же мгновение они заискрились обожанием и благоговением. Мое сердце остановилось от того, как он смотрел на нее — совсем по-другому, нежели на других. Он превратился из злого бойца в доброго гиганта, который зависел от каждого слова ребенка перед ним. — Она совершенство, Зел.

Медленно, с хрустом костей, он поднялся в вертикальное положение и провел рукой по волосам. Он встряхнулся, как будто был медведем, который вышел их спячки.

— Ты никогда не поймешь, как сильно я ненавижу себя за то, что случилось между нами сегодня. Никакое количество извинений не искупит того, что я сделал, но, пожалуйста, поверь мне, когда я говорю, что никогда не причиню боль твоему ребенку. — Его рот скривился, и он ударил себя в грудь. — Я даю тебе свою клятву.

Клара вырвалась из моих рук, бросившись к Фоксу. Мое сердце перестало биться, когда она обернула свои крошечные пальчики вокруг его чудовищных.

— Ты слышишь? Ему грустно. Ты отругала его, теперь прости его. Так ведь работает наказание, верно? Когда я делаю что-то плохое, ты кричишь и затем обнимаешь меня. — Она ступила вперед, безуспешно пытаясь потянуть Фокса ко мне. — Обними его, чтобы он почувствовал себя лучше.