Вечер в Византии - Шоу Ирвин - Страница 51

В отеле его ждала записка от Констанс. Она вернется после пяти вечера, заказала для него номер рядом со своим, целует его. А портье передал ему, что звонил мистер Клейн и ждет его звонка.

Он поднялся за коридорным в свой номер. Дверь, ведущая в номер Констанс, была оставлена открытой. Когда коридорный ушел, а швейцар принес чемодан, он зашел туда. Знакомые ему расческа и щетка для волос лежали на столике, платье из льняного полотна висело на дверце шкафа – так оно скорее разгладится. В комнатах, заставленных мебелью, было темно и душно. Несмотря на закрытые окна, с улицы проникал шум.

Он вернулся к себе и, присев на кровать, взялся за телефон. Снял трубку и дал было номер гостиницы Гейл, но тут же извинился и попросил соединить его с Клейном.

Клейн подошел к телефону сам. Он никогда не отходил от телефона дальше чем на пять шагов.

– Ну, как наш великий человек? – спросил Клейн. – И что он поделывает в Марселе?

– Здесь же всемирный центр героина, – сказал Крейг. – А вы не знали?

– Слушайте, Джесс, подождите минутку. Я перейду к другому аппарату. Тут у меня полно народа и…

– Хорошо, – сказал Крейг. У Клейна всегда полно народа.

Немного погодя он услышал щелчок – Клейн взял другую трубку.

– Вот теперь мы можем разговаривать. Вы ведь вернетесь в Канн?

– Да.

– Когда?

– Дня через два.

– Надеюсь, еще до того, как все снимутся с якоря?

– Если это необходимо, – сказал Крейг.

– Думаю, это будет полезно. Ну, слушайте: я прочел рукопись Харта, которую вы мне прислали. Она мне понравилась. Мне кажется, я смогу что-то предпринять. Здесь же. На этой неделе. Вы в этом заинтересованы?

– Как сказать.

– То есть?

– Я еще не знаю, что вы подразумеваете под словом «предпринять».

– Мне, возможно, удастся заполучить режиссера, – сказал Клейн. – Имени его называть не стану, потому что он еще не дал окончательного ответа… Но сценарий он прочел. О деньгах пока никакого разговора не было. Да и много еще неясностей и тому подобное… Вы понимаете?

– Да, – сказал Крейг. – Понимаю.

– Вот что я хочу сказать… По-моему, вам стоило бы поторопиться с возвращением. Но – никаких обещаний. Это вы тоже понимаете?

– Да.

– И вот еще что, – продолжал Клейн. – По-моему, вещь нуждается в доработке.

– Я еще не встречал рукописи, которая не нуждалась бы в доработке, – сказал Крейг. – Даже если бы Шекспир пришел с рукописью «Гамлета», то первый же человек, которому он дал бы ее прочесть, сказал бы: – «По-моему, это нуждается в доработке».

– Не знаю, кто такой этот Харт, только он не Шекспир, – сказал Клейн. – И мне думается, что он тут весь выложился. Я хочу сказать, что любой режиссер, который возьмется ставить картину, наверняка пожелает привлечь другого сценариста для нового варианта. Перед тем, как говорить об этом с режиссером, я должен знать ваше мнение.

Крейг ответил не сразу. «Возможно, – подумал он, – именно сейчас и следует объявить, что никакого Малколма Харта в природе не существует». Вместо этого он сказал: – Мне надо самому поговорить с тем человеком, который согласится ставить фильм. Выслушать его соображения.

– Желание законное, – сказал Клейн. – Еще вопрос: хотите вы, чтобы я сказал Мэрфи, что берусь за это дело, или вы скажете сами? Он все равно все узнает. И скоро.

– Я скажу ему сам.

– Хорошо, – сказал Клейн. – Нелегкий будет разговор.

– Это уж моя забота.

– Ладно. Заботьтесь. Смогу я связаться с вами в Марселе по телефону, если будет что-то новое?

– Если я перееду куда-нибудь, то дам вам знать, – сказал Крейг.

– И что вы нашли в этом Марселе, черт побери? У нас тут бал.

– Уж это само собой.

– Ну плюньте, чтоб не сглазить, – сказал Клейн и положил трубку.

Крейг задумчиво смотрел на телефон. «Кто телефоном живет, от телефона и погибнет», – непонятно почему подумал он. Он считал, что должен радоваться отзыву Клейна о рукописи. Но радоваться не буйно, а спокойно, осторожно. Даже если ничего не выйдет, все равно уже доказано, что время он потратил не совсем зря.

Он снова взял трубку и попросил отель «Карлтон». Энн к этому времени, наверно, уже прочла рукопись, так что полезно услышать ее мнение тоже. Кроме того, поскольку он бросил ее там одну, – хорош отец! – надо хотя бы дать ей полезный совет, как быть с молодым человеком, который едет к ней из Калифорнии. Если, конечно, она попросит совета.

Пока телефонистка вызывала «Карлтон», он пошел побриться и принять душ. Он должен предстать перед Констанс в лучшем виде, благоухающим. Хотя бы так.

Когда зазвонил телефон, ему пришлось бежать прямо из-под душа. Дожидаясь, когда телефонистка соединит его с номером Энн, он взглянул на мокрые следы на истертом ковре и подумал: «Хорошо, хоть я не страдаю плоскостопием». Человеку присуще тщеславие. Даже по самому идиотскому поводу.

Телефон в номере Энн не отвечал. Если ей и нужен совет, то она получает его у кого-то другого. Скорее всего, у Гейл. Интересно, что Гейл посоветует его дочери и что расскажет? Вдруг расскажет все? А что – все? Впрочем, пустился в путь – иди до конца.

Он пошел опять в ванную и постоял под холодным душем, чтобы смыть мыло. Потом быстро вытерся и оделся. «Не мешало бы выпить», – подумал он. Бутылки с собой он не привез, так что придется идти в бар. «Это в известной мере и от малодушия», – признался он себе. Ему не хотелось дожидаться Констанс в номере: вдруг она захочет немедленно предаться любви. Он на это сегодня не способен.

Бар был освещен мрачным кроваво-красным светом. Два японца в одинаковых темных костюмах склонились над толстой кипой бумаг с текстом, отпечатанным на мимеографе, и о чем-то оживленно вполголоса разговаривали по-японски. Собираются разбомбить марсельскую гавань? Почему это он в молодости так ненавидел этих маленьких, аккуратных, вежливых людей? Банзай! Он принялся за вторую порцию виски, когда в бар вошла Констанс. Красный свет был явно ей не к лицу. Он встал и поцеловал ее. От жары волосы у нее были чуточку влажные. Он не должен был этого замечать.

– Ты чудесно выглядишь, – сказал он. Все остальное подождет.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, – сказала она. В этих словах звучало эхо, которое Крейг предпочел бы не слышать.

– Хочу «Том Коллинз», – сказала она. – Он умеет его готовить. – Она кивнула на бармена. Значит, она здесь уже бывала. С кем? Ему показалось, что она недавно плакала.

Он заказал ей коктейль и еще виски – себе.

– Который по счету? – с улыбкой спросила она.

– Всего лишь третий. – Не одна Энн озабочена тем, что он слишком много пьет. В следующем месяце крепким напиткам – конец. Будет он пить только вино.

– Я знала, что найду тебя в баре, – сказала она. – Даже портье не стала спрашивать.

– Во мне никаких тайн для тебя больше нет, – заметил он. – Это плохой признак.

– Тайн у тебя еще много, – возразила она. – Так что не бойся.

Обоим было как-то не по себе. Она взяла сумку, поставила на колени, пальцы ее нервно теребили замок.

– Что же ты все-таки делаешь в Марселе? – спросил он. Тот же вопрос задал ему Клейн. В городе миллион жителей. Неужели и они каждое утро спрашивают друг друга, что они делают в Марселе?

– У одного из моих милых Юношей неприятность. – Слово «юноша» она всегда произносила с нажимом. – Его в Старом порту арестовала полиция: нашли в рюкзаке два фунта гашиша. Я пустила в ход кое-какие связи, и в Париже мне сказали, что если я приеду сама и очарую здешние власти, то, возможно, до конца нынешнего века смогу вызволить этого кретина из французской кутузки. Вот я весь день и расточала свои чары. Отец Юноши, кроме того, обещал перевести по телеграфу из Сент-Луиса небезынтересный набор банкнот в пользу французского управления по борьбе с наркотиками. Посмотрим, что из этого выйдет. Два дня еще по крайней мере проболтаюсь здесь. Ужасно хочется выпить, И ужасно рада видеть тебя. – Она протянула руку и крепко сжала его пальцы. Какие у нее сильные руки и гладкие ладони. Такая тоненькая, а сильная, гладкая. Не важно, что волосы взмокли от пота. Открытое умное лицо, пытливый взгляд ясных, смешливых зеленых глаз, кажущихся сейчас темными в красном свете бара. Многие мужчины добиваются ее благосклонности. Так говорили ему друзья. Да и она сама. Большая труженица. Тяжелый характер, солнечная улыбка; обидчивая, но в любую минуту готовая обидеть в ответ. С ней мужчине всегда есть над чем призадуматься. Не позволяет ничего принимать за должное. Скольких мужчин она бросила? Когда-нибудь он ее об этом спросит. Но не в Марселе.