Мерзость - Симмонс Дэн - Страница 56

Поднявшись на семь футов по 12-футовой вертикальной стене навеса, Жан-Клод вонзил носки своих новых «кошек» в лед и спокойно ввернул в лед последнюю точку необходимой ему страховки. Единственным признаком неимоверной усталости — а возможно, оттока адреналина, в результате которого дрожат руки и пальцы альпиниста после действительно опасной ситуации, — можно считать то, что, пристегнув карабин и с помощью Y-образных лямок закрепив обвязку на груди и на поясе, Же-Ка откинулся назад под углом около 40 градусов к ледяной стене и пару минут отдыхал. Короткие ледорубы свисали с его запястий на темляках. Даже с расстояния почти 200 футов я видел, как он сжимает и разжимает пальцы обеих рук.

Затем Жан-Клод подхватил оба ледоруба, выпрямился и возобновил подъем.

Мы с Диконом смотрели, как он перегибается через край ледяной глыбы, вбивает во что-то острый конец ледоруба, подтягивается и исчезает за краем навеса.

Минуту спустя он уже стоял на краю, снимая с плеча остатки веревки, и кричал нам:

— У меня осталось около сотни футов. — Его торжествующий голос эхом отражался от скал. — Я отвязал их — для страховки нам понадобятся две веревки, — так что захватите еще сотню футов самой толстой, «волшебной веревки Дикона», которая у меня во второй сумке. Привяжете ее на полпути. Кто следующий?

Мы с Диконом посмотрели друг на друга.

Да, из нас троих я был самым опытным скалолазом. Именно я должен был карабкаться по скалам Эвереста, если бы нам удалось дойти до так называемой второй ступени, похожей на нос дредноута, недалеко от вершины на Северо-Восточном гребне на высоте более 28 000 футов.

Но в тот момент меня объял ужас.

— Я следующий, — сказал Дикон и, закинув на плечо 100-футовую бухту «хорошей веревки» Жан-Клода, пошел к ледяной стене, подняв оба ледоруба.

Никто из нас не хотел еще раз ночевать на том жалком постоялом дворе в Серригидрадене или вообще в Уэльсе, и поэтому Дикон повез нас прямо в Лондон. Дорога заняла весь вечер и долгую, темную ночь. Фары «Воксхолла» по-прежнему были почти бесполезными, но когда после наступления темноты мы выехали на шоссе, Дикон пристраивался за каким-нибудь грузовиком и ориентировался на его габаритные огни, маленькие красные точки. Мы потратили немало времени, чтобы установить и закрепить крышу, окна и боковины. Похоже, обогреватель наконец заработал (а может, все дело было в наших разгоряченных телах), и Жан-Клод растянулся на подушках и мешках со снаряжением на заднем сиденье и проспал всю обратную дорогу. Если мы с Диконом и заговаривали, то очень тихими, почти благоговейными голосами. Я вспоминал этот необыкновенный день и невероятные открытия, с которыми познакомил нас Жан-Клод.

Когда наступила моя очередь, подъем оказался не таким страшным, как я думал. Ледовые молотки и «кошки» с 12 зубьями, в том числе двумя передними, давали ощущение безопасности. Кроме того, Дикон поднял дополнительные 100 футов веревки, которую Же-Ка называл «волшебной веревкой Дикона», и привязал ко второй — если первой считать закрепленную веревку, — и поэтому на всем маршруте я был фактически под двойной страховкой.

Она пригодилась, когда я дважды немного поторопился извлечь изо льда «кошки», прежде чем нашел три надежных точки опоры и отделился от стены. Возможно, падение с высоты 50 футов, пока тебя остановит (или не остановит) предыдущий ледобур, штука довольно захватывающая, но вторая страховочная веревка, привязанная к толстому дереву где-то за ледяным навесом и поддерживаемая Диконом, не дала мне пролететь и пяти футов.

Сам навес, который так пугал меня, когда я смотрел на него снизу, даже доставил мне удовольствие. Я волновался, выдержат ли мой вес два ледобура, которыми до меня пользовались мои более легкие товарищи, но Дикон не поленился — пока висел в горизонтальном положении под ледяным навесом, вкрутил третий, более длинный ледобур, и сильными ударами вогнал последние пять или шесть сантиметров стального штыря в скалу подо льдом.

Поэтому я даже получил удовольствие, раскачиваясь по широкой дуге над скалами внизу, от которых меня отделяло 200 футов, а затем с первой попытки вонзил острые концы обоих ледорубов во внешний, вертикальный участок ледяного навеса. Как оказалось, многолетний опыт скалолазания пригодился и на льду: последние десять футов до вершины я использовал только силу рук, подтягиваясь на ледорубах. Когда я оказался на вершине — с нее открывался просто фантастический вид на Ллин-Идвал и Кам-Идвал, а также другие пики и озера под ними, — Жан-Клод выругал меня за то, что на последнем участке я не пользовался «кошками», но я лишь ухмыльнулся ему в ответ.

Мы по очереди спустились вниз на веревке, оставив вторую страховочную веревку на месте, и остаток дня тренировались на склонах пониже. Благодаря новой веревке Дикона — большей по диаметру, состоявшей из пеньковых волокон, обычной альпинистской веревки и какого-то секретного компонента, который он нам не назвал (но который придавал веревке большую эластичность и большую прочность на разрыв), — мы чувствовали себя уверенно при подобном спуске. В 1924–1925 годах немногие альпинисты решались доверять своим веревкам — Дикон называл их «наши старые веревки для сушки белья» — такие длинные спуски.

Стараясь не заснуть во время долгой обратной дороги в Лондон — просто чтобы составить компанию Дикону, который вел машину и должен был не спать, — я снова и снова прокручивал в усталом мозгу французские термины, связанные с этой новой техникой работы на льду, которые Жан-Клод пытался вбить нам в голову.

Pied marche — просто переход по горизонтальному участку льда или пологому склону не круче 15 градусов, как через ледник — мы много раз проделывали это раньше с помощью обычных «кошек» с 10 зубьями.

Pied en canard — «утиная прогулка» — осторожный подъем на «кошках» с 12 зубьями по склону крутизной до 30 градусов. Выглядит так же нелепо, как и звучит, но можно пользоваться нашими привычными длинными ледорубами.

Pied a plat — буквально «плоскостопный», когда нижние 10 зубьев обеих «кошек» удерживают ваше тело в вертикальном положении на склоне крутизной до 65 градусов, а ледоруб вбит в лед над головой. Хороший способ отдохнуть.

Далее шли названия приемов работы с самими ледорубами: piolet ramasse на склонах крутизной от 35 до 50 градусов (элегантный способ вырубить ступени на крутом склоне) и piolet ancre, способ вырубания ступеней или другой работы руками (например, вкручивания ледобуров свободной рукой) на крутых склонах от 45 до 60 градусов и даже круче.

Для ледовых молотков своя терминология — угол входа в лед, высота хвата во время восхождения и т. д., — и после первого дня я запомнил лишь piolet panne для крутых склонов от 45 до 55 градусов, piolet poignard, который мы использовали для еще более крутых склонов от 50 до 60 градусов, и piolet traction, для склонов от 60 градусов до вертикальных стен и навесов.

Насколько я помнил, Жан-Клод сказал, что последнему способу, который требовал применения передних зубьев «кошек», он научился у немцев и австрийцев, когда вместе с ними работал на льду в декабре прошлого года, и поэтому я недоумевал, почему термины были французскими, а не немецкими. Ответ оказался прост: немцы и австрийцы, по-прежнему пользовавшиеся старыми французскими «кошками» с 10 зубьями и длинными ледорубами, просто добавили новые термины. Ничего не поделаешь — Европа.

В то воскресенье на более пологих — но таких же скользких и смертельно опасных — ледяных склонах вокруг Ллин-Идвал мы начали осваивать технику, которую я называю (до сегодняшнего дня, после того как прибегал к ней тысячи раз) «танцевальными шагами»: например, pied a plat-piolet ramasse — подъем по склону с упором на полную стопу и использованием короткого ледоруба в положении piolet ramasse для организации следующей точки опоры. Же-Ка с такой ловкостью проделывал это на крутом, но не вертикальном склоне, что наблюдать за ним было настоящим удовольствием — левая нога слегка сгибается коленом внутрь, а обе руки держат короткий ледоруб, вбитый выше по склону, затем правая нога заводится поверх левой, как в сложном танцевальном па, острие ледоруба и 10 из 12 стальных зубьев «кошки» на правой ноге снова вгрызаются в лед, и левая нога перемещается выше по склону, пока 10 зубьев «кошки» на ее подошве надежно не цепляются за склон.