Мерзость - Симмонс Дэн - Страница 50

Куртки «Шеклтон» — они представляли собой анораки из провощенного хлопка — во время предыдущих экспедиций защищали шерстяную одежду от намокания, но практически не держали тепло, несмотря на то, что считались ветрозащитными. Дикону пришла в голову безумная идея, что альпинисты — по крайней мере, мы трое — смогут без палатки выжить на Эвересте после наступления темноты в пуховиках Финча и наших куртках «Шеклтон». Возможно — маловероятно, но возможно, — наша одежда окажется достаточно теплой, чтобы сохранить нам жизнь в открытом лагере на высоте более 25 000 футов.

По словам Дикона, несколько слоев одежды, которые были на Ирвине и Мэллори, когда они пропали, позволили бы им продержаться не больше часа, неподвижно сидя после захода солнца на Северо-Восточном гребне.

— Я не могу гарантировать, что пуховики мистера Финча станут тем, что отделяет жизнь от смерти на той высоте, — сказал Дикон, когда мы решали, какую одежду брать с собой (на самом деле решал он), — но я знаю, что в двадцать втором Финч мерз меньше всех остальных, и кроме того, гусиный пух легче нескольких слоев шерсти, а куртки «Шеклтон» должны уберечь пух от влаги. Так что стоит рискнуть.

Мне не нравилось слово «риск», когда речь шла о наших жизнях на самой высокой вершине мира.

На следующий день после визита в «Барберри» мы с Жан-Клодом присоединились к Дикону для посещения обувной мастерской «Фэгг бразерс» на Джермин-стрит. Там всем троим подобрали ботинки последней модели — естественно, предназначенные для полярных условий — из войлока, на кожаной подошве, специально большего размера, чтобы в них помещались три пары шерстяных носков. Лишь немногие из участников экспедиции 1924 года решили надеть войлочные ботинки, поднявшись выше первого ледника, а это значит, что никто не знал, как они поведут себя при восхождении по скалам и льду на таких высотах.

— Почему я не могу пользоваться своими альпинистскими ботинками? — спросил Жан-Клод. — Они верно служили мне много лет. Нужно лишь время от времени менять им подошву.

— Во время первых двух экспедиций мы — даже Финч, а также все альпинисты из прошлогодней экспедиции — надевали собственные шипованные ботинки, — сказал Дикон. — И у всех мерзли ноги, а у некоторых даже были обморожения, вплоть до потери пальцев. В прошлом году Сэнди Ирвин назвал Джону Ноэлу причину этого: специальные альпинистские ботинки снабжены не только шипами — рисунок может быть разный, и каждый выбирал то, что ему удобнее, — но и маленькими металлическими пластинами между внешним и внутренним слоем подошвы, усиливающими сцепление. А некоторые из шипов имеют рифленую поверхность.

— И что? — Я наконец потерял терпение. — Эти дорогие шипованные ботинки действительно обеспечивают хорошее сцепление? Если да, то металлические пластины — хорошая идея, так? Не так уж и много они весят.

Дикон покачал головой — так он делал, когда хотел сказать: «Нет, ты не понимаешь».

— Ирвин предлагал уменьшить количество шипов для того, чтобы ботинки стали легче, — сказал он. — В армии нас учили, что один фунт веса на ногах равен десяти фунтам на плечах. Во время войны наши кожаные ботинки были прочными и одновременно легкими, — чтобы солдаты меньше уставали на марше. Но Сэнди Ирвин говорил Ноэлу не о весе ботинок, а о передаче холода.

— Передаче холода? — повторил Жан-Клод, словно сомневаясь в значении этой английской фразы.

— Кожаная подошва и толстые носки в какой-то степени защищают от жуткого холода скал и льда на такой высоте, — пояснил Дикон. — Но у Ирвина была теория, что шипованные ботинки, которые были на ногах у всех, отводят тепло от тела через ноги, металлические пластины и сами шипы. По утверждению Ирвина, именно в этом заключалась причина замерзших ног и настоящих обморожений. В нашей экспедиции Генри Моршеду по возвращении в Индию пришлось ампутировать большой палец и несколько суставов других пальцев ноги. Он хотел попасть в экспедицию тысяча девятьсот двадцать четвертого года, но его кандидатуру отклонили — именно из-за этого. Поэтому я согласен с Сэнди Ирвином, что шипованные ботинки передают тепло тела на камни и лед.

— Тогда зачем мы сюда пришли? — спросил я. — Вполне можно надеть мои старые добрые альпинистские ботинки, если в этих дорогих шипованных штуковинах мои ноги просто быстрее замерзнут. — Эта фраза даже мне самому показалась по-детски обидчивой.

Дикон достал из кармана куртки несколько листков бумаги и развернул. На каждом из них был аккуратный рисунок карандашом или чернилами с колонками рукописного текста по обе стороны. Орфография была ужасной, но это нисколько не мешало понять объяснения — Сэнди Ирвин проанализировал конструкцию стандартного альпинистского ботинка, показав, где нужно добавить слои войлока между стелькой и шипованной подошвой. Вывод Ирвина (Дикон подтвердил, что это его записки, врученные капитану Ноэлу за несколько дней до исчезновения его и Мэллори) был написан четким почерком, но с чудовищными орфографическими ошибками: «На батинках далжно быть мало шыпов — каждая унция на щету!»

— Орфографические ошибки. — Я повернулся к Дикону, который держал сложенный листок, словно улику. После нескольких месяцев газетных статей и поминальной речи все знали, что Эндрю «Сэнди» Ирвин учился в Мертон-колледже в Оксфорде. — Результат недостатка кислорода на большой высоте?

Дикон покачал головой.

— Ноэл сказал, что Ирвин был одним из умнейших молодых людей, каких ему только приходилось встречать… но у парня была какая-то проблема, не позволявшая ему научиться писать грамотно. Однако это ему, по всей видимости, нисколько не мешало. Он был в команде гребцов Оксфордского университета, а также членом скандально известного Мирмидонского клуба в Мертоне.

— Скандально известного? — переспросил Жан-Клод. Он удивленно поднял голову от рисунков Ирвина, изображавших специальные ботинки, которые внимательно изучал. — Ирвин был замешан в чем-то… скандальном?

— Клуб богатых мальчишек, в большинстве своем прекрасных спортсменов, которые покушались на неприкосновенность университетских правил, а также окон, — пояснил Дикон. Он забрал сложенные листки и протянул одному из вежливых братьев Фэгг, который вместе с нами обсуждал ботинки. — Мы должны выбрать ботинки: конструкцию Ирвина для новых и, возможно, более теплых альпинистских ботинок, новую модель фетровых ботинок, сверхжесткие ботинки для новых «кошек», которые предлагает Жан-Клод, или просто взять свои старые.

— А нельзя взять все четыре пары? — спросил Жан-Клод. — Я потом продемонстрирую вам, почему очень жесткие ботинки, о которых я говорил, могут пригодиться на Эвересте. Получается четыре пары: фетровые от холода, сверхжесткие для моих новых «кошек», фетровые шипованные ботинки Ирвина и наши старые, на всякий случай. А денег леди Бромли хватит?

— Хватит, — сказал Дикон. Потом повернулся к мистеру Фэггу и указал на рисунки. — Для каждого из нас по две пары этих специальных ботинок с дополнительным слоем войлока и металлическими пластинами, не касающимися шипов. По две пары сверхжестких ботинок, — у Жан-Клода есть листок с описанием. И по две пары войлочных ботинок «Лапландер Арктик». У нас есть время снять мерки.

Но самым серьезным новшеством в экипировке нашей маленькой экспедиции 1925 года стали не пуховики Финча и не новые ботинки конструкции Ирвина.

Как только Же-Ка присоединился к нам после своей короткой поездки во Францию, то сразу же попросил, чтобы мы освободили для него два дня в конце января. Дикон ответил, что это невозможно; у него просто нет двух лишних дней до самого конца февраля, когда мы должны отплыть в Индию.

— Это важно, Ри-шар, — сказал Жан-Клод. В то время он редко называл Дикона по имени, и я всегда удивлялся, когда Же-Ка использовал французское произношение имени Ричард. — Tres important.[39]

— Настолько важно, что от этого может зависеть успех или неудача всей экспедиции? — Тон Дикона вряд ли можно было назвать дружелюбным.