Ночной портье - Шоу Ирвин - Страница 51

— «Женская одежда сегодня». Я должен подготовить репортаж о Гштааде. Вы как раз то, что, мне нужно. Вы просто шикарно смотритесь на лыжах. Счастливые люди — ни забот, ни хлопот.

— Это по-вашему, — хмуро отозвался я. — Здесь полно людей, которые и в самом деле вольны, как пташки. Почему бы вам не заняться ими?

Мне мало улыбалось, чтобы мои фотографии попали в нью-йоркскую газету с тиражом в сотню тысяч экземпляров. Кто знает, какую газету привыкли читать по утрам те два молодчика, что искалечили Друзека?

— Если дамы против, — приятно улыбнулся фотограф, — я, конечно, не буду настаивать.

— Мы вовсе не против, — заверила Лили. — Если вы пришлете нам карточки, конечно. Обожаю свои фотографии. Красивые, естественно.

— Ваши могут получиться только красивыми, — галантно ответил американец.

Я невольно подумал, что он, должно быть, снимал немало прелестных женщин за свою карьеру, так что робостью, конечно, не страдает. В чем я ему и позавидовал.

Но все-таки он наконец укатил прочь, не особенно заботясь о том, как выглядит на лыжах на ухабах и поворотах. В следующий раз мы увидели его, когда сидели на террасе и потягивали коктейли в ожидании Фабиана.

Но к тому времени возникло иное осложнение. Ровно в полдень я заметил маленькую фигурку девушки, которая в отдалении следовала за нами. Это оказалась Диди Вейлс. Она не подходила к нам близко, но куда бы мы ни шли, она сопровождала нас, спускалась по нашей лыжне, останавливалась и двигалась вместе с нами. Диди легко и уверенно бегала на лыжах, и даже когда я внезапно сильно ускорял темп, что заставляло обеих сестер сломя голову нестись за мной вниз, она следовала за нами, словно была привязана к нам какой-то длинной невидимой нитью.

Перед последним спуском я нарочно задержался внизу, усадив обеих сестер в подъемник. Вскоре подошла Диди, ее длинные белокурые волосы были перевязаны лентой на затылке и спадали на спину. Она была в тех же вышитых цветами голубых джинсах и в короткой, несколько мешковатой оранжевой парке.

— Поднимемся вместе, — предложил я, когда она уселась в кресло подъемника.

— Давайте, — кивнула она.

Мы стали подниматься вверх, двухместное кресло бесшумно взбиралось в открытом пространстве, под нами в лучах солнца вскоре раскинулся весь город. Снежные вершины гор возвышались вокруг, похожие издали на купола соборов.

— Не возражаете, если я закурю? — спросила Диди, вытаскивая пачку сигарет из кармана. Я кивнул.

— Молодец, папочка, — сказала она и затем, хихикнув, спросила: — Хорошо проводите день?

— Замечательно.

— Вы на лыжах уже не такой, как прежде. Тяжеловаты.

Я знал, что это так, но было неприятно услышать об этом.

— Да, отяжелел немного, — с достоинством согласился я. — Дела всякие. Занят очень.

— Оно и видно, — сказала Диди непререкаемым тоном. — А те две, что с вами, — как-то по-особенному присвистнула она, — непременно разобьются когда-нибудь.

— И я предупреждал их.

— Если с ними не будет мужчин и они когда-нибудь пойдут одни, то весь спуск пропашут. Они, конечно, модно одеваются. Я видела их в магазинах, когда они только что приехали и покупали все, что попадется на глаза.

— Что ж, они хорошенькие и хотят выглядеть поинтересней.

— Сузить бы их брюки еще на пару сантиметров, и они задохнутся.

— Ваши джинсы тоже не широки.

— Мои по возрасту. Вот и все.

— Вы собирались показать мне город.

— Если бы вы были свободны. Но вы выглядите очень занятым.

— Можете присоединиться к нам, — предложил я. — Мои спутницы будут рады.

— Нет уж, — решительно отказалась она. — Держу пари, что все вы идете обедать в клуб «Орел».

— Откуда вы знаете?

— А что, разве не так?

— Да, идем туда.

— Я так и знала, — с презрительным торжеством воскликнула она. — Женщины вроде них всегда ходят туда обедать.

— Вы же совсем их не знаете.

— Я вторую зиму здесь. Присмотрелась к таким.

— Ну, так пойдемте с нами обедать?

— Благодарю за честь. Это не для меня. Не люблю светские разговоры. Особенно с женщинами. Сплетничают. Крадут друг у друга мужей. Я немного разочарована в вас, мистер Граймс.

— Вы? Почему?

— В таком месте, с такими особами.

— Что вы от них хотите? Они очень милые женщины. Не придирайтесь к ним.

— Мне приходится приезжать сюда, — с раздражением произнесла Диди. — Моя мамаша, видите ли, точно знает, где должна жить хорошо воспитанная девица, пока она совершенствует свое образование. Тоже мне образование, ха! Как стать бесполезным человеком, зная три языка. И мне это дорого обходится.

Она говорила с горечью встревоженного зрелого человека. Вряд ли кто мог ожидать услышать нечто подобное от хорошенькой, пухленькой шестнадцатилетней американки, медленно поднимаясь с ней в подъемнике над залитыми солнцем сказочными зимними Альпами.

— Ну, — начал я, чувствуя, что мои слова прозвучат как пустая отговорка. — Я уверен, что вы не окажетесь бесполезной. Независимо от того, сколько будете знать языков.

— Нет, конечно, если все это не угробит меня.

— А какие у вас вообще планы?

— Собираюсь стать археологом. Буду копаться в руинах древней цивилизации. И чем древнее, тем лучше. Хочу уйти как можно дальше от нашего века. Или, во всяком случае, от жизни моих родителей.

— Мне кажется, вы несправедливы к ним, — сказал я. Защищая их, я защищал и себя. В конце концов мы принадлежали почти к одному поколению.

— Если вам не нравится, не будем говорить о моих предках. Давайте поговорим о вас. Вы женаты?

— Еще нет.

— Я, например, не намерена выходить замуж, — с вызовом произнесла она, как бы приглашая осмелиться оспорить ее утверждение.

— Говорят, замужество уже не модно, так что ли?

— И правильно.

Мы уже приближались к вершине горы и приготовились вылезать из подъемника.

— Если вы как-нибудь захотите пойти на лыжах только со мной, — продолжала она, особенно подчеркнув последние слова, — оставьте мне записку в вашей почтовой ячейке в отеле. Я буду заглядывать в нее. Хотя на вашем месте я бы здесь долго не пробыла. Для вас это инородная среда, — говорила она, когда, поднявшись с кресла и взяв лыжи, мы вышли из-под навеса подъемика, и она стояла в лучах горного солнца.

— А где же моя естественная среда?

— В Вермонте, как мне кажется. В маленьком городке штата Вермонт, где люди трудом зарабатывают себе на жизнь.

Я вскинул свои лыжи на плечо. Клуб «Орел» находился тут же на вершине горы, в нескольких десятках метров. Хорошо расчищенная тропинка вела к нему.

— Не обижайтесь, пожалуйста, на меня, — сказала Диди. — Недавно я поставила себе за правило во всех случаях говорить то, что думаю.

По какому-то странному побуждению, которое я сам не могу понять, я вдруг наклонился к ней и поцеловал ее в щеку, холодную и розовую.

— Очень мило, — кивнула она. — Благодарю вас. Приятного аппетита!

Тут, очевидно, она услыхала голоса моих спутниц. Став на лыжи, она легко и уверенно покатилась вниз по склону горы. Я покачал головой, следя за тем, как несколько нескладная маленькая фигурка в оранжевой парке быстро скользила по склону. Потом, таща лыжи, направился к массивному каменному зданию клуба.

Фабиан появился лишь тогда, когда мы, поджидая его на террасе клуба, выпили по второй стопке «кровавой мери». Он оделся для лыжной прогулки и выглядел нарядным в свитере с высоким завернутым воротником (»хомутом», как его называют), в голубой тирольской куртке и хорошо отутюженных вельветовых брюках золотистого цвета, на ногах — высокие лыжные ботинки с замшевыми голенищами. Рядом с ним я казался замухрышкой в своих уже обвисших лыжных штанах и простой голубой парке, купленных мной по дешевке в Сан-Морице. Элегантно одетые люди, собравшиеся на террасе, перешептывались, поглядывая на меня и недоумевая, как я затесался сюда. Маленькая Диди была, очевидно, права, говоря, что я тут не в своей среде.