Молодые львы - Шоу Ирвин - Страница 15

– У вас есть телефон? – спросил Ной.

– Вон там. – Буфетчик показал на будку у противоположной стены комнаты. Ной направился к телефону.

– Будьте с ним повежливее, ребята, – услышал он обращенные к морякам слова блондинки, когда проходил мимо. – Приложите ему к затылку лед.

На лицо женщины падал зеленоватый свет от радиолы. Она широко улыбнулась Ною. Он кивнул, вошел в телефонную будку и вынул из кармана визитную карточку, полученную от доктора. На ней был записан телефон похоронного бюро, открытого круглые сутки.

Ной набрал номер. Прижав трубку к уху и прислушиваясь к гудкам, он подумал о другом телефоне, который-стоит там, в похоронном бюро, на полированном письменном столе из темного дерева, освещенный единственной лампочкой под абажуром, и своими звонками возвещает о наступлении Нового года.

Ной уже собирался повесить трубку, когда услышал голос на другом конце провода.

– Алло, – не очень внятно ответил кто-то издалека. – Похоронное бюро Грейди.

– Я бы хотел навести справки о похоронах, – сказал Ной. – У меня только что умер отец.

– Имя усопшего?

– Я бы хотел справиться о ценах. Денег у меня не так много и…

– Мне нужно знать имя, – перебил сухой, официальный голос.

– Аккерман.

– Уотерфилд? – переспросил голос, и в нем внезапно послышались бархатистые нотки. – Как его зовут? – Ной услышал, как его невидимый собеседник шепотом добавил: – Да перестань же Глэдис! – и снова заговорил в телефон, с трудом подавляя смех: – Как его зовут?

– Аккерман… Аккерман.

– Это имя?

– Нет, фамилия. Имя – Джекоб.

– Я бы попросил вас, – с пьяным высокомерием произнес голос, – говорить яснее.

– Мне нужно знать, – громко сказал Ной, – сколько вы берете за кремацию.

– За кремацию? Да, да. Ну что ж, для желающих мы организуем и кремацию.

– Сколько это будет стоить?

– А сколько будет экипажей?

– Что, что?

– Сколько потребуется экипажей? Сколько будет присутствовать гостей и родственников?

– Один, – ответил Ной. – Один гость, он же родственник.

Пластинка «И днем и ночью» с треском и шумом подошла к концу, и Ной не расслышал, что сказал человек из похоронного бюро.

– Мне нужно, чтобы все было обставлено как можно скромнее, – в отчаянии заговорил Ной. – У меня мало денег.

– Понимаю, понимаю… Позвольте еще один вопрос. Умерший был застрахован?

– Нет.

– В таком случае вам придется, сами понимаете, уплатить наличными. И вперед.

– Сколько? – крикнул Ной.

– Вы хотите, чтобы прах был помещен в простую картонную коробку или в посеребренную урну?

– В простую картонную коробку.

– Самая дешевая цена у нас, дорогой друг, – человек из похоронного бюро внезапно заговорил солидно и отчетливо, – самая дешевая цена – семьдесят шесть долларов пятьдесят центов.

– Вам придется заплатить еще пять центов за дополнительные пять минут разговора, – прервала их телефонистка.

– Сейчас. – Ной опустил в автомат монету, и телефонистка поблагодарила его.

– Хорошо, я согласен, семьдесят шесть долларов и пятьдесят центов, – продолжал Ной и подумал, что как-нибудь наскребет эту сумму. – В таком случае послезавтра в полдень, – добавил он, быстро сообразив, что сможет второго января побывать в городе и продать фотоаппарат и другие вещи. – Адрес – гостиница «Вид на море». Вы знаете, как ее найти?

– Да, – ответил пьяный голос, – договорились. Гостиница «Вид на море». Завтра я пришлю к вам своего человека, и вы сможете подписать контракт.

– Хорошо, – согласился вспотевший Ной и собирался было повесить трубку, но оказалось, что человек из похоронного бюро не кончил.

– Еще один вопрос, любезный, – сказал он. – Как с надгробной службой?

– А что именно?

– Какую религию исповедовал покойный?

Джекоб был атеистом, но Ной не нашел нужным информировать об этом похоронное бюро.

– Он был еврей.

– Гм… – Наступило молчание, затем Ной услышал веселый голос пьяной женщины: – Давай, Джордж, хлопнем еще по рюмочке!

– К сожалению, – снова заговорил человек из похоронного бюро, – мы не в состоянии организовать надгробную службу по еврейскому обряду.

– Да какая вам разница! – крикнул Ной. – Он не был религиозным, и никакой службы ему не нужно.

– Это невозможно, – хрипло, но с достоинством ответил голос. – Евреев мы не обслуживаем. Я не сомневаюсь, что вы найдете другие… много других похоронных бюро, которые берутся кремировать евреев.

– Но вас рекомендовал доктор Фишборн! – в бешенстве заорал Ной. Он чувствовал, что не в состоянии снова вести этот разговор с другим похоронным бюро; он был ошеломлен и сбит с толку. – Разве вы не обязаны хоронить людей?

– Примите мои соболезнования в постигшем вас горе, любезный, но мы не видим возможности…

Ной услышал какую-то возню, затем женский голос произнес:

– Джорджи, дай-ка я с ним поговорю!

После короткой паузы женщина заплетающимся языком, но громко и нагло сказала:

– Послушай, ну что ты привязался? Мы заняты. Ты разве не слышал? Джорджи ясно сказал, что жидов он не хоронит. С Новым годом!

На том конце провода повесили трубку.

Трясущимися руками Ной с трудом нацепил на рычаг телефонную трубку. Все его тело покрылось испариной. Выйдя из будки, он медленно направился к двери – мимо радиолы, из которой теперь доносился джазовый вариант «Баллады о Лох-Ломонде», мимо моряков, развлекавшихся в обществе блондинки, и мертвецки пьяного человека.

– Что случилось, старина? – улыбнулась блондинка. – Ее нет дома?

Ной промолчал. Едва передвигая от слабости ноги, он подошел к незанятому концу стойки и сел на высокий стул.

– Виски! – бросил он буфетчику. Он выпил вино, не разбавляя, и тут же заказал новую порцию. Два стакана, выпитые один за другим, немедленно оказали свое действие. В затуманенном вином сознании и сам бар, и музыка, и люди казались Ною приятными и милыми. И когда к нему, преувеличенно вихляя полными бедрами, подошла блондинка, затянутая в узкое желтое платье с цветами, в красных туфлях и маленькой шляпке с фиолетовой вуалькой, он добродушно ухмыльнулся ей.

– Ну вот, – сказала блондинка, мягко прикасаясь к его руке, – так-то лучше.

– С Новым годом, – приветствовал ее Ной.

– Милый… – Блондинка уселась рядом и, ерзая на сиденье, обитом красной искусственной кожей, терлась коленом о его ногу. – Милый, у меня неприятность. Я присмотрелась к людям в баре и решила, что могу положиться только на тебя… Коктейль, – сказала она неторопливо подошедшему буфетчику. – Когда у меня неприятность, – продолжала она, взяв Ноя за локоть и озабоченно посматривая на него через вуалетку маленькими голубыми подведенными глазами, серьезными и зовущими, – меня так и тянет к итальянцам. У них сильный характер, они вспыльчивы, но отзывчивы. По правде сказать, милый, мне нравятся вспыльчивые мужчины. Мужчина, которого нельзя вывести из себя, не может дать женщине счастья даже на десять минут в год. Я ищу в мужчине две вещи: отзывчивый характер и полные губы.

– Что, что? – переспросил озадаченный Ной.

– Полные губы, – серьезно повторила блондинка. – Меня зовут Джорджия, миленький, а тебя?

– Рональд Бивербрук, – ответил Ной. – И должен тебе сказать… я не итальянец.

– Да? – разочарованно протянула женщина, одним глотком отпивая половину коктейля. – А я была готова поклясться, что ты итальянец. А кто же ты, Рональд?

– Индеец. Индеец племени сиу.

– И все равно держу пари, что ты можешь сделать женщину очень счастливой.

– Давай-ка выпьем, – предложил Ной.

– Голубчик, – обратилась блондинка к буфетчику, – два двойных коктейля… А мне и индейцы нравятся, – снова повернулась она к Ною. – Единственно, кто мне не нравится, – это обыкновенные американцы. Они не умеют обращаться с женщинами. Получат свое – и скорее к женам… Золотце, – продолжала она, допивая первый коктейль, – а почему бы тебе не подойти к этим двум морякам и не сказать им, что ты проводишь меня домой? И прихвати с собой пивную бутылку на случай, если они начнут спорить.