Допустимые потери - Шоу Ирвин - Страница 100

– Фредди спрашивал везде. У всех, кого знал и у кого мог, включая важных шишек в… по ту сторону закона, если так можно выразиться. – Элейн пожевала пухлыми, без помады губами и продолжила: – Он сказал, что на него бросали очень странные взгляды. Тебе я могу сказать, что он сильно рисковал – в этих кругах небезопасно задавать слишком много вопросов. Но ради меня Фредди готов пройти сквозь огонь…

– Узнал он что-нибудь? – нетерпеливо спросил Деймон.

– Ничего, – ответила Элейн.

– О'кей, – сказал Деймон, откинувшись на подушку и закрыв глаза. – Я ужасно устал, Элейн. Очень мило с твоей стороны было навестить меня, но думаю, сейчас мне стоит вздремнуть.

– Роджер… – неуверенно начала Элейн, хотя и принадлежала к числу людей без комплексов. – Я хочу попросить тебя об одной услуге…

– О какой? – спросил он, не открывая глаз, – смотреть на оранжевое пальто сил у него не осталось.

– Ты помнишь фотографию, которую я тебе подарила в день твоего рождения, мы были женаты первый год?

– Первый и единственный год, когда мы были женаты, – произнес он со все еще закрытыми глазами.

– На ней мы вместе на пляже. Я тогда попросила ее увеличить и вставить в серебряную рамку. Помнишь?

– Помню.

– Ты тогда был такой молодой и красивый. Она рождает так много ассоциаций. Мне очень хочется ее иметь. Думаешь, снимок еще можно отыскать?

– Я оставлю ее тебе по завещанию.

Элейн зарыдала, и Деймон открыл глаза, чтобы увидеть, притворяется она или вправду плачет. Слезы ручьем текли по ее бледным щекам. Она не притворялась.

– Я вовсе не это имела в виду, – произнесла она укоризненно между всхлипами.

– Ты получишь ее, дорогая, – сказал Деймон, нежно поглаживая бывшую супругу по руке.

– Прошу тебя, Роджер, выздоравливай, – пролепетала Элейн дрожащим голосом. – Даже если ты никогда больше не пожелаешь со мной увидеться. Я просто хочу знать, что ты где-то неподалеку и счастлив.

– Постараюсь, – тихо ответил Деймон.

Он снова откинулся на подушку и смежил веки. Когда он через несколько мгновений открыл глаза, Элейн рядом с ним уже не было.

На следующий день в палате появилась медсестра и объявила, что в приемной ждет некая миссис Долгер. Деймон попросил сестру проводить даму к нему, но не уходить из палаты, пока тут будет находиться посетительница.

Когда его взору предстала сочинительница, благодаря которой он сможет скрасить старость (если таковая у него будет), Деймон с трудом скрыл изумление. Маленькая унылая домашняя хозяйка из предместья исчезла, и вместо нее появилась холеная, прекрасно одетая леди с тщательно причесанными и искусно подкрашенными волосами. На миссис Долгер был очень элегантный костюм из зеленого твида, как будто только что доставленный из Парижа, в руках дама держала зеленую, гармонирующую с нарядом сумочку из крокодиловой кожи. Со времени их последней встречи Женевьева похудела по меньшей мере фунтов на двадцать. Интересно, через какие муки пришлось пройти ее мужу и детям, подумал Деймон.

Однако тон голоса Женевьевы не изменился, оставшись таким же скромным, просящим и исполненным благодарности.

– О, Роджер! – воскликнула она. – Я звонила сюда каждый день, а мне неизменно повторяли, что вы находитесь в критическом состоянии.

– Теперь это не так. Вы, Женевьева, выглядите просто великолепно.

– Я взяла себя в руки, – решительно сказала она. – Держала диету, стала посещать гимнастический зал и начала читать журнал «Вог». Я не позволяю себе ложиться в постель до той поры, пока не напишу за день по меньшей мере десять страниц. Мне не терпится сказать, насколько я благодарна вам и Оливеру. Он так активно выступил в поддержку «Каденции». Однако, – добавила она поспешно, – второго человека, подобного вам, быть не может.

– Я обязательно прочитаю верстку, когда вы ее получите, – пообещал Деймон, надеясь в душе, что верстка запоздает и издатели воспротивятся изменениям, так как уже будут отставать от графика.

– Прежде всего, – сказала она, – вам следует поправиться. Это самое главное. А я принесла вам маленький подарок.

Несмотря на потрясающий твидовый костюм, сумочку из крокодила и потерю двадцати фунтов, голос миссис Долгер по-прежнему звучал застенчиво. Она водрузила на столик и открыла квадратную коробочку для пирожных.

– Я знаю, насколько отвратительна больничная еда, – сказана писательница, – поэтому испекла для вас пирог.

Яблочный. Вы любите яблочные пироги? – поинтересовалась она тревожно.

– Я ужасно люблю яблоки, – заметил Деймон, не став упоминать о том, что последние два месяца вообще не мог принимать твердой пищи.

– Как вы полагаете, не могли бы мы раздобыть вилку, тарелку и нож? – спросила миссис Долгер у сестры. – Мне хочется, чтобы он на моих глазах съел кусочек.

Сестра, вздохнув, вопросительно посмотрела на Деймона. Тот утвердительно кивнул.

«Я затолкну проклятый пирог в желудок, – подумал он, – даже если это убьет меня».

– Мы покупаем новый дом в Амагансетте, – объявила миссис Долгер. – Старый дом выходит прямо на улицу, и там ужасно шумно. У меня там нет места для работы, которое я могла бы назвать своим. Кроме того, я знаю, что пишу лучше, когда передо мной простирается безграничный океан. Когда мы устроимся, вы должны к нам приехать. Пусть это будет долгий, приятный визит. С супругой, естественно.

– Но Амагансетт, по-моему, очень далеко. Для вашего мужа, я хочу сказать. Ведь его офис находится в Нью-Йорке.

– В конце месяца он оставляет свой пост, и ему не придется ежедневно пользоваться железной дорогой. Муж говорит, какой смысл иметь богатую жену, если не знаешь, как потратить ее деньги. – Она весело, по-девичьи хихикнула. – Кто мог подумать, что я когда-нибудь буду содержать этого человека.

С тарелкой, ножом и вилкой в руках вернулась медсестра, и миссис Долгер отрезала от пирога крошечный кусочек.

– Надеюсь, он удался, – с тревогой сказала дама. – С пирогами никогда ничего не известно. У них свой нрав.

Медсестра приподняла спинку кровати, Деймон принял сидячее положение и взял тарелку из рук миссис Долгер.