Последний бросок на запад - Овчаренков Егор - Страница 62

Угроза расстрела и совместный побег сделали все эти противоречия настолько мелкими и незначительными, что вспоминать о них казалось дикостью. Главным было выжить…

Но появление девушки словно топором разрубило все новое, что возникло между русским и хорватом. На сцену вышел старый, необузданный природный инстинкт борьбы за женщину…

Злата растерянно смотрела то на одного, то на другого. Но растерянность длилась недолго. Дмитрий увидел, что она улыбается и смотрит с любовью на него. Только на него! Дима сразу припомнил, как бывший ее муж называл Злату шлюхой, как доказывал, что совершенно ее не любит, как… Он оглянулся на Новака — тот сидел весь подобравшись, словно готовый к прыжку. Его ноздри раздувались от ненависти. Русский не обратил на это внимания. Он шагнул ей навстречу.

— Дима! — вдруг закричала Злата.

Новак выхватил нож, который висел у него на поясе, и бросился на противника.

Емельянов даже усмехнулся — ему приходилось сталкиваться со всяким, не зря он столько лет упорно тренировался. И Дмитрий двинулся навстречу Новаку.

Тот сделал выпад. Ударом ноги Емельянов выбил нож у противника. Оружие, кувыркаясь, сверкнуло в воздухе и отлетело к стене.

Новак, однако, не потерял равновесия и, улучив момент, нанес русскому сильный удар кулаком в челюсть; Дима не устоял на ногах и упал на пол. Он едва успел откатиться в сторону, когда Новак подскочил к нему, чтобы нанести удар ногой.

— Сука, ну все… — прошипел Емельянов и вскочил на ноги.

Теперь преимущество было явно на его стороне — невооруженный хорват был просто беспомощен перед страшным русским наемником, настоящей машиной убийства.

Первый удар согнул Новака пополам. Второй заставил еще больше согнуться. Изо рта Мирослава пошла кровавая пена.

От следующего удара в глазах у Новака засверкали искры и он отлетел к противоположной стене, с размаху ударившись о бетонный выступ.

Дима решил, что все кончено, и устало улыбнулся Злате. Теперь их разделяло несколько шагов.

Но тут сзади раздался голос Новака:

— Русская свинья… Тебе хана.

Дима обернулся и просто оцепенел — прямо на него смотрело дуло трофейного автомата, который он в пылу боя совершенно упустил из виду, чем не замедлил воспользоваться противник.

— Не двигайся, — Новак сплюнул кровавую слюну, — иначе пристрелю на месте.

Дима замер, соображая, что же можно сделать в этой ситуации. Было только непонятно, почему Новак до сих пор не стреляет — ему достаточно только один раз нажать на курок…

«Узи» — хорошее оружие…

Новак с ненавистью смотрел в глаза русскому и не видел больше ничего. Он не видел свою жену, которая тщательно прицелилась и нажала спусковой крючок пистолета.

Прогремел выстрел — и бывший капитан хорватской армии упал на спину. Прямо в центре лба у него было большое красное пятно. Кровь струйками стекала по лицу на грязный пол.

Дима удивленно посмотрел на Злату, у которой в руке еще дымился пистолет.

— Дима!

Девушка порывисто бросилась к наемнику и обняла его.

— Дима… — снова прошептала она.

— Злата… — эхом отозвался Емельянов.

Кругом валялось битое стекло, куски штукатурки и кирпичи. Дом был окружен и заминирован! Но им обоим было абсолютно плевать на то, что происходит вокруг — главное было, что они наконец вместе. Что не надо думать и гадать, где и как там другой. Не надо тревожиться, не надо плакать ночами, не надо видеть кошмарных снов. Они опустились на пол, стараясь не задеть опасных проводочков и плохо укрепленных досок.

Дима стал целовать ее — в губы, в нос, в щеки, шею, срывая одежду и прижимая любимое тело к себе все крепче. Их великая страсть зародилась в опасности, между стрельбы и смертей. И сейчас они все-таки соединились, бросая вызов хаосу и гибели, в заминированном доме, у тела поверженного ненавистного мужа в торжестве любви…

Прошло несколько часов. Стало темнеть. По-прежнему не стреляли.

— Как ты сюда попала? — спросил Дима, нежно гладя ее бедро.

— Узнала, что ты бежал… И тоже удрала из комендатуры, где меня держали. А здесь увидела, что двое снайперов на позиции перепились и дрыхнут, и приползла. Я бы к тебе и через линию фронта переползла, милый.

— Злата, уже стемнело, пора уходить. Вот только не знаю — куда.

— Может, пойдем к сербам? — предложила девушка.

Дима поморщился.

— Я тоже сначала так думал. Но теперь вижу, что нельзя. Они скорее всего считают, что я вместе с Чернышевым перешел на сторону хорватов. Ты знаешь эту историю? Вадик, мерзавец, у ваших уже чуть не в начальниках ходит.

— А если ты придешь и все честно расскажешь? Мол, твой друг тебя обманом заманил, а потом предал. Давай, а?

— Ага, и скажу: пожалейте меня, хорошего, я так больше не буду, — хмуро сказал Емельянов. — Нет, не поверят. Господи, ну и ситуация. Туда нельзя, сюда нельзя. Одно только счастье, что ты со мной.

Емельянов похлопал себя по карманам в поисках сигарет, но ничего не найдя, подошел к трупу и, брезгливо морщясь, обыскал его — из кармана кителя он извлек полусмятую пачку. Достав двумя пальцами сигарету, Дима прикурил и продолжил:

— Может, и поверят. Только на это надежды совсем мало, да и риск неоправданно велик. Я не для этого столько под пулями бегал, — он ласково посмотрел на Злату. — А если я тебя снова потеряю, то мне этого не пережить.

Девушка улыбнулась и неосознанным изящным движением поправила длинные черные волосы. Емельянов поразился — откуда посреди войны, гибели и разрушения такая жизнеутверждющая красота?

— Какая ты у меня необыкновенная, — сказал Дмитрий, обняв девушку. — Ты не волнуйся, мы обязательно что-нибудь придумаем.

Дима загасил об пол окурок и еще сильнее прижал к себе Злату.

— Надо быстрее думать, — серьезно сказала Злата. — Уже стемнело, а мы ведь так ничего и не решили.

— А что решать? Пока не выберемся отсюда — и решать нечего. Сначала спрячемся где-нибудь в лесу, а там посмотрим.

— Нет, — настойчиво сказала девушка. — Надо сейчас. Надо сразу идти к определенной цели, а не блуждать по лесам.

— Хорошо, — согласился Емельянов.

Он смотрел в любимые глаза и был готов для нее на все.

— Надо куда-нибудь за границу пробраться, — сказал Дима. — Но у меня нет ни денег, ни документов.

— У меня тоже, — вздохнула Злата. — Все осталось в Фоче — и паспорт, и кредитная карточка. Только оружие у нас с тобой есть.

— Тогда денег добудем, — твердо сказал Емельянов.

— Слушай, милый, — вдруг осенило Злату. — Я знаю. Надо идти на юг к морю. В Дубровник. Оттуда контрабандисты могут переправить нас нелегально в Италию. Я слышала об этом. Это вполне возможно. У меня есть знакомые на юге Италии в Бари, так что первое время нам помогут, а потом как-нибудь устроимся. — Она мечтательно улыбнулась. — Ты будешь ходить на работу, а я буду хозяйничать дома.

Дима улыбнулся в ответ, а сам с тоской подумал о том, что он умеет делать?

Ничего. Вернее, ничего, что могло бы пригодиться в мирной жизни. Драться — это пожалуйста, а работать…

— До этого Дубровника можно добраться по территории, которую контролируют хорваты? — спросил Дмитрий.

— Да, кажется.

— Но мы с тобой вне закона. Придется идти горами. Сколько туда идти?

— До Дубровника?

— Да.

— Я думаю, километров сто, если не больше.

— Осилишь?

— Я все осилю, когда со мной ты, Дима. Мы прошмыгнем, как мыши.

Спустя час из заброшенного дома выскользнули две тени. Они вошли в лес и, сориентировавшись, двинулись в обход городка на юге.

Глава 10

Беженцы из разоренной войной бывшей Югославии растекались по всей Европе. Богатые страны Общего рынка, естественно, чинили им препятствия, но не могли совсем остановить этот поток. Всеми правдами и неправдами несчастные, измученные бомбежками, стрельбой, грабежами люди стремились попасть на мирный Запад, согласные на любую работу.

Злата была права. За хорошую мзду контрабандисты могли доставить их в Италию и нелегально. Маршрут из Дубровника через Адриатику существовал уже много веков.