Последний бросок на запад - Овчаренков Егор - Страница 17

Емельянов почесал за ухом:

— Воевать любит?

Саша кивнул.

— Ага. Только он не ради денег воюет, а ради «православного дела» — так, во всяком случае, сам выражается. Идейный… В политике хорошо разбирается. Он про все интриги на Балканах знает, а откуда — непонятно. Умный больно…

Саня оглянулся на звук шагов. За ним в ту сторону посмотрели и остальные.

— Ну вот, помяни к ночи…

К компании подошел высоченный парень, под два метра ростом, с невообразимой шириной плеч — своей статью он походил на баскетболиста НБА. Длинные, немного вьющиеся волосы были завязаны в хвостик, а волевое лицо со светло-серыми хищными глазами совсем не предполагало, что раньше этот человек мог быть поваром.

— Здорово, ребята, — еще не доходя, поздоровался он. — Когда приехали?

— Сегодня утром, — ответил Вадим. — А ты кто будешь?

— Витя. А здесь все больше Тузом называют.

— Нам про тебя уже успели рассказать кое-что, — сказал Дима, с интересом разглядывая «национального героя».

— Не иначе как Санька постарался. Он у нас мастер про других байки сочинять, — ухмыльнулся Туз.

Саня не позволил себе промолчать:

— Про тебя что ни сочини, все правда будет. Скорее не доскажешь чего-нибудь.

— Да ладно тебе, — Витя пожал плечами и, обращаясь к Диме и Вадиму, спросил: — Значит, сюда повоевать приехали?

— Значит, повоевать. — Вадим достал сигарету и закурил.

— Устал я, — произнес «национальный герой». — Пойду передохну немного, а вечерком вы обязательно подходите. Поговорим.

Витя развернулся и пошел к себе.

Так в беседах со «стариками», с местными жителями, в прогулках по окрестностям, в праздности прошло почти две недели. В горах устойчиво лежал снег. Да и в долине погода не баловала теплом.

Дима, который приехал в Югославию с желанием поскорее заработать денег и уехать куда-нибудь в третью страну, если останется в живых, страдал от безделья. У него, да и у всех остальных, складывалось ощущение, что про них забыли. Все начинали понемногу нервничать. Хорошо, что хоть кормили более или менее регулярно…

Однажды утром Дима проснулся неожиданно рано, около шести часов утра. Остальные шестеро наемников, вместе с которыми он Жил в комнате, еще вовсю храпели.

Не вставая, Дима прислушался. По другим комнатам кто-то ходил и просил подниматься. Речь велась на сер-беком, который Емельянов и другие наемники начали уже более-менее сносно понимать и изъясняться на нем. В комнату, где спал Дима, посетитель заглянул в последнюю очередь.

Невысокий, плотно сложенный мужчина с густой, уже седеющей бородой стоял в дверном проеме. На вид ему было лет пятьдесят, но борода немного сбивала с толку, и ему вполне могло быть всего лет сорок, если не меньше.

— Надо всем выйти во двор, — коротко сказал вошедший и без всяких объяснений удалился.

Минут через пятнадцать все собрались на улице, зевая, потягиваясь и посматривая на пришедшего седоватого серба.

— Прежде чем вы получите обмундирование, оружие и остальное, — серб перешел на довольно правильный русский, — необходимо подписать договор. Или контракт, как хотите.

— Так давайте подписывать скорее. Сколько можно сидеть? — проворчал кто-то в толпе.

Серб сделал успокаивающее движение рукой.

— Не волнуйтесь. Завтра приедет командир, и вы будете проинструктированы, а потом отправлены на позиции. Теперь о договоре. Вы будете получать около пятисот дойчмарок.

— Сколько? — сразу же раздался вопрос. — Всего пятьсот?

— Нам обещали больше!

— Это за вычетом оплаты вашего обмундирования и питания. Часть денег будет направлена в фонд, из которого выплачивается компенсация в случае ранения.

Среди наёмников раздался недовольный гул.

— Почему только пятьсот? — воскликнул Емельянов. — Когда мы сюда ехали, нам обещали значительно больше.

— Я лично ничего не обещал, — отрезал серб. — Больше мы платить не можем. Кому не нравится, тот волен возвращаться в Россию. Только самостоятельно. Все претензии, которые возникнут, пожалуйста — в письменной форме на имя председателя городской общины.

— При чем тут община?

— Вас нанимает община Вишеграда Сербской республики Босния.

Возражений больше не последовало. Хотя деньги волновали не только Диму, но все настолько засиделись на одном месте, что готовы были на любые уступки, только бы быстрее в дело.

— Кто у вас главный? — спросил серб, когда наемники успокоились.

В рядах прибывших возникла небольшая заминка, после чего вперед выступил Чернышев и задал сербу ответный вопрос:

— А в чем дело?

— Необходимо составить список всех, кто здесь есть. Завтра будут составлены контракты, поэтому мне нужны все имена и фамилии.

— Ладно, — кивнул Вадим. — А домашние адреса нужны?

— Да. И номер заграничного паспорта.

— А кто от общины контракт подписывать будет? — спросил Емельянов.

— Я, — ответил бородатый.

— А кто вы будете?

— Я председатель городской общины Славко Дворнич. Все подробности будут оговорены при подписании контракта.

Серб повернулся и стремительным шагом направился в сторону поднимавшихся из-за бугра темно-бордовых черепичных крыш.

Большинство наемников отправилось досматривать прерванные сны. Диме спать не хотелось. Делать было абсолютно нечего, и он решил пойти поговорить со «стариками». Однако посмотрев на часы, он решил, что время совершенно неподходящее и что они тоже, по всей вероятности, спят.

Тогда Дима разделся до пояса и разогрелся в воображаемом спарринге с уже знакомым деревом. Закончив тренировку, Дима побежал на Дрину. Ледяная вода приятно холодила разгоряченную кожу. Проходящие мимо вишеградцы с удивлением и восхищением наблюдали за происходящим, но Дима старался делать вид, что не замечает их, и, громко ухая, раз за разом окунался, поднимая фонтаны мелких брызг.

Закончив купание, он, пока одевался, заметил, что с особым вниманием за ним наблюдают молодые женщины, среди которых есть весьма и весьма симпатичные.

Не желая портить поднявшееся настроение возвращением в скучный коттедж, он решил погулять по городу. И только вернувшись, заметил, что пропустил завтрак.

— Жрать не хочется? — поинтересовался Чернышев, когда Емельянов зашел в комнату.

Дима лишь тяжело вздохнул.

Сострадательно покачав головой, Вадим вышел из комнаты и через несколько минут вернулся с полной тарелкой каши с кусочками мяса.

— Держи! Скажи спасибо Егору, который неизвестно почему о нас с тобой вспомнил.

— А ты тоже не ел?

— Проспал. И даже не слышал, когда кухня подъехала. Хотя кухню просыпать нельзя.

Емельянов сменил тему разговора:

— Ты все о жратве да о жратве. Лучше в город выйди да на девчонок посмотри. Такие экземпляры попадаются, что глаз отвести невозможно.

Чернышев лишь презрительно хмыкнул, мол, вот еще — делать нечего. В Риге он был избалован вниманием женщин и привык, чтобы они сами искали встреч и бегали за ним, а не наоборот.

— Спасибо за завтрак, — сказал Дима, тщательно вылизав хлебом тарелку. — Пойду еще немного погуляю.

— Валяй! А я еще посплю.

Емельянов вышел на улицу и направился к соседним коттеджам. Он надеялся застать там Витьку Туза. Все-таки ветеран. Совсем не помешает именно сейчас поговорить с ним. Может, чего полезного расскажет.

Туз сидел на крыльце своего коттеджа на ящике из-под патронов. Он был в одной рубашке, хотя температура на улице была недалека от нулевой и дул пронизывающий ветер.

Он протянул подошедшему Емельянову пачку «Уинстона».

— Составь компанию, если не торопишься. Не люблю один курить.

Дима с удовольствием принял угощение, тем более, что нормальных сигарет он не курил уже два дня, как только закончились привезенные с собой. А сербы выдавали такую гадость местного производства, что впору было совсем бросить курить.

— Уезжаю я скоро, — сказал Туз.

— Надоело?

— Ага… Навоевался уже.