Отбытие Орбитсвиля - Шоу Боб - Страница 6

— Что с бомбой? — быстро спросил Мэллор.

— Ее необходимо разрядить.

— Гарри, ты не собираешься делать глупости? Обезвредить TL-37 невозможно.

«Возможно. Есть один способ», — подумал Даллен, вслух же прошептал:

— Какие-то помехи, Джим. Ты меня слышишь?

Он двинул челюстью, и приемник отключился. Оставляя неровную полосу на пыльном полу, Даллен втащил пленника в комнату, служившую когда-то кабинетом, прислонил к стене, вытащил из его кармана бумажник и просмотрел содержимое.

— Дерек Х.Бомон. Тебе следовало сидеть у себя дома в Корделе, Дерек.

— А вам… — Губы Бомона кривились, преодолевая онемение. — Вам следует катиться к…

— Заткнись, — оборвал его Даллен. — Тебе лучше помолчать, если не хочешь лишиться передних зубов.

Он впервые внимательно рассмотрел задержанного, и с облегчением убедился, что парень очень ему не нравится. Некоторые террористы с виду были вполне милыми ребятами, поэтому он легко мог вообразить его собственным сыном, но этот отталкивал своим высокомерием и явной тупостью. С бледного, отечного лица смотрели серые водянистые глаза. Обвисшие усы скорее обезличивали, чем придавали индивидуальность.

«У них у всех усы, как у Сапаты. А может, это одни и те же усы, которые они просто одалживают друг другу».

— Лучше не трогай меня, — прохрипел Бомон.

— Я очень чистоплотен. — Даллен осторожно достал из кармана цилиндрик. — Скольких ты надеялся угробить этой штукой?

— Из нас двоих убийца ты, Гарри Даллен.

— Ты меня знаешь?

— Тебя все знают. — Усатый говорил как сквозь вату, связки еще не пришли в норму после временного паралича. — Скоро ты…

— Тогда ты должен знать, что я не люблю шутить. Ты, сопляк, сейчас назовешь мне комбинацию. — Даллен провел ногтем по шести кольцам с цифрами.

Бомон скривился, пытаясь изобразить презрительную усмешку.

— Какого черта я стану помогать тебе?

— Мне казалось, это очевидно, — благожелательно ответил Даллен. — Ведь тебе придется посидеть на этой штуке. Сколько ты выдержишь? Десять минут? Пятнадцать?

— Меня не запугаешь, Даллен. Если бомба взорвется, тебе тоже не уйти.

— Разве? — На мгновение Гарри представил себе последствия взрыва в многолюдном Выставочном Центре. Остатки гуманности сразу улетучились. — Если ты надеешься на рекламу, то советую о ней забыть. Думаешь, я зря корячился, тащил тебя сюда? Нескольких стен и воздушной прослойки вполне достаточно для того, чтобы взрыв не затронул ничего за пределами этого здания. Грохот, конечно, будет изрядный, все испугаются, но, узнав, что взорвалась старая газовая магистраль, быстро успокоятся. Никто никогда о тебе не услышит, приятель. От тебя станется лишь куча крысиного помета.

— Ты ублюдок, Даллен. Ты грязный…

Террорист замолчал, и в его глазах появилось напряжение. Он попытался пошевелиться, но, несмотря на все его усилия, конечности остались неподвижными.

— Я все сказал. Даже больше, чем надо. — Даллен присел на корточки, поднес бомбу к лицу Бомона. — Комбинацию, Дерек.

— Я… я не знаю.

— В таком случае ничем не могу тебе помочь. — В голове мелькнуло: вдруг Бомон и впрямь не лжет? Но он решительно отогнал эту мысль. — Сейчас я тебя покину, а то, не дай Бог, взорвется раньше. Не вешай нос, я мысленно с тобой.

Смертельная бледность разлилась по лицу Бомона, наполнив его потусторонним свечением.

— Мы распнем тебя, Даллен… Тебя, твою жену и твоего ребенка… Ты будешь смотреть на них… Обещаю тебе… Все уже готово…

— Ты умеешь подыскать нужные слова. — Даллен говорил спокойно, но в груди у него все клокотало. — Мне больше не нужен шифр. Сохрани его при себе, пусть тебя утешит сознание исполненного долга.

Он аккуратно установил цилиндр между ног Бомона и, полюбовавшись на подобие серебристого фаллоса, вышел из комнаты.

«Все неправильно, — обвинял он себя, прижавшись к противоположной стороне стенки, к которой прислонил Бомона. Он несколько раз глубоко вздохнул, подавляя подкатывающую тошноту. — Я должен был выбросить эту чертову бомбу, вытащить наружу Бомона и эвакуировать людей. Но теперь поздно, слишком поздно. После того, как он упомянул Кону и Мики…»

Даллен вытащил из кармана трубку, набил ее черно-желтыми хлопьями, сжал зубами мундштук, но курить вдруг расхотелось. Показалось чудовищным так нелепо растрачивать последние минуты.

Зачем он загнал себя в эту затхлую лавку, торчит в компании с несостоявшимся убийцей, рядом с бомбой, которая вот-вот взорвется? Зачем сам сослал себя на дряхлую Землю, где того и гляди свихнешься от клаустрофобии? Ради чего отказался от счастливой, благословенной жизни на Орбитсвиле?

За два века, миновавших с момента открытия Вэнса Гарамонда, жизнь человечества коренным образом изменилась.

Все достижения земной науки, техники и промышленности были перенацелены на выполнение великой задачи — скорейшее переселение землян в новый дом. Каждая нация, каждое государство, каждая партия, каждая семья и отдельно взятая личность могли выбрать себе участок, равный по площади целой планете. Открылись просторы для воплощения любых идеалов и мечтаний. Зеленые города и деревни приходили в упадок, сельскохозяйственные угодья зарастали бурьяном, а люди — люди охотно заглатывали наживку «золотого путешествия» — бесплатного переселения на Большой О.

Были, естественно, и те, кто наотрез отказался улетать с Земли, в основном старики, желавшие умереть на родине. Но некоторые земляне отвергали саму идею переселения. Даже сейчас, в 2296 году, спустя два века после открытия Гарамонда, консерваторы не оставили надежду сохранить на Земле подобие организованного общества, хотя с каждым десятилетием техника, здания и оборудование постепенно ветшали, а материальная помощь с Орбитсвиля неуклонно сокращалась…

— Тебе не одурачить меня, Даллен, — прозвучал уверенный голос из-за перегородки. — Я знаю, что ты там.

Даллен затаил дыхание.

— Говорю святую правду: шифр мне неизвестен.

«Тебе не следовало угрожать моей жене и моему ребенку».

Вспомнив об обещании пообедать с Коной и Мики, Гарри взглянул на часы. Теперь он в любом случае опоздает. Предупредить ее можно только через Мэллора, но связаться сейчас со штаб-квартирой равносильно отказу от своего решения взять на себя ответственность.

«Не так все, не так, — вновь начал он бичевать себя. — Почему бы этому идиоту не уступить, пока еще не поздно!»

Тишину помещения нарушали только невнятные уличные звуки, доносящиеся словно из другого мира. Наконец Бомон снова подал голос. На сей раз он звучал менее уверенно.

— Зачем ты приперся к нам, Даллен? Почему тебе не сиделось на твоем Большом О, ведь ты там родился?

— Это моя работа.

— Хватать людей, борющихся за свои права? Достойное занятие!

— Эти люди крадут запасы и имущество, принадлежащее метаправительству.

— Они вынуждены красть, потому что не могут договориться с чиновниками по-хорошему. Будь честным хотя бы перед самим собой. Неужели ты действительно убежден в правоте разъевшихся бюрократов, которые заставляют целый город жить, как… Целый город пустует, а вокруг люди болеют и голодают.

Даллен покачал головой, хотя Бомон и не видел его. Подобные доводы давно набили ему оскомину.

— Никто не вынуждает их болеть и голодать.

— Еще бы! — с горечью ответил Бомон. — Стоит лишь согласиться и переехать на Большой О, где нас как скотину выпустят на сытное пастбище… Только мы никогда не пойдем на это, Даллен. Мы свободны.

— Свободны? Ваша независимость подразумевает жизнь на подачки. Как-то не вяжется с понятием свободы, ты не находишь, Дерек?

— Нам не нужна ваша поддержка… Мы тоже вносим свой вклад, но никто… Мы просто хотим… Мы… — Запутавшись, Бомон замолчал.

Даллен отчетливо слышал его тяжелое дыхание.

— Мне нужна лишь комбинация цифр, — жестко сказал он. — Твое время истекает.

Он постарался придать своему голосу уверенность, подавив противоречивое чувство, возникающее обычно, когда он задумывался о недавнем прошлом Земли. В первые годы переселения люди вовсе не собирались бросать свою планету на произвол судьбы. Правительства вкладывали крупные суммы в поддержание городов. Сотни великих культурных центров от Йорка до Нью-Йорка, от Парижа до Пекина предполагалось превратить в памятники и музеи, куда дети Земли время от времени могли бы возвращаться, чтобы не утратить свои корни.