Головокружение - Шоу Боб - Страница 52

В его свете стало заметно напряжение на испачканном лице Тео.

— Что случилось с Барри?

— У него был пистолет. Он стрелял в меня и мне пришлось стрелять в ответ.

Вознеся молитву о том, чтобы Тео не продолжал расспросов, Хэссон повернулся к окну и скользнул концом резака по ближайшему стеклу. Лезвие прошло почти без сопротивления, и розоватые светящиеся капли поползли вниз по поверхности стекла.

— Я слышал, как несколько минут назад мне что-то кричал отец, — сказал Тео, повысив голос. — Где он сейчас?

— Мы поговорим об этом позже, Тео! Главная наша забота сейчас, это…

— Барри в него стрелял?

— Я… Боюсь, именно это и случилось. — Хэссон повел лезвием ножа в сторону, рассекая металлическую перемычку. — Послушай, Тео, я вырезаю отверстие в окне и через пару минут мы отсюда выберемся. Приготовься лететь.

Тео нащупал его руку и сжал.

— Он погиб, да?

— Мне очень жаль, Тео… Да!

Не в силах смотреть на парнишку, Хэссон все свое внимание сосредоточил на окне и здорово удивился, когда заметил, как в одном из стекол в непосредственной близости от его лица появилось круглое отверстие. Неразбериха в мыслях, занятых Элом Уэрри, его сыном и необходимостью выбраться из горящего отеля была настолько велика, что неожиданное появление отверстия в стекле показалось ему поначалу чем-то неважным, в лучшем случае каким-то посторонним явлением, не представлявшим для него никакого интереса. Может, это тепло резака искривляет оконную раму и заставляет…

В стекле появилась вторая дырка, и в голове Хэссона мелькнула невероятная мысль.

Он резко повернулся и увидел, что на площадке стоит Барри Латц. Парень по-прежнему прижимал руку ко лбу — лицо его представляло собой ужасающую кровавую маску, и он стрелял из пистолета — пистолета который Хэссон не позаботился отбросить от его тела. Чисто инстинктивно Хэссон швырнул в Латца терморезак. Он пролетел, странно закручиваясь, как двойное солнце, вращающееся вокруг невидимого соседа, слегка коснулся бока Латца, прогремел по полу, рассыпая фонтаны искр, и исчез в пропасти лестничной клетки. Латц, который и до того неуверенно покачивался, упал на пол. Его конечности один раз конвульсивно дернулись, и парень затих, в мгновение превратившись из человеческого существа в нечто, не имеющее никакого отношения к жизни.

Хэссон, которому показалось, что резак практически не задел Латца, подбежал к телу. Мимолетное прикосновение, нежнейшее касание солнечного клинка выжгло в груди мальчишки дымящуюся борозду. На этот раз уже не было необходимости лишать его оружия. Подавив естественную реакцию, Хэссон подошел к краю лестницы и заглянул вниз в поисках резака. Взору его предстал бездонный ад, заполненный клубами дыма, из которого то и дело вырывались всполохи огня. Безнадежно чертыхаясь, Хэссон подбежал к Тео, который по-прежнему стоял возле окна с потрясенным и испуганным видом.

— Мы потеряли резак, — проговорил Хэссон, стараясь подавить невольно прорывающиеся панические нотки. — Ты знаешь, как отсюда выбраться?

Тео покачал головой.

— Где-то на крыше есть дверь, но я не смогу ее найти. Меня всегда кто-нибудь приводил и уводил.

Хэссон взвесил шансы, прикидывая какой ужас хуже, и принял решение.

— Пошли, сынок, мы идем вниз — и идем быстро.

Он взял Тео за руку и поволок к лестнице. Парнишка пытался задержаться, но Хэссон был слишком силен для него и через несколько секунд они уже совершали гибельный спуск в отвратительные нижние этажи отеля. Теперь Тео старался не отставать от Хэссона, но эта задача была не по силам слепому, и их путь стал бесконечной цепью столкновений, полупадений и долгих, вывихивающих щиколотки скольжений. От катастрофического падения в центральный пролет их спасло то, что на нижних этажах в свое время успели установить перила.

С каждой пройденной ими площадкой жар, вонь и треск становились все сильнее, а когда они, наконец, достигли второго этажа, Хэссон с ужасом увидел, что пол начал распадаться. Некоторые плиты выгнулись, как песчаные дюны, и края их начали светиться. Конструкцию сотрясали мощные толчки, сопровождаемые пугающими низкочастотными стонами, подсказывающими, что пол вот-вот провалится.

Хэссон подтолкнул Тео к отверстию в большом окне. Он схватил парнишку за плечи, повернул лицом к себе и включил его АГ-аппарат. Лампочка готовности на поясе Тео осталась мертвой. Взгляд Хэссона привычно скользнул по оборудованию Тео и пораженно замер на пустых зажимах, в которых должен быть аккумулятор. И тогда Хэссон действительно чуть не запаниковал.

— Тео! — крикнул он в ужасе. — Твой аккумулятор! Где твой аккумулятор!

Руки Тео сжались у пустых зажимов.

— Барри его забрал… Мексика… Я забыл…

— Ничего… это поправимо…

Хэссон почувствовал, как губы его сложились в бледное подобие улыбки. Он отсоединил свой аккумулятор и присоединил к аппарату Тео.

— Я совершенно забыл, — сказал Тео. — Когда я услышал про папу… Что мы будем делать?

— Мы выбираемся отсюда, как и планировали, — ответил ему Хэссон. — Ты полетишь первым, а я за тобой, когда найду другой аккумулятор.

Тео повернул свое слепое, но все понимающее лицо к пылающему внутри отеля аду:

— Как же вы?..

— Не спорь! — приказал Хэссон, заканчивая подключение и оживляя горошинку света на поясе Тео.

— Мы могли бы попробовать вместе, — предложил Тео. — Я слышал, что люди летают на закорках друг у друга.

— Ребятишки! — Хэссон толкнул его к отверстию. — Не взрослые, Тео. Вместе мы далеко превзойдем базовый вес. Любой, кто увлечен полетами как ты, должен был слышать о БВ и коллапсе поля.

— Но!

— Вылезай! Я установил тебе чуть меньше мощности, чем надо для поддержания высоты. Когда выберешься, просто дрейфуй и опускайся. Ну же… Давай!

Изо всех сил Хэссон толкнул парнишку в прохладное черное убежище ночного неба. Тео, чувствуя, что падает, добавил еще толчок ногами и превратил падение в нырок, вынесший его далеко за пределы интерференции, к драгоценным переливам городских огней. Он медленно поплыл в мягком воздушном море.

Хэссон проводил его взглядом и вдруг почувствовал, что плита у него под ногами начала трястись и шевелиться, словно живая. Он сошел с нее и теперь уже спокойно направился к лестнице, испытывая скорее, любопытство, чем страх за свою жизнь. И в этот момент плита взорвалась, разлетевшись на множество пылающих осколков. Некоторые из них посыпались на нижний этаж, другие полетели вверх в ревущей струе пламени, от которого на площадке стало светло, как днем. У Хэссона выступили слезы на глазах. Он бегом бросился к лестнице и рванулся вверх, каждую секунду ожидая, что под ногами окажется пустота. Новые угрожающие раскаты и усиление свечения подсказали ему, что конструкции отеля начинают уступать растущему натиску огня.