Деревянные космолеты - Шоу Боб - Страница 8

– Хватит трепаться! – прикрикнул Тринчил, взмахом руки обрывая раздавшиеся было среди зрителей восторженные возгласы. – Мы уже вдосталь наслушались твоих россказней в прошлом. С какой стати нам верить тебе на этот раз?

– Вот я и говорю, – выступил вперед Рэйдран, – давайте свернем на север. И чем раньше – тем лучше! Зачем нам транжирить время, кружа по топям, по прихоти какого-то шута горохового?

– Шут – мягко сказано, – вмешалась Фиренда, дородная жена-стажерка Рэйдрана. После секундной заминки она выдала более подходящее, по ее мнению, определение, вызвавшее одобрительный вздох у некоторых ее товарок и бурю восторга у ребятни.

– Ну, знаете, сударыня, – обиделся Бартан. – Если б не то, что вы женщина… – В глубине души он сомневался, что продержится хотя бы несколько секунд в схватке с этой великаншей, и – вот ведь напасть! – она и впрямь принялась энергично мять в своих кулачищах внушительный узел на поясе.

– Значит, тебя останавливают лишь мои юбки? – проскрежетала Фиренда. – Тогда мы быстро…

– Предоставь-ка это мне, женщина! – Тринчил выпрямился во весь рост, наглядно демонстрируя, кто здесь хозяин. – Мы тут все благоразумные люди, и, стало быть, нужно решать наши споры разумным путем. Согласен со мной, господин Драмме, а?

– Целиком и полностью! – с облегчением воскликнул Бартан, подозревая, правда, что Тринчил вовсе неспроста сменил гнев на милость. Поверх голов собравшихся незадачливый проводник заметил, как златовласая Сондевира приоткрыла полог фургона и занесла ножку над бортом. Похоже, до сих пор она не решалась показаться на глаза, смекнув, что жених попал в новую переделку, и не желая усугублять его замешательство своим присутствием. На ней была зеленая безрукавка и плотно облегающие штаны в темную клетку – вполне обычный наряд для молодой женщины в сельской общине, но Бартан мог поклясться, что Сондевира носит свою одежду с особым вкусом, отличавшим ее от всех остальных девушек секты. И пусть кто-нибудь скажет, что это не есть признак ее редких умственных способностей! Даже в нынешней весьма затруднительной ситуации Бартан не мог не испытать острого удовольствия, краем глаза наблюдая, как его невеста с томной грацией соскальзывает по борту фургона на твердую землю.

– Так вот, господин Драмме, в сложившихся обстоятельствах, – продолжал Тринчил, поворачиваясь лицом к фургону Бартана, – думаю, самое время растолкать твою задремавшую попутчицу и стребовать с нее положенную плату за проезд.

С первых дней экспедиции Бартан из кожи лез, чтобы отдалить сей момент.

– Но… это вызовет уйму хлопот.

– Не больше, чем если бы мы перевалили за те холмы и нашли там очередное болото или пустошь.

– Да, конечно, но…

– Что такое? – Тринчил дернул за грязный полог фургона. – У тебя там воздушный корабль, и ты умеешь им управлять, разве нет? Если окажется, что ты заморочил голову моей племяннице, то я очень рассержусь. Ты еще не знаешь, каким я бываю сердитым. Даже не представляешь.

Бартан взглянул на приближающуюся Сондевиру – и опешил: невеста смотрела на него с откровенным любопытством, если не сказать – сомнением.

– Да, конечно, у меня тут воздушный корабль, – произнес он скороговоркой. – Ну, корабль – слишком громко сказано, это, скорее, лодка, но могу тебя заверить, что в небе я как рыба в воде.

– Корабль, лодка, корыто – без разницы. Хватит с нас отговорок. – Тринчил принялся расстегивать полог, другие мужчины взялись ему помочь.

Бартан не решился возразить и следил за ними с нарастающим унынием. В свое время тяга к полетам настолько овладела его отцом, что даже погубила старшего Драмме, и в наследство сыну досталась одна-единственная ценная вещь – корабль. Воздухоплавательное искусство Бартана было в высшей степени сомнительным, но он не стал об этом распространяться, когда предлагал Тринчилу свои услуги. Воздушная разведка – великое подспорье для каравана, напирал он, возьмите меня с собой, жалеть не придется, – и Тринчил скрепя сердце выделил для корабля место в фургоне. Как назло, в пути иногда возникали ситуации, когда воздушная разведка была бы не лишней, и всякий раз изобретательность Бартана испытывалась на предельные нагрузки; он ломал голову, выдумывая убедительные причины, чтобы остаться на земле. Но теперь, по всей видимости, его час пробил.

– Глянь, как им не терпится, – сказал он, приблизившись к Сондевире. – Для них это развлечение. Бьюсь об заклад, они не верят в мои пилотские способности.

– Скоро ты покажешь, на что способен. – В голосе девушки было меньше тепла, чем хотелось бы Бартану. – Надеюсь, пилот из тебя получше, чем проводник.

– Сонди!

– А что? – без тени раскаяния откликнулась она. – Ты не можешь отрицать: за что бы ты ни брался, получалась только распрекрасная свиная задница.

Бартан оторопело глянул на нее и залился краской. Наверно, за всю свою жизнь он не видел девичьего лица прелестнее. Эти широко расставленные синие глаза, идеальный носик, изящно очерченные чувственные губки заставляли его сердце трепетать, и инстинкт подсказывал ему, что у Сондевиры есть и другие, скрытые достоинства – под стать внешним. Но то и дело с ее губ срывались словечки, приличествующие только этим грубиянам и неряхам, среди которых она выросла. А что, если она это делает не случайно? Может быть, таким образом Сондевира – на свой манер – предостерегает Бартана, что судьба селянина, которую он себе уготовил, – не для маминых сынков?

В следующее мгновение его мысли вернулись к более насущным проблемам.

– Осторожно! – закричал он, бросаясь к фургону. Один из фермеров вознамерился скинуть за борт зеленый ящик. – Там же кристаллы!

Фермер равнодушно пожал плечами и отдал ящик Бартану.

– Давай заодно и пурпурный. – С двумя ящиками под мышками он отошел в сторонку, к плоскому валуну. Зеленые кристаллы пикона и пурпурные – халвелла (и те, и другие извлекались из почвы корнями бракки) не были опасны, если их не смешивать в замкнутом пространстве. Они стоили дорого и за пределами больших поселений встречались редко, поэтому Бартан пуще глаз берег отцовские припасы.

Понимая, что от полета, как и от связанных с ним опасностей, уже не отвертеться, Бартан взялся руководить распаковкой и сборкой воздушного корабля. Маленькая гондола, несмотря на ее исключительную легкость, тревоги не вызывала, а газовая горелка из древесины бракки практически не знала износа. Больше всего Бартан беспокоился из-за оболочки. Еще до отъезда каравана пропитанная лаком парусина выглядела неважно, и уж явно она не стала лучше, пока тряслась в задней части фургона. Когда оболочку расстелили на земле, Бартан проверил швы и крепежную тесьму и пришел к неутешительным выводам. На ощупь ткань казалась не прочнее бумаги, а тесьма была так истрепана, что напоминала бахрому.

«Это безумие, – подумал Бартан. – Я не дам себя угробить! Ни за что!»

Но как это сделать – вот вопрос. Выбор был небогат: либо пойти на попятный и тогда иметь дело с Тринчилом, либо тайком испортить шлюпку, продырявив оболочку.

И тут он заметил, что переселенцев будто подменили. Люди спрашивали о конструкции и предназначении разных деталей корабля и с интересом выслушивали его ответы. Присмирели даже самые непослушные дети. Постепенно до Бартана дошло, что переселенцы еще ни разу не прикасались к действующему летательному аппарату и у них возникло предвкушение чуда. Шлюпка с ее загадочными механизмами была прямо перед глазами, доказывая, что ее хозяин – на самом деле воздухоплаватель. В считанные минуты Бартан обрел авторитет, он был уже не фермером-новичком, всеобщей обузой, а хранителем тайного знания, редчайшего искусства, обладал божественным даром парить среди облаков. Их уважение было весьма отрадным, но, увы, недолговечным. В этом Бартан почти не сомневался.

– Сколько тебе нужно времени, чтобы добраться на этой хреновине до холмов? – спросил Тринчил без тени обычной снисходительности в голосе.

– Минут тридцать. Что-то около этого.