Деревянные космолеты - Шоу Боб - Страница 22

– Я еще сегодня успею поговорить с Роблем, – сказал Кассилл. – Тебя долго не будет?

– В первый раз – дней семь, наверно. Многое зависит от того, насколько гладко пройдут испытания.

– Желаю удачи, папа. – Кассилл пожал Толлеру руку, затем придержал на поводу синерога матери. Она взлетела в седло, как заправская наездница, даже юбка на ней была с разрезом, чтобы не стеснять движений.

– А ты не хочешь пожелать мне удачи?

Джесалла смотрела на Толлера сверху, и гнев на ее лице уживался с печалью. В прическе точно кокарда поблескивала серебряная прядь.

– С какой стати? Разве ты не уверял, что полет будет совершенно безопасен?

– Да, но при чем тут это?

– До свидания, Толлер. – Джесалла развернула синерога и поехала к воротам. Кассилл недоумевающе посмотрел ей вслед.

– Папа, что-нибудь не так?

– Ничего такого, чего мы не сможем исправить, сынок. Хорошенько заботься о матери.

Кассилл вскочил в седло и двинулся следом за Джесаллой. Толлер проводил их взглядом и, как слепой, побрел обратно во дворец, навстречу людскому потоку. Он не прошел и десятка ярдов, когда услышал за спиной торопливые женские шаги. Ему тут же взбрела в голову сущая нелепица: это Джесалла решила вернуться, чтобы помириться прямо сейчас. Он повернулся на каблуках, и радость мигом сменилась разочарованием: к нему спешила невысокая брюнетка лет двадцати пяти, в шафрановом мундире небесного капитана, на плечах – синие полоски, эмблема наспех сформированной Небесной Службы. Лицо – приметное, с волевым подбородком, пухлыми тубами и густыми не по моде бровями, которые как будто собирались нахмуриться.

– Лорд Толлер, – выпалила она, – можно с вами поговорить? Я – небесный капитан Бериза Нэрриндер. Мне уже несколько дней не удается с вами встретиться.

– Простите, капитан, – сказал Толлер. – Вы выбрали самое неподходящее время.

– Милорд, это отнимет всего минуту. А дело весьма серьезное.

Толлер пристально взглянул на женщину, которую не смутил его отказ. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что она довольно привлекательна, вот только мундир на ней выглядит дико. Тотчас он спохватился и рассердился на себя, а еще – на королеву Дасину, у которой вошло в привычку лезть в дела мужа. Это по ее настоянию в Небесную Службу стали зачислять женщин, а еще она убедила короля, чтобы добровольцев женского пола набирали в экипажи боевых небесных кораблей и крепостей.

– Хорошо, капитан. В чем суть этого весьма серьезного дела?

– Мне сказали, что вы лично запретили участие женщин в первых двенадцати подъемах. Это правда?

– Да, правда. И что с того?

Брови небесного капитана свелись в непрерывную линию над суровыми зелеными глазами.

– Милорд, при всем моем уважении к вам я вынуждена напомнить о праве на протест, которое мне гарантировано служебным контрактом.

– В военное время контракты недействительны. – Толлер, не моргая, глядел на нее сверху вниз. – Ладно, оставим эту тему. По поводу чего вы хотите протестовать?

– Я добровольно вызвалась лететь и получила отказ. Всего лишь по той причине, что я – женщина.

– Ошибаетесь, капитан. Если бы вы, женщина, имели опыт пилотирования в зоне невесомости, владели бы инверсионным маневром, вас бы приняли или по крайней мере зачислили в резерв. Будь вы, женщина, хорошим стрелком или обладай вы физической силой, чтобы передвигать секции крепостей, вас бы приняли или зачислили в резерв. Причина отказа в вашем случае – недостаточная квалификация. А теперь не лучше ли будет, если мы оба займемся выполнением служебных обязанностей?

Толлер резко повернулся и двинулся прочь, но тут неподдельное огорчение на лице Беризы проникло-таки в его душу. Сколько раз в молодости он вот так же злился и горевал, натыкаясь на бюрократические препоны? И все-таки женщина на переднем крае… Ему это совершенно не по нутру, но жизнь в браке с Джесаллой кое-чему его научила. Например, тому, что смелость – не исключительно мужское достоинство.

– Капитан, – произнес он, укорачивая шаг, – прежде чем мы простимся, ответьте, почему вам именно сейчас понадобилось в зону невесомости?

– Другой возможности уже не появится, милорд, а ведь у меня те же права, что и у любого мужчины.

– И давно вы водите небесные корабли?

– Три года, милорд. – Нэрриндер отвечала строго по уставной форме, но суровая нотка в голосе и сгустившийся румянец ясно говорили о том, что она злится. И Толлеру это нравилось. Он ощущал духовное родство с теми, кто не умел скрывать свои чувства.

– Мои указания насчет полетов для сборки останутся неизменными. – Толлер решил показать ей, что с годами он не растерял гуманности и симпатии к честолюбию молодости. – Но когда поставим крепости, понадобится много рейсов для их снабжения, да и команды будут меняться на регулярной основе. Если вы ненадолго сумеете обуздать свое рвение, то вам представится возможность показать, чего вы стоите в срединной синеве.

– Милорд, вы очень добры. – Бериза поклонилась ниже, чем требовалось, и на ее лице показалась не то благодарная улыбка, не то усмешка.

«Неужели я изъясняюсь слишком высокопарно? – подумал он, глядя ей вслед. – Она что, смеется надо мной?»

Толлер с минуту размышлял над этим, а затем раздраженно щелкнул языком – что это он в самом деле, проблема-то пустяковая, разве мало у него настоящих забот?

Плацу за дворцом досталась роль летного поля – во-первых, он был укрыт со всех сторон, а во-вторых, это упрощало для короля Чаккела надзор за каждым нюансом сооружения небесных крепостей.

Они представляли собой деревянные цилиндры. Длина – двенадцать ярдов, диаметр поперечного сечения – четыре. Крепость взятого на вооружение образца состояла из трех секций – огромных барабанов; такие барабаны – части двух прототипов небесной цитадели – лежали на западном краю плаца, и гигантские шары, которым надлежало поднять секции в зону невесомости, уже принайтованные, ждали на спекшейся глине. Наземные бригады держали нижние отверстия шаров открытыми, и вентиляторы с ручным приводом нагнетали в них разогретый воздух. Такая технология, придуманная еще для Переселения, уменьшала риск повреждения льняного бодрюша газовыми горелками.

– И все-таки я считаю, что в небе тебе пока делать нечего, – сказал Завотл, когда они с Толлером пересекали плац. – Это форменное безумие. Одумайся! Даже сейчас еще не поздно назначить заместителя.

Толлер отрицательно качнул головой и положил руку ему на плечо.

– Спасибо, Илвен, приятно, когда о тебе заботятся. Но ты же понимаешь, тут я ничего не могу поделать. Матросы робеют, и от них вообще не будет толку, если они подумают, что мне тоже страшно.

– А разве не страшно?

– Мы с тобой уже побывали в зоне невесомости и знаем, что там к чему.

– Обстоятельства тогда были другие, – мрачно произнес Завотл. – Особенно во второй раз.

Толлер успокаивающе похлопал его по плечу.

– Твоя техника не подведет. Ставлю на это свою жизнь.

– Избавь меня, пожалуйста, от таких шуток.

Завотл, не сбавляя шага, свернул к группе своих подчиненных – техников, томящихся в ожидании старта. Едва началась постройка крепостей, Завотл доказал, что ему поистине нет цены, в чем очень скоро убедился и Чаккел, назначив его главным инженером. Толлеру это было только на руку – он освободился от многих забот и добился участия в первом полете. Сам же Завотл день ото дня все больше мрачнел, считая, что из-за него старый друг подвергнется неведомым опасностям.

Толлер устремил взор в небо, на огромный диск Мира, крадущийся к зениту, и снова на задворках сознания шевельнулась мысль, что ведь там, между двумя мирами, можно и сгинуть без следа. Он прислушался к своим чувствам: настоящего страха нет, зато налицо решимость избежать смерти и успешно выполнить задачу. Отчего же он не в силах позавидовать Толлеру Маракайну, творцу истории? Отчего гнетет душу мечта о судьбе простого обывателя, о спокойной жизни с Джесаллой? Неужели он и вправду фанатик войны, как давно почивший принц Леддравор? Не этим ли проще всего объяснить неуемное беспокойство, мучившее его последние годы?