Беглые планеты - Шоу Боб - Страница 11

На фоне планет, освещенные их же лучами, повисли и остальные корабли флота. Каждый из них находился в своей стадии переворота – каждый пилот предпочитал осуществлять этот маневр по-своему, и арки белого пара, вырывающиеся из боковых двигателей, служили как бы продолжением обширных облачных массивов, сгустившихся тысячами миль ниже. А вокруг царила застывшая в ослепительном сиянии вселенная – круги, спирали и всяческие течения, лучащиеся серебром, россыпи бриллиантовых звезд, мерцающих голубым и белесым, молчаливые бродяги-кометы и стремительные стрелы метеоров.

Это зрелище вызвало у Толлера чувство благоговейного страха и восторга одновременно. Он гордился мужеством людей, осмелившихся совершить межпланетный перелет в хрупких сооружениях из ткани и дерева, и вместе с тем понимал, что, несмотря на все свои амбиции и мечты, люди – всего лишь микробы, перебирающиеся с одной песчинки на другую.

В этих чувствах он бы никогда и никому не признался, но, когда маневр переворота закончился и корабль начал погружаться в древнюю колыбель человечества, он испытал огромное облегчение. Теперь с каждым часом воздух будет становиться все плотнее и теплее, вбирая в себя жизнь, с бездельем будет покончено, и Толлер снова сможет приступить к выполнению обычных обязанностей.

– Вот как это делается, – сказал он, возвращая вахту Корревальту. – Прикажите механикам разогревать машины и напомните им проверить систему отопления.

Толлер упомянул отопление потому, что, хоть воздушная среда и начнет постепенно уплотняться, направление атмосферных потоков над кораблем изменится. Большая часть тепла, выделяемого баллоном, будет уходить в небесную высь, вместо того чтобы окутывать гондолу невидимым облаком и защищать пассажиров от смертельного холода.

Чтобы перейти на обычный воздушный дрейф, следовало остановить двигатель и переключиться с режима тяги на режим производства горячего газа. Толлер воспользовался перерывом и зашел в носовую каюту – наспех утолить голод. Никто и никогда не пытался объяснить ошеломляющее чувство постоянного падения, которое человек испытывал при прохождении зоны невесомости. Потеря веса плохо отражалась на аппетите Толлера – довольно долгое время после полетов он вынужден был потреблять пишу через силу, игнорируя все протесты желудка. Разнообразие провизии, содержащейся в пищевых авоськах, вряд ли радовало глаз – полоски вяленого мяса и рыбы, печеная сдоба и сушеные ягоды и фрукты. Толлер обследовал небогатый выбор продуктов, остановился на куске пирога и без всякого энтузиазма принялся жевать.

– Не отчаивайтесь, юный Маракайн! – Кетторан, оккупировавший кресло у капитанского столика, был само дружелюбие. – Скоро мы прибудем в Ро-Атабри, а там я вас проведу по лучшим заведениям двух планет. Правда, предупреждаю, наверняка от них остались одни руины, но тем не менее я все равно устрою вам эту небольшую экскурсию. – Кетторан подмигнул своему секретарю Парло Вотурбу, сидящему напротив, и оба старика весело пожали плечами, разом став похожими друг на друга, словно братья.

Все еще пережевывая пирог, Толлер хмуро кивнул, признавая шутку. Кетторан и Вотурб были ровесниками его деда. Они даже хорошо его знали – чему Толлер не мог не завидовать – и оба дожили до весьма преклонного возраста, сохранив и бодрость, и здоровье. Толлер же сильно сомневался, что в семьдесят лет сможет похвастаться подобной силой духа и жизнерадостностью. Ему всегда казалось, что мужчины и женщины, пережившие великие события недавней истории – птертовую чуму, Переселение, покорение Верхнего Мира, войну между планетами-сестрами, – приобрели какие-то особые качества. Их характеры были выкованы в горниле тех времен, тогда как он обречен прозябать в период затишья. Ему никогда не придется испытать себя – и вместе с тем завоевать бессмертную славу – в действительно суровой передряге. Как ни пытался, Толлер не мог себе представить, что заурядные и вялотекущие нынешние дни способны одарить человечество приключениями, сравнимыми с теми, в которых участвовал легендарный Толлер Убийца Королей. Даже путешествие между мирами, когда-то слывшее наиопаснейшей авантюрой, превратилось в заурядную прогулку…

Внезапно комнату озарила яркая вспышка, ворвавшаяся через иллюминаторы левого борта. Противоположная стена каюты залилась багровым светом, с палубы послышался чей-то испуганный вопль.

– Что это было? – Борясь с невесомостью, Толлер начал неловко разворачиваться к двери, как вдруг раздался чудовищный грохот, увенчавшийся ужасным ударом грома, от которого заложило уши. Каюта вздрогнула, и утварь, закрепленная на стенах, шумно задребезжала.

Эхо от удара все еще катилось по судну, когда Толлер наконец добрался до двери, открыл ее и вылетел из кабины. Яростные воздушные потоки швыряли судно из стороны в сторону, снасти скрипели и стонали. Лейтенант Корревальт и механики цеплялись за страховочный линь, обратив потрясенные взоры на северо-запад. Толлер повернулся в том же направлении и увидел бурлящий, яростно сверкающий шар, быстро исчезающий в черном небытии. И вновь небо обрело мир и покой, вокруг воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь редкими, далекими криками людей с соседних кораблей.

– Это был метеор? – крикнул Толлер, сам понимая глупость и ненужность своего вопроса.

– И громадный, сэр, – кивнул Корревальт. – Прошел от нас на расстоянии мили, может, чуть больше. На какую-то секунду я даже попрощался с жизнью. Не хотелось бы мне снова побывать в подобной передряге.

– Скорее всего больше такой возможности не представится, – утешил его Толлер. – Пусть авиамеханики осмотрят оболочку и особенно внимательно проверят подпорки. Как зовут вон того паренька?

– Гетчерт, сэр.

– Замечательно, можете обрадовать Гетчерта – передайте ему, что пришло его время отработать свой кусок хлеба на корабле.

Корревальт направился на корму, где собралась команда, а Толлер ухватился за поперечный линь и подтянулся к поручням. Теперь, когда маневр переворота завершился, с мостика были видны только корабли его группы плюс качающиеся внизу баллоны четырех ведущих судов, но вроде бы никто из флотилии не пострадал. Толлер не раз поднимался в зону невесомости и поэтому частенько задумывался, что будет, если метеор все-таки врежется в корабль. В такие минуты он находил некоторое утешение в размышлениях о незначительности человека на фоне космических событий. Творения рук человеческих были настолько малы, а вселенная – столь велика, что сама мысль о попадании одной из носящихся по космосу пуль в человеческую мишень казалась абсурдной.

Вся ирония случившегося заключалась в том, что всего несколько минут назад он жаловался про себя на тоску и безделье межпланетного перелета, и вот вселенная как бы ответила ему. Однако не с такими опасностями желал столкнуться Толлер, он жаждал встречи с противником, с которым можно помериться силами и которого есть шанс победить. Вряд ли можно назвать великой победой то, что они случайно увернулись от слепого орудия природы, обычного куска скалы, ворвавшегося в пространство меж двух планет из…

Толлер поднял голову и посмотрел на юго-восток, туда, откуда прилетел метеор. Внезапно взгляд его остановился на неверных очертаниях крошечного круглого облачка, состоящего из золотистых огненных пылинок. Облако быстро росло, и каждая его точка стремительно увеличивалась в размерах и набирала яркость. Он удивленно рассматривал явление, не припоминая, чтобы подобное встречалось ему посреди сияющих сокровищ небес, и вдруг – словно настройка во внутреннем оптическом приборе сработала – к Толлеру вернулось чувство реальности и перспективы. И он понял, что это такое.

Он смотрел на метеоритный дождь, который был нацелен прямо на флот!

Стоило ему осмыслить происходящее, как ситуация резко изменилась, и события понеслись с невиданной быстротой. Рой метеоров звездообразно раскрылся, став похожим на какой-то огромный цветок. Приглядевшись повнимательнее, Толлер понял, что в поперечнике надвигающийся гигантский град составляет сотни и сотни миль. Словно окаменев, не способный произнести ни слова, он ухватился за поручни и молча наблюдал, как по вселенной расползается сверкающий веер, заслоняя собой даже звезды. Силы космоса неслись прямо на корабли.