Дикая Африка - Шомбургк Ганс - Страница 46

«Слава Богу!» – вырвалось у меня непроизвольно. Через минуту подоспевший Лонгома помог мне выбраться из трясины.

Я подробно изложил этот эпизод, чтобы читатель мог представить себе запас жизненных сил взрослого слона. Получив восемь крупнокалиберных пуль, он прошел за ночь больше тридцати километров. Два с половиной десятка 9-миллиметровых пуль подействовали на него не больше, чем на лошадь – камушек из рогатки, и только прибавили резвости. И лишь четыре новых попадания из крупнокалиберной винтовки – итого 12 пуль калибра 15 миллиметров! – прервали его жизнь.

В этот вечер мы остановились возле деревни, жители которой давно уже страдали от голода. Узнав, что в двух милях лежит только что убитый слон, они отправились туда целой толпой, включая женщин.

На следующий день мы опять увидели следы, на этот раз целого стада, и пустились в погоню. Следы вели нас по голой, выжженной солнцем саванне. Совершенно неожиданным явилось наличие в этой открытой местности нескольких протянувшихся цепочкой болот; они были сплошь выстланы огромными, ярко-зелеными круглыми листьями водяных лилий. По сверкающему живому паркету сновали стаи болотных курочек, склевывая насекомых. Затем потянулись холмы, населенные колониями скалистых даманов – крупных серых грызунов, похожих не то на кроликов, не то на медвежат. Они перекликались пронзительными голосами, сидя у своих нор. Раньше мне доводилось видеть этих зверьков только в горах Трансвааля.

Вечером мы раскинули лагерь у небольшой рощи. Я велел людям вести себя тихо, не ломать и не рубить сучья для костра, а кидать их в огонь целиком – слоны могли быть поблизости. Сам я углубился в рощу ради одного глубоко личного дела.

«Крах», – донеслось со стороны лагеря. Через несколько секунд громкий треск повторился. Сидя под кустом, я затрясся от злости – ведь этим дурням было ясно сказано: не трещать, не шуметь! И вдруг в полусотне метров от меня в кронах деревьев возникло какое-то движение. Вскоре показался длинный серый хобот, тянувшийся к сочной листве на верхушке.

Раз наверху – хобот, значит внизу – слон. Сделав это логическое заключение, я быстро завершил свой туалет и помчался к лагерю. Оттуда мне навстречу уже спешили Лонгома и оруженосец с 600-м калибром в руках.

Едва я успел застегнуть пояс с патронами, как показались слоны. Они шли двумя группами – впереди самки с детенышами, а за ними, на некотором удалении, самцы.

Обогнув животных, я вошел в рощу и под прикрытием кустов подобрался к стаду. Наметив одного крупного самца, я пропустил слоних и выстрелил ему в плечо. Не успело отгреметь эхо выстрела, как все стадо – десяти животных – круто развернувшись, помчалось в моем направлении. Собираясь удрать в сторону, я шагнул назад и вдруг почувствовал, что крепко схвачен. Усеянные длинными колючками ветви кустарника оплели меня со вех сторон, намертво вцепившись в одежду.

Поведение слонов было совершенно обычным и естественным. Услыхав выстрел, но не почуяв людей, они старались спастись от неведомой опасности, подстерегавшей их впереди, и убегали по старому следу. Они не нападали – слон переходит в наступление, лишь почуяв запах врага. Если бы от меня к слонам подул хоть малейший ветерок, шансы на спасение были бы равны нулю. Но и то положение, в котором я очутился, выглядело достаточно безнадежным.

Смертный ужас сковал меня. Что делать? Живая лавина – сотни тонн охваченной страхом могучей плоти – приближалась с невероятной скоростью, и мне не удалось выпутаться из колючек. Стрелять в них? Это все равно что пытаться остановить разогнавшийся поезд, паля по вагонам.

Никогда еще не был я так испуган. Не отдавая себе отчета в своих действиях, я вскинул ружье и выстрелил поверх голов в сторону животных. Старая слониха, предводительница стада, немного повернула вправо, оставляя позади широкую просеку, слоны промчались в двадцати шагах от кустов. Задние напирали, подталкивая бивнями тех, кто впереди, и стадо, все ускоряясь, скрылось в облаках пыли.

Услышав сзади шорох, я обернулся. Это был Лонгома – он стоял в двух шагах, с застывшим перекошенным лицом. Парнишка мог убежать, но предпочел остаться рядом со мной. Что ж, похоже, мне удалось воспитать настоящего охотника. С этого дня Лонгома был возведен в ранг оруженосца.

Раненого слона на месте не оказалось. По словам людей, стадо, прежде чем побежать, окружило его и, затолкнув в середину, увлекло с собой.

На следующий день мы встретились с караваном Хэмминга и вернулись в лагерь, где нас приветствовал Джумбо.

В конце мая я снова покинул наш «Тембовилль», направившись на этот раз к северу. Трава метровой вышины чередовалась в густыми джунглями. Дичи вокруг было множество. Взобравшись на термитник, я одновременно видел пасущихся слонов, бородавочников, несколько канн и двух носорогов – и все это в радиусе двухсот метров.

На второе утро мне довелось стать свидетелем удивительного зрелища. Выследив старого слона, я подкрался к нему и, убедившись, что бивни у животного очень малы, уже хотел ретироваться, когда вдруг заметил, что слон... играет. Несмотря на возраст, почтенный старец сохранил юношескую веселость нрава – или просто впал в детство. Как бы то ни было, слон забавлялся с бревном, примерно в половину железнодорожной шпалы. Подняв его, он осторожно ставил чурбан себе на голову и отпускал. Бревно с грохотом валилось на землю, а слон внимательно наблюдал за ним, задумчиво похлопывая ушами. Этот фокус он повторил не менее полудюжины раз. Наконец, уяснив себе во всех подробностях закон всемирного тяготения, гигант удовлетворенно тряхнул могучей головой и неторопливо удалилися.

Пока я любовался веселым старым джентльменом, поблизости расположилось большое стадо. К моему огорчению, взрослых самцов в нем не было. Около получаса следил я за животными, пока порыв ветра, донесший до нас запах человека, не обратил слоних в бегство. Один из молодых самцов, едва вышедший из детского возраста, скоро отстал от стада. Он немного постоял, покачиваясь, потом добрел до большого дерева и снова остановился, опираясь плечом о ствол.

Осторожно приблизившись к нему, я сразу понял, в чем дело. Слон был жестоко изранен местными охотниками – на боках виднелось не меньше дюжины ран, оставленных круглыми пулями гладкоствольных ружей. Многие из них уже загноились, и даже за десять шагов чувствовалось ужасающее зловоние. Не было сомнения, что слон обречен, и я одним точным выстрелом прекратил его страдания.

Бивни несчастного подростка, весившие едва по десять фунтов, я отправил в форт Ирингу вместе с кратким описанием случившегося, а сам возвратился в лагерь.

Тем, увы, не все обстояло благополучно. На Джумбо свалилась напасть: песчаные блохи. Эти кожные паразиты, вгрызающиеся в кожу ног, опасны и для человека, а слоненку могли причинить очень серьезные неприятности – ведь он не был способен избавиться от них собственными силами. Блохи, въедаясь в подошвы, образуют ходы, а затем откладывают яйца, из которых впоследствии выведутся не менее хищные личинки. Единственное спасение – вовремя удалить всех насекомых, пока они не слишком углубились в кожу.

Эту ответственную операцию вызвались провести два моих боя, и умный слоненок безропотно подчинился – лишнее доказательство сообразительности слонов. Все в лагере улыбались, глядя, как Джумбо, лежа н солнышке, покорно протягивал своим целителям то одну, то другую ногу, громко вздыхая от избытка чувств.

Когда наш малыш поправился, я совершил еще одну охотничью вылазку, едва не стоившую жизни мне и нескольким слугам. Старый самец, которого мы преследовали, обладал лишь одним бивнем, но вполне компенсировал недостаток вооружения быстротой и свирепостью. После первого выстрела, мгновенно повернувшись, слон прорвался сквозь заросли лиан с такой же легкостью, как пушечное ядро – сквозь парусину, и, схватив меня хоботом, швырнул в сторону. Кусты ослабили удар, и ни я, ни ружье не получили серьезных повреждений. Тем временем слон обрушился на караван. Носильщики с воплями разбежались. Исследовав брошенные вещи, гигант забросал из землей и ушел в саванну. На следующий день мне удалось догнать его и, подкравшись против ветра, сделать убойный выстрел.