Любовь не терпит отлагательств (СИ) - Никитина Светлана Валерьевна - Страница 17

Я уж приготовилась внутренне сетовать на излишне робкого кавалера до конца танца, как мое внимание привлек знакомый силуэт, пробиравшийся между столиками у стены. Ошибки быть не могло: это был Глеб, ведущий за руку высокую, до зеленой зависти стройную, девушку в мини-платье и с кричаще вульгарным макияжем на глянцево-ярком лице. И это была не Ася. Направлялись они так поспешно… к туалетам. Ну, это и дураку понятно, что они там не рубашку застирывать собираются.

Я тревожно поискала глазами Марину и обнаружила ее в паре с Лехой, но все ее внимание также было приковано к двери, за которой только что скрылись голубки. Мы переглянулись.

Не смотря на различие во взглядах на учебу и модель поведении, и даже на наши частые ссоры, в одном мы были солидарны: Глеб заигрался.

Мы беспокоились. В последнее время он не мог обходиться без «косяка» после пар, но в то же время твердил, что становится лучше рядом с Асей. То, что они не пара, мы поняли сразу, но стремясь сохранить дружбу с Глебом, почти ничего ему не говорили по этому поводу. Лишь давали советы по красивому ухаживанию за девушкой-барышней.

Не знаю, насколько нас волновали предполагаемые душевные травмы Аси, но мы очень переживали за Глеба, опасаясь, как бы он не наделал глупостей, однажды забыв надеть маску терпения и хороших манер перед встречей с девушкой. Он и раньше шел по скользкой дорожке, но сейчас, однажды причинив серьезную боль другому человеку, мог потерять свою личность и стать беспринципным подлецом, потерянным для общества и для нас…

Он и прежде был самоуверенным и наглым «мажором». Никогда не был однолюбом. Всегда получал от людей то, что хотел. Но играть на чувствах слабого – это низко.

Ведь он нам как брат! Разве можем мы потерять близкого родственника?

Вот я и перестала гадать, как ему удается сдерживать свою молодецкую силу. Он просто нашел себе «асезаменитель». Но изменяя ей - зачем ему эти отношения? Охотничий азарт? Удастся ли ему приручить пугливую лань? Только в этом и заключается вся постановка, где Глеб выступает в роли состоятельного графа?

Я настолько уже привыкла к нему, к тому, что мы всегда можем обсудить самые сокровенные мысли и переживания, посмеяться над мелкими неудачами, поплакать на дружеском плече и искренне порадоваться за успехи друг друга, что я не представляла, смогу ли и дальше прямо смотреть ему в глаза после этих перемен. Я сама боялась потерять к нему уважение. А мое обостренное чувство справедливости и не слишком лояльное отношение к мужскому полу вполне могло перебросить меня на защиту Аси.

Остается только надеяться, что Ася не узнает об измене. Все-таки мне бы хотелось, чтобы у них все сложилось наилучшим образом. например, чтобы Глеб исправился под ее влиянием и завязал с разгульной жизнью. Да и ему было бы полезно влюбиться – по-настоящему влюбиться, - чтобы ему и в голову не приходили мысли об измене, конопле и алкоголе… и воровстве.

Ох, я еще не говорила об этом Марине. Да, наверное, и не буду. Он сам мне недавно рассказывал, как сливал бензин с друзьями на одной заправке, - забавы ради. А я своими глазами дважды замечала, что он не платит по счету в пиццерии. Я бы еще нашла ему оправдание, если бы он был беден. Но деньжата у него всегда водились. Причем место работы он по-прежнему держал в тайне. И я теперь ломала голову – а не грабитель ли он? Не вор? Не мошенник?

На мое лицо набежали грозовые тучи. Я и сама не заметила, что не танцую, а стою на месте, а Женя пытается воззвать к моему вниманию:

- Ир, ты чего? Что-то не так?

- Что? – я словно очнулась, и из темноты передо мной вынырнуло его лицо. – Ой, да, конечно! – невпопад ответила я. - Задумалась слегка!

Я обворожительно улыбнулась, и мы продолжили танец.

Середина мая ознаменовалась рождением малюсенькой хорошенькой Кристиночки. Люба показала мне ее по скайпу. Счастливый отец порхал и кудахтал вокруг жены и дочки, предупреждая любые их прихоти. Я налюбоваться не могла на такую идиллию, и каждый раз посылала воздушные поцелуи этой замечательной семье.

- Ну так что, - весело вопрошала Любаня, держа на руках спеленатую Кристину. – Ты приедешь? Будешь крестной?

- Ну конечно! Конечно! – смеялась я. – Я тебе уже это третий раз говорю.

- Вот минут сорок дней – и сразу в церковь. Так что готовься.

- Не вопрос. У меня и сессия уже закончится к тому времени. Не волнуйся, как закончу учебу – сразу к вам. Еще и Вовку с собой приволоку.

- Вот и здорово, - улыбалась Любаша. – Я и маме звонила, но у нее спину сильно хватает. Радикулит, наверное.

- Ох, бедная! Но что-то мне подсказывает, что тетя Маша обязательно подлечится и приедет ради такого случая.

- Ну да. И она так же вот храбрится.

- Ой, Любаш, давай завтра поболтаем! – вдруг вспомнила я. – Мне еще курсовую надо до ума довести, а то в сроки не уложусь. Это же будет катастрофа! Я же на красный диплом иду!

Сессию я сдала, как всегда, с блеском. На следующее утро состоялась церемония вручения дипломов выпускникам – среди них и наш Глеб. В тот же вечер была запланирована большая вечеринка дома у Глеба, родители которого часто отсутствовали, предоставляя сыну полную свободу действий. Туда набилось столько людей, что и протолкнуться нельзя было: почти весь пятый курс выпускников и мы с Маришкой. Гам стоял невообразимый. Музыка разрывала барабанные перепонки, спиртное лилось рекой, квартиру наполнял туман от выкуренных косяков, все кричали, галдели, смеялись; кого-то уже рвало в ванной, кто-то спал на родительской кровати, кто-то танцевал, подпевал, прыгал, устраивал соревнования за титулы крутости в различных номинациях: кто плюнет дальше всех; кто выпьет за четыре секунды пол-литровую кружку пива; кто разобьет головой тройной стеклопакет…

К двенадцати стало поспокойнее. Большая часть гостей разъехалась по клубам, а мы – я, Глеб, и еще пятеро его однокурсников – остались у него, развалились на полу в подушках и курили кальян.

- Ох и вечерок выдался! – расслабленно вздохнул Глеб, полулежа подле меня и опираясь на один локоть. – Вот я и вырвался из универа. Без отличия, правда, как некоторые метят, - он игриво ткнул меня в бедро. – Но устроиться кой-куда могу.

На его лице блуждала блаженная полуулыбка.

- Поздравляю, - еще раз произнесла я, хотя еще днем, после награждения бросилась ему на шею в числе первых поздравляющих. – Уже есть идеи?

- Идеи всегда какие-то да есть, - заявил он менторски. – И перспектив куча. И подработка никуда не денется.

- Ты так и не хочешь признаться, где работал все это время? – улыбнулась я.

Я сидела на подушке, а он полулежал рядом, и мне то и дело приходилось скашивать на него взгляд.

- Нет, Ирусь, я хочу остаться для тебя загадкой, - сверкнул он белозубой улыбкой.

- Твое право, - пожала я плечами, на самом деле не слишком интересуясь этим вопросом. – Да, скучновато теперь будет без тебя в универе.

- Но это же не значит, что на этом наша дружба оборвется! – серьезно посмотрел Глеб на меня, задрав подбородок. – Я этого не допущу, и не надейся вот так влегкую от меня отделаться. Наоборот, я думаю, наша дружба окрепнет и повзрослеет. Мы теперь будем гулять не как молодежь, а как взрослый, умудренный сединами мужик и глупая малолетняя студентка.

Я засмеялась и хлопнула пальцами его по руке, а он продолжал с издевкой ухмыляться.

- Разве я тебя брошу? – снова серьезно заговорил он. – Я несу за тебя ответственность. Я всегда примчусь на помощь по первому зову, так и знай. На нас наши разные роды занятий не повлияют, я уверен.

- Это хорошо. Я к тебе ужасно привыкла за эти месяцы.

- И не говори. Такое ощущение, словно мы с детства вместе чудили.

- Я за всю свою жизнь ничего не вычудила, - с улыбкой возразила я.

- Ну и зря. Живи сегодня. Ты кроме учебы ничего не видишь и не воспринимаешь. В твоем возрасте и при твоей внешности нужно брать от жизни все.