Стриптиз в кино - Бартоломью Нэнси - Страница 10

Вы, наверное, думаете, что если стриптиз, то уж полный отпад, что у нас не просто секс-шоу, а настоящий фак-сейшн и каждый хмырь может любую из нас купить за понюшку кокаина. Попробуйте — и услышите: “Как же, сейчас, только шнурки поглажу! ” Или еще что-нибудь в таком роде. Если не хуже. Короче, получится полный облом. Я вообще-то говорю о себе, за всех не ручаюсь.

Когда я полностью оделась и вышла в зал, парня, которого мы назвали итальянским франтом, уже не было. Шарлотта увидела, что я гляжу на столик, где тот сидел, подошла ко мне и встала рядом, уперев свой поднос в бедро.

— Если насчет этого хмыря, — сказала она, — он опять, как вчера, ушел, не заплатив чаевых. Да почти ничего не пил. Сидел, карябал чего-то в блокнотике. Может, агент какой.

К нам приблизился Винсент, недовольно поглядел на Шарлотту, и та, гордо вскинув красивую голову, отправилась выполнять свои не слишком сложные обязанности.

— Кьяра, — сказал он, — я благодарен тебе, что ты открыла представление, но, ей-богу, не стоило беспокоиться. Барри уже подсуетился сегодня и раскопал еще одну гастролершу. Это ведь была твоя задумка приглашать их, помнишь? Гордон уже вешает объявление с ее именем. Завтра она приступает.

Я нахмурилась:

— Знаешь, Винсент, мне кажется, не следует делать такой упор на заезжих. И свои не так уж плохи.

— Конечно, дорогая, ты совершенно права, но пойми и меня. Я тебе уже говорил кое о чем. — При этих словах он понизил голос. — Мы ожидаем наплыва туристов из Атланты. Им нужны известные… знакомые для них имена. Не обижайся, это чисто денежный вопрос.

— Винсент, — сказала я ему, — не дави мне на психику. Хочешь, чтобы у тебя порнодивы заменили всех танцовщиц? Смотри, не прогореть бы. Твой клуб сделался известным в первую очередь благодаря танцовщицам. А раздеваться может любая. Хотя вру — это тоже уметь надо.

Его челюсти что-то жевали, глаза смотрели не слишком ласково. Но шеф смолчал. В настоящее время ему было ни к чему со мной ссориться. Над беднягой и так сгущались тучи. Но лучше он не становился и в самые стремные моменты своей темной жизни.

Глава 8

Что за черт! Похоже, мне никогда не удастся выспаться! Едва я очутилась дома, умылась, легла в постель и уснула — буквально через несколько секунд опять кто-то забарабанил в дверь. Флафи опять залилась лаем. Что за люди? Что за собаки? Неужели не понимают, что мне приходится работать ночами, а при свете дня я должна спать? Спать, давить ухо, кемарить… Как еще объяснить им простые вещи?

Чтоб дополнить этот кошмар наяву, заверещал телефон. Трубка была ближе, чем дверь, и я схватила ее, выпрыгнув из постели и совершенно забыв о своем ранении. Поэтому вместо “хелло” звонивший услышал мой стон.

— Кьяра! — Я узнала обеспокоенный голос Рейдин. — Слушай меня. Я вижу из окна, к тебе рвется какой-то молодчик. У него что-то большое в руках. И подозрительное. Проверь, не бомба ли.

Не дождавшись моего ответа, соседка положила трубку. В дверь продолжали долбить.

Я посмотрела в замочную скважину и увидела розы. Даже почуяла запах. А когда открыла, чуть не наткнулась на них и на юного посыльного. Розы были кроваво-красные, не самого любимого моего цвета, но, в конце концов, как выразился один умный человек, дареному коню в зубы не смотрят.

— Кьяра Лаватини? — прозвучал почти мальчишечий голос.

— Неужели ты меня не знаешь? — осмелилась я пошутить. — Ах да, ты еще слишком молод.

Он был деловит, ему было не до шуток. Сунув огромный букет мне в руки, парнишка тут же смылся, прежде чем я попыталась расколоть его и узнать имя дарителя.

Сквозь розовые лепестки я взглянула в сторону трейлера, где жила Рейдин, и увидела, как отворилась дверь и оттуда выглянула хозяйка. Конечно, ружье было у нее за спиной. Да, с такой охраной мне ничего не страшно. Это вам не ленивый и медлительный Бруно.

— Так я и думала, — прокричала она. — Чертовы розы! Старый как мир трюк всех преступников. В них можно запрятать все, что угодно, — от смертельного яда до гранаты.

— Рейдин, — сказала я, — эти розы абсолютно безвредны. А как пахнут! Подойди и убедись сама. Только оставь ружье у себя дома, пожалуйста.

Поколебавшись, она выполнила просьбу и осторожно приблизилась к моему порогу. Но сомнения у нее не исчезли.

— Говорю тебе, Кьяра, это опасная привычка — принимать цветы от незнакомца.

— Заходи, Рейдин, — был мой ответ, — я сделаю кофе. А почему ты думаешь, что от незнакомца?

Я полагала, что догадываюсь, кто таким образом решил загладить свое не слишком примерное поведение, при этом, конечно, не зная, что красным розам я всю жизнь предпочитала желтые или кремовые.

Рейдин, все еще остерегаясь находиться слишком близко от букета, прошла вслед за мной на кухню.

— А что написано в карточке? — спросила она.

И правда, там должен быть конверт. Осторожно, чтобы не уколоться, я просунула руку, нащупала его и вынула карточку. Вот что я прочла: “Надеюсь, ты останешься такой же очаровательной, как всегда. Осмотрительной, умной и осторожной. Что касается меня, я позабочусь о тебе”.

Что ж, если он действительно надумал извиниться, нужно было хотя бы поставить свое имя. И потом слова какие-то странные, несвойственные Джону Нейлору. Впрочем, мы с ним никогда не переписывались. Вполне возможно, на бумаге он выражается куда более затейливо, чем в разговоре.

Рейдин выхватила у меня карточку и прочитала, держа на вытянутой во всю длину руке, — она забыла очки.

— А, что я говорила! — крикнула она так, что я вздрогнула. — Угроза! Смертельная опасность! Они подбираются к тебе!

Я поставила цветы в вазу, начала варить кофе. Руки у меня слегка дрожали, когда я возилась с цветами, — сама не знаю отчего, и появилось странное чувство, что они принадлежат не мне, а кому-то еще. Нет, я вовсе не ощутила никакого страха от криков Рейдин, мне не показались угрожающими слова в записке. Чего ради Нейлор станет мне угрожать? Просто не нашел более простых и подходящих слов. Я налила воды в кофейник, отмерила нужное количество кофе, после чего повернулась к соседке и Флафи.

— Сейчас позвоню ему и поблагодарю за цветы, — тихо и твердо сказала я, но никого не обманула своим напускным спокойствием — ни себя, ни Рейдин.

Мне уже было ясно, что не в духе Нейлора посылать цветы в качестве извинения. Да и ссоры-то не было. Он просто попытался поставить меня на место, чтобы я не вмешивалась в его служебные дела. Тем более речь шла не о чем-нибудь, а о настоящем убийстве.

Рейдин смотрела на меня понимающими глазами, в которых была тревога. И жалость.

Я набрала номер телефона отдела убийств. Стала ждать ответа, крепко прижав трубку к уху.

— Уголовная полиция, Нейлор, — наконец услышала я, и сразу стало легче.

— Привет, — сказала я. — Спасибо за цветы и послание. Они прекрасны.

Последовала короткая пауза, а потом слова, которые я меньше всего хотела услышать.

— Они не от меня. — Снова молчание, и потом: — Но я не удивляюсь. Ты всегда заслуживала их.

— Не от тебя? — с фальшивой веселостью проговорила я. — Но в записке вроде бы говорится о нашем вчерашнем недоразумении. Так я поняла.

— Что ж, возможно, ты еще с кем-то повздорила, Кьяра. На тебя похоже. Или я ошибаюсь?

Я прикусила язык. Если ему еще нет, мне было уже кое-что ясно. И страх завозился где-то под ложечкой или в области копчика. Надеюсь, я не слишком большая невежда в анатомии.

— Значит, не ты прислал мне целую дюжину роз и записку, где говорится, чтобы я была осмотрительной и не лезла на рожон? И что позаботишься обо мне?

Молчание длилось еще дольше.

— Я сейчас приеду, — буркнул Джон, и в трубке щелкнуло.

— Вызываешь подкрепление? — сказала Рейдин.

— Нет, но оно прибудет.

Насколько я понимала… насколько мы понимали, неприятности придвинулись вплотную. А вместе с ними — и само решение проблемы. Полученное только что предостережение — угроза, как правильно определила полубезумная Рейдин — означало одно: я вышла, сама того не понимая, на верный путь, и кто-то очень испугался и не хотел, чтобы я двигалась дальше по этому пути.