"Молва" - Поляков Борис - Страница 15

— Не ворвется, — процедил Яша сквозь зубы. — Там

уже ждут этих экскурсантов.

— А если?

— Делом бы занимался, — перебил его Яша. —

Восемьдесят семь, восемьдесят восемь... Смотри, смотри,—

он показал на громадную овчарку. — Ну и псина!

И еще одна... Да, трудно придется нашим. Очень.

Девяносто три, девяносто четыре...

— Гранату бы шарахнуть —вот был бы шорох,—

не унимался Чиков и вдруг рассердился:—Да брось ты

эту бухгалтерию! Какое, не пойму, это имеет значение:

сто овчарок или двести? Давай лучше прикинем,

нельзя ли чем помочь нашим.

— Есть у меня одна идея, — проговорил Яша

загадочно, не отрывая глаз от колонны. — Если удастся,

крепко поможем. Но для этого надо проверить, не

разучились ли мы стрелять из рогаток.

— Из рогаток?

Саша удивленно вскинул брови, глянул на друга

с недоверием.

— Потом объясню. Потопали. Все ясно: полторы

сотни овчарок, пятьсот автоматов, пять легких полевых

орудий. Орудия, видимо, установят против главного

входа и будут бить прямой наводкой...

СЛУХИ

Это было похоже на эпидемию. Одесса была

наводнена слухами. Одессу прямо лихорадило от разных

слухов. С непостижимой быстротой распространялись они

по всему городу.

— Знаешь,— сообщал по секрету на Привозе

торговец торговцу, — американский флот занял Соловки, и

Рузвельт сделал меморандум Румынии, Болгарии и

Венгрии, что, если они не отведут свои войска,

американский флот захватит Мурманск, Кронштадт и Генечинск.

— Генечинск? Так это же совсем близко от Одессы...

— А разве я сказал — далеко?.. И кроме того, всех

беспокоит Турция... Черчилль предложил Турции

выступить против Германии. За это он отдает ей

Севастополь, Одессу и Данциг...

59

— Господи, где же мы будем жить?

— Я знаю? Факт тот, что начинается что-то

кошмарное... Во всяком случае, сегодня с женой мы будем

ночевать в подвале.

— Почему?

— А ты хочещь, чтобы я спокойно смотрел, как мне

на голову будут падать бомбы различного калибра?

Нет, с меня таки хватит...

Через несколько минут о меморандуме Рузвельта,

предложении Черчилля и предстоящем ночном налете

советских бомбардировщиков становилось известно

всему многотысячному людскому муравейнику на

Привозе. Но звучали теперь те же новости по-другому:

— Говорят, американцы высадили десант в Гене-

чинске и Бердичеве; Румыния послала ультиматум

Америке; Рузвельт рассердился, и турки бомбили

Констанцу.

— Говорят, Турция без объявления войны напала

на Англию.

Одни слухи, как бабочки, жили недолго, и назавтра

о них даже не вспоминали, словно их никогда и не

было. Другие же, как неуловимый вирус гриппа,

оказывались неистребимо живучими и на редкость упорными.

— Слышали? — таинственно, с видом заговорщика

зашептал Харитону на ухо сосед, чиновник примарии,

вернувшись утром с Привоза. — Говорят, в катакомбах

прячутся... кто бы вы думали, а? Партизаны? Как бы

не так! Дивизии большевиков, вот кто! С пушками и

танками... Вот!

— Ерунда, — сердито ответил Харитон. — Кто-то

сеет панику.

Но новость его насторожила.

Когда он пришел в сигуранцу, о ней знали уже все.

Правда, многие считали, что это очередная байка,

которая не проживет и до вечера. Но минул один день,

другой, третий, а слухи о дивизиях Красной Армии,

которые якобы скрываются в катакомбах и ждут

условного сигнала к наступлению, не умолкали.

Больше того, с каждым днем они становились все

настойчивее. Молва подхватила их и, дополнив

подробностями, разнесла по всему одесскому Причерноморью.

Опережая официальные секретные донесения, она

долетела и до Берлина и до Бухареста. Берлин и

Бухарест немедленно сделали запрос руководству Трансни-

60

стрии. То, в свою очередь, обратилось в сигуранцу и

гестапо. Сигуранца и гестапо точных данных о том, кто

находится в катакомбах, не имели и на запрос

ответили уклончиво. В Берлине и Бухаресте всполошились

еще больше, потребовали сведений быстрых и

определенных.

Контрразведчики шефа гестапо полковника Шольца

и полковника Ионеску потеряли покой, лишились

отдыха и сна. Особенно проявлял усердие локатинент Ха-

ритон. Переодевшись, он бродил по городу, таскался

среди приезжего люда на Привозе, посещал бодеги и

рестораны, прислушиваясь к хмельным разговорам их

завсегдатаев.

И чем больше он усердствовал, тем больше

склонялся к выводу, что слухи не случайны.

В эвакуации советских войск из-под Одессы, по

мнению Харитона, было что-то странное. Несколько

месяцев большевики дрались за каждый метр земли, с

гранатами бросались под танки и вдруг, в течение одной

ночи, словно сквозь землю провалились. Не могли же

они так молниеносно и скрытно снять с передовой свои

части до единого красноармейца, погрузиться на корабли

вместе с техникой и незаметно уйти из города.

Непостижимо! Чушь какая-то! В истории войн не было еще

подобного случая, чтобы из осажденной крепости вот так

ушел — и будь здоров! — весь многотысячный

гарнизон, а те, кто наступал, не смогли помешать отходу.

Что, если они действительно укрылись в катакомбах?

Протяженность этих знаменитых подземных улиц и

переулков, как говорят, больше полутора тысяч

километров. Настоящий подземный город. Вторая Одесса!

Не одну, а несколько армий можно спрятать в такой

преисподней! Что, если, оставив окопы, большевики

устроили ловушку: заманили противника в западню,

чтобы однажды глухой ночью ворваться в город?

Немцы блокировали известные им входы в

катакомбы, попытаются вызвать красных на бой, проникнуть

в подземелье и затравить партизан собаками. Если там

отборные, хорошо вооруженные войска, вряд ли из

этого что-нибудь получится.

Надо действовать иначе, но как, как?

— Замуровать! Замуровать! Отравить газами!

Пусть подохнут, как крысы! — зло и бессильно шептал

61

Харитон, возвращаясь после многочасового шатания

по улицам в сигуранцу.

Вдруг он остановился. Газами? Но ведь это выход!

Мысль! Идея! Надо немедленно доложить Ионеску.

Нет, Шиндлеру, только Шиндлеру, пусть шеф знает,

какого бесценного сотрудника он может заполучить.

А если Шиндлер одобрит его план, можно поставить

в известность и Ионеску. Да, действительно, только

так! Только так!

И Харитон, резко повернувшись, молодым, упругим

шагом направился в гестапо.

СОРЕВНОВАНИЕ ПО СТРЕЛЬБЕ ИЗ... РОГАТКИ

В день, когда немцы пошли на штурм катакомб,

Яша и его товарищи собрались в глухом дворе одного

из полуразрушенных домов на Нежинской улице.

— Кто первый? — спросил Яша, отмерив пятьдесят

размашистых шагов от стены дома. — Мишень — вон та

форточка. У каждого — пять выстрелов.

— Ты бы сначала все-таки объяснил, зачем вся эта

карусель, — проворчал Ваня Музыченко.

Спокойный и рассудительный, он любил в каждом

деле ясность. На последнем собрании в мастерской

Яша сказал, что взрыв комендатуры временно

отменяется и что капитан Бадаев дал другое задание,

которое он, Яша, назвал «Молвой». Где только не

приходилось им побывать в последующие дни! Где только не

сеяли они разные слухи: и на Привозе, и на Новом

рынке, и в порту, и в бодегах, и прямо на улицах, и

далеко-далеко за городом — в селах и рыбацких

поселках. Посеяли они слухи о частях Красной Армии в

катакомбах, а дальше что? Что-то не видно, чтобы

оккупанты собирались удирать. Наоборот, еще больше

появилось их войск. А теперь новая непонятная затея: