Николай Львов - Никулина Наталия Ивановна - Страница 13

же случае, мало того что храм завершен колокольней, роль главы его выполняет похожая на садовую

беседку ротонда с пологим куполом. Внутри храма некогда существовала еще одна ротонда —

иконостас с иконами работы Боровиковского.

К восьмидесятым годам относится самая, пожалуй, совершенная из церковных построек Львова —

собор Борисоглебского монастыря в Торжке. Компактный и лаконичный по формам, он очень красиво

расположен на высоком берегу Тверцы и доминирует над городом. Удачно найденные пропорции

основной массы собора, подчеркнуто выделенного центрального купола и строгих дорических

портиков придают собору гармоничный и законченный вид. В этом сооружении Львов отдал дань

традиционному русскому пятиглавию, что, однако, не мешает зданию оставаться типичным образцом

строгого классицизма.

Центрический, крестообразный в плане собор с белоколонными портиками стал в известной мере

каноничным для русской архитектуры не только конца XVIII, но и начала XIX века.

Очень близка к творческому почерку Львова и стоящая в том же монастыре высокая надвратная

церковь-колокольня. Она построена уже после смерти зодчего, в 1804 — 1811 годах, однако вполне

возможно, по его проекту. Композиционное решение многоярусной колокольни является как бы

дальнейшим развитием схемы муринской церкви, ее усложненным вариантом.

Борисоглебский собор в Торжке. 1785 — 1790-е гг. Фотография.

Деятельность Львова-архитектора весьма разнообразна: он строил не только общественные

здания, не только парковые павильоны, похожие на храмы, и церкви, похожие на парковые

павильоны, — он строил в большом количестве жилые дома — и усадебные (о них вкратце речь уже

была), и городские; среди них были дома для вельмож и дома для близких друзей. К сожалению,

часть проектов не была осуществлена, а возведенные здания впоследствии либо уничтожены, либо

основательно перестроены еще в XIX веке.

Тем важнее попытаться теперь сохранить то, что возможно, и хотя бы мысленно очистить от

последующих напластований.

* * *

Есть в Ленинграде дом, который интересен всем, кому дорога русская литература, кто любит

искусство XVIII века. Этот дом стоит на берегу Фонтанки (№ 118); принадлежал он некогда

замечательному поэту Гавриле Романовичу Державину, а строил его для своего друга Николай

Александрович Львов. В середине XIX столетия дом был сильно переделан и частично надстроен для

новых владельцев — Римско-католической духовной коллегии (орган высшего управления

католических церквей в России), но общий характер постройки сохранился, и планировка помещений

в известной мере осталась той же.

Гаврила Романович, возвратясь в 1789 году в Петербург после незадавшегося губернаторства в

Тамбове, оказался перед необходимостью приискать себе подходящее жилье. Года подходили к

пятидесяти, и хотелось обзавестись уютным домом по своему вкусу. Он арендовал каменный

флигель, принадлежавший Российской академии (членом которой он был с 1783 года — с момента ее

основания) и находившийся на Фонтанке между Обуховским и Измайловским мостами (ныне

Фонтанка, 112).

Вскоре выяснилось, что по соседству продается участок с недостроенным домом. Он принадлежал

жене давнего знакомого Гаврилы Романовича и Николая Александровича, так же, как и они, члена

Российской академии, писателя и переводчика Ивана Семеновича Захарова. И 31 июля 1791 года

участок был куплен на имя жены Державина — Екатерины Яковлевны. Строго говоря, купчая была

оформлена лишь в ноябре того года, но уже 7 августа Державин писал своему другу В. В. Капнисту:

«Катерина Яковлевна в превеликих хлопотах о строении дома, который мы купили».

Дом Г. Р. Державина на Фонтанке. Современная фотография.

Дом был небольшой, двухэтажный, кубической формы, с полукруглым выступом в сторону сада.

Он стоял в глубине участка, на значительном расстоянии от набережной Фонтанки, — типичный

усадебный дом, но еще не достроенный, не отделанный. Кто проектировал первоначально этот дом

для Захарова — неизвестно. При Захаровых работами руководил архитектор Конторы строений домов

и садов Г. П. Пильников, остался он производителем работ и при Державиных, но приписывать

авторство этого дома ему нет оснований.

Но вот в черновых рукописях Державина мы находим строки из незаконченного стихотворения

«Дом»:

Зодчий Аттики преславный,

Мне построй покойный дом,

Вот чертеж и мысли главны

Мне написаны пером.

На брегу реки Фонтанки...

К кому же обращены эти строки? Кого мог поэт шутливо назвать «зодчим Аттики преславным» в

столь интимном, дружеском по тону стихотворении? Только не Пильникова — постороннего для

Державина человека, чьи работы не давали основания возводить его в сан «зодчего Аттики».

А Львов в 1792 году начинает свое шутливое стихотворное послание Державину так:

Домашний зодчий ваш

Не мелет ералаш...

«Домашний зодчий ваш» — это уже нечто совершенно конкретное, мимо чего исследователь

пройти не может, и не было до этого у Николая Александровича другого случая за время дружбы с

Державиным, чтобы так именовать себя.

Но у зодчего нет времени сидеть на месте: то он едет в длительную командировку по делам

службы, то строит Воронцову дворец под Москвой, то мчится налаживать хозяйственные дела в свое

Никольское, то оформляет пышный придворный праздник по случаю бракосочетания великого князя

Александра Павловича, то подготавливает к печати древнерусские летописи и следит за их изданием,

то сам пишет, переводит, проектирует. Вероятнее всего, Львов сделал для Державина чертежи, а

строительством руководил заочно.

Дом Г. Р. Державина на Фонтанке. План центральной части.

Прежде чем хозяева переехали в свое новое жилище, дом был отделан внутри и к нему были

пристроены два служебных флигеля — «кухонный» и «конюшенный», соединенные с основной

частью дугообразными переходами. Флигеля были невелики и не достигали набережной Фонтанки.

Они только наметили будущий парадный двор, но еще не образовали его. Дом сохранял усадебный

характер, и главный фасад его с полукруглым выступом, оформленным ионическими колоннами,

смотрел в сад. Фасад, обращенный в сторону реки, был крайне прост, единственным его украшением

было трехчастное палладианское окно в центре нижнего этажа, а над ним большое полуциркульное

окно державинского кабинета. В большинстве проектов Львова фигурируют как те, так и другие окна,

особенно он был привержен к полуциркульным.

Трудно говорить о внутренней отделке, от которой почти ничего не сохранилось. Можно, правда,

отметить, что фрагменты лепных карнизов и потолочных тяг, которые еще можно разглядеть после

многочисленных побелок, почти точно совпадают с подобными деталями дома самого Львова в

Никольском. Что же касается других подробностей отделки, то тут придется обратиться к

письменным источникам.

Начнем с кабинета хозяина, где он ежедневно работал, где принимал друзей, где у него сиживали

И. А. Крылов, И. И. Дмитриев, М. Н. Муравьев, Н. И. Гнедич, куда с трепетом, как в святилище,

входили начинающие писатели. Здесь стоял любимый диван Державина с многочисленными ящиками

над спинкой его и по сторонам, в них поэт хранил свои рукописи. Этот диван не раз был описан в

воспоминаниях современников. В архиве Державина сохранился даже контракт со столяром-

краснодеревцем Иоганном Гратцем от 22 января 1792 года, по которому мастер должен был