Герой Веков - Сандерсон Брэндон - Страница 42

Теперь же едва хватало воды, не говоря уже о еде. Тен-Сун вздохнул, глядя сквозь прутья клетки на большую пещеру. Подземелья Обиталища были громадными – слишком просторными, чтобы заселить их полностью. Но именно за это кандра их и любили. Проведя годы на службе – иногда целые десятилетия, на протяжении которых приходилось исполнять каждый каприз хозяина, – они с радостью возвращались в места, где можно было остаться на некоторое время в одиночестве.

«Одиночество, – подумал Тен-Сун. – Очень скоро я буду весьма одинок».

Размышления о вечности в тюрьме притупляли досаду на тех, кто пялился на него. Последние соплеменники, которых он видит. Многих Тен-Сун узнал. Четвертые и Пятые плевали в его сторону, выражая свою преданность Вторым. Шестые и Седьмые – основные исполнители Договоров – сочувственно качали головами, сокрушаясь о потерянном друге. Восьмые и Девятые приходили из любопытства, удивленные тем, что один из стариков мог столь низко пасть.

А потом вдруг среди прочих возникло особенно знакомое лицо. Кандра отвернулся, сгорая от стыда, когда Ме-Лаан, в чьих огромных глазах была боль, подошла ближе:

– Тен-Сун?

– Уходи, Ме-Лаан, – прошептал он, покосившись на группу кандра, наблюдавшую за ним с другой стороны клетки.

– Тен-Сун…

– Ты не должна видеть меня таким, Ме-Лаан. Пожалуйста, уйди.

– Они не должны были так с тобой поступать! – В ее голосе послышалась ярость. – Ты почти такой же старый, как они, и ты намного мудрее.

– Они – Второе поколение, – возразил Тен-Сун. – Их избрали Первые. Они правят нами.

– Но им не обязательно это делать.

– Ме-Лаан! – Узник наконец повернулся.

Большинство зевак держались в отдалении, словно преступление Тен-Суна было заразной болезнью. Ме-Лаан в одиночестве сидела на корточках перед его клеткой, и Истинное тело из длинных и тонких деревянных костей делало ее неестественно стройной.

– Ты мог бы бросить им вызов, – едва слышно произнесла Ме-Лаан.

– Кто мы такие, по-твоему? Люди, с их восстаниями и бунтами? Мы кандра. Мы следуем Охранителю. Порядок должен соблюдаться.

– Ты по-прежнему подчиняешься им? – зашипела Ме-Лаан, прижимая изящное личико к прутьям клетки. – После всего, что ты рассказал? После того, что происходит наверху?

– Наверху? – переспросил Тен-Сун.

– Ты был прав: земля покрыта толстым слоем черного пепла. Туман приходит днем, убивая растения и людей. Идет война. Разрушитель вернулся.

Тен-Сун закрыл глаза:

– Они обязательно что-нибудь предпримут. Первое поколение.

– Они слишком стары. Слишком стары, забывчивы и беспомощны.

– Ты очень сильно изменилась. – Тен-Сун открыл глаза.

– Им не стоило позволять Третьему воспитывать молодое поколение, – улыбнулась Ме-Лаан. – Нас много – молодых, способных сражаться. Вторые не могут править вечно. Что мы можем сделать, Тен-Сун? Как нам тебе помочь?

«О, дитя! Думаешь, они не знают про тебя?»

Вторые вовсе не были глупцами. Да, они были ленивы, зато стары и хитры – Тен-Сун это понимал, поскольку знал каждого из них достаточно хорошо. Какой-нибудь кандра слушал все, что говорили возле клетки. Четвертый или Пятый, обладавший Благословением Бдительности, мог находиться на некотором расстоянии от клетки и слышать каждое слово, произнесенное вслух.

Тен-Сун – кандра. Он пришел, чтобы принять наказание, потому что считал это правильным. Превыше чести, превыше Договора. Такова его природа.

И все-таки если Ме-Лаан сказала правду…

«Разрушитель вернулся…»

– Как ты можешь просто сидеть здесь? – не унималась Ме-Лаан. – Ты ведь сильнее, чем они, Тен-Сун.

Он покачал головой:

– Я нарушил Договор, Ме-Лаан.

– Ради общего блага.

«По крайней мере, ее я убедил».

– Это правда, Тен-Сун? – еще понизив голос, спросила вдруг Ме-Лаан.

– Что именно?

– Ор-Сьер. У него было Благословение Силы. Ты должен был получить его, когда убил. Но они ничего не нашли на твоем теле, когда взяли тебя под стражу. Так что же ты с ним сделал? Могу я принести его тебе? Чтобы ты мог сражаться?

– Я не буду сражаться со своими соплеменниками. Я кандра.

– Кто-то должен возглавить нас!

Так оно и было. Но Тен-Сун не чувствовал себя вправе это сделать. И вообще-то, ни Второе поколение, ни даже Первое подобным правом не обладало. Оно принадлежало тому, кто их создал. Тому, кто был мертв. Правда, теперь на его место пришел другой.

Ме-Лаан некоторое время молчала, по-прежнему стоя на коленях возле клетки. Возможно, она ждала, что Тен-Сун скажет что-нибудь ободряющее, поступит как предводитель, которого она искала. Он не сказал ничего.

– Получается, ты пришел, чтобы просто умереть, – проговорила она наконец.

– Чтобы объяснить, что я узнал. Что я почувствовал.

– А дальше? Ты явился, сообщил ужасные новости и предоставил нам решать все проблемы без чьей-то помощи?

– Ты несправедлива ко мне, Ме-Лаан. Я пытаюсь быть лучшим кандра, насколько это в моих силах.

– Тогда дерись!

Он покачал головой.

– Так это правда, – понурилась Ме-Лаан. – Собратья по поколению говорили, что последний хозяин тебя сломал. Человек по имени Зейн.

– Он не сломал меня, – возразил Тен-Сун.

– Разве? Тогда почему же ты вернулся в Обиталище в этом… теле?

– Ты о собачьих костях? – уточнил Тен-Сун. – Не Зейн мне их дал, а Вин.

– Значит, она сломала тебя.

Тен-Сун тихонько вздохнул. Как он мог объяснить? С одной стороны, ему казалось забавным, что Ме-Лаан, которая намеренно носила нечеловеческое Истинное тело, сочла собачьи кости столь неприятными. Впрочем, он и сам не сразу сумел оценить их преимущества.

Он замер.

Нет-нет. Он пришел сюда не ради революции. Он пришел, чтобы все объяснить, чтобы исполнить свой долг перед соплеменниками. Он это и сделает, когда примет свое наказание, как подобает кандра.

И все-таки…

У него появился шанс. Очень слабый. Тен-Сун даже не был уверен в том, что хочет сбежать, но раз уж появилась возможность…

– Кости, которые я носил, – точно со стороны, услышал он собственный голос, – ты знаешь, где они?

– Нет. Они тебе нужны? – нахмурилась Ме-Лаан.

– Не нужны. – Тен-Сун скривился, будто от отвращения, и, аккуратно подбирая слова, продолжал: – Они отвратительны! Меня заставляли их носить больше года, меня унизили, превратили в пса. Я бы бросил их, но у меня не было тела, чтобы его поглотить, и потому пришлось возвратиться сюда в этом кошмарном облике.

– Ты уходишь от темы, Тен-Сун.

– Нет никакой темы, Ме-Лаан. – Он отвернулся. Сработает план или нет, Тен-Сун не хотел, чтобы Вторые наказали ее за сотрудничество с преступником. – Я не пойду против своего народа. Пожалуйста, если ты и в самом деле хочешь мне помочь, просто оставь меня в покое.

Ме-Лаан тихонько зашипела, и он услышал, как она встает:

– Ты когда-то был самым великим из нас.

Когда она ушла, Тен-Сун тихонько вздохнул:

«Нет, Ме-Лаан. Я никогда не был великим. До недавнего времени я был самым убежденным сторонником традиций в своем поколении, и отличала меня лишь ненависть к людям. Теперь я стал величайшим преступником в истории нашего народа, но произошло это во многом благодаря случайности.

Это не величие. Это просто глупость».

21