Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Купер Джеймс Фенимор - Страница 9

– Неужели Бауман знает Йеллоустоун-ривер?

– Он раньше очень часто поднимался вверх по ней.

– Но это очень опасно!

– Сейчас, наверное, нет.

– Вы так думаете? Действительно, с тех пор, как чудом открыли этот район, конгресс Соединенных Штатов послал туда не одну экспедицию, чтобы обмерить местность. Область объявили Национальным парком, но индейцам нет до этого никакого дела. Сейчас там и сям охотятся индейцы племени Змей[12].

– Они же зарыли топор войны.

– А я слышал, что в последнее время они снова его откопали. Ваш друг, конечно, в опасности. Чтобы это сообщить и прибыл сегодня к вам посланник. Я не жду ничего хорошего.

– Но это индеец сиу.

– Однако он медлит с передачей своего сообщения. Это всегда было нехорошим знаком. Хорошие новости никогда не скрывают, и к тому же он сообщил, что родом из Йеллоустоуна.

– Я нагоню его.

Фрэнк пришпорил коня, чтобы догнать Вокаде. Как только тот заметил это, он всадил пятки в бока коня и ринулся вперед. Фрэнк не собирался устраивать гонку, ему пришлось отказаться от намерения перемолвится с индейцем парой-тройкой слов.

Между тем сын Охотника на Медведей держался рядом с Длинным Дэви. Тот, конечно, не преминул узнать хоть что-нибудь о судьбе его отца, сведения он получил, но, к сожалению, не настолько подробные, как того хотел. Парень был очень сдержан и молчалив.

Наконец ручей повернул за холм и путники увидели бревенчатый дом, расположение которого делало его похожим на небольшой форт. Дом обеспечивал надежную защиту от нападения индейцев.

С трех сторон холм был так крут, что там они не смогли бы подняться. Четвертая сторона была под защитой двухрядного заграждения. Внизу располагалось поле кукурузы и небольшой ухоженный участок с растущим табаком, рядом с которым паслись две лошади. Мартин указал на них и произнес:

– Вон оттуда те негодяи и украли лошадей, когда нас не было дома. Где же запропастился Боб, наш негр?

Он положил два пальца в рот и издал пронзительный свист. Тут же из-за высоких зарослей кукурузы высунулась черная голова, широкие твердые толстые губы обнажили в улыбке два ряда зубов, которыми мог бы гордиться и ягуар, затем показалась исполинская фигура негра. Он держал в руке тяжелую палку и с ухмылкой произнес:

– Боб спрятаться и смотреть. Если негодяи вернутся и захотят украсть еще две других лошади, то они тут и оставят свои головы.

Он с такой легкостью взмахнул палицей, будто это был ивовый прутик. Индейца его присутствие не беспокоило. Он проехал мимо, до доступной для подъема четвертой стороны холма и направился к изгороди. Вскочив на спину своего коня, он перемахнул через забор и исчез за ним.

– Этот redman грубый парень! – проорал негр. – Ехать мимо массер Боб и не сказать «Добрый день», перепрыгивать через забор, а не ждать, пока масса Мартин позволить ему войти. Массер Боб научит его вежливости!

Добродушный черный сам дал себе титул «массер Боб», то бишь мастер или господин Боб. Он был свободным негром и чувствовал себя очень обиженным, что индеец не удосужился поприветствовать его.

– Не вздумай оскорблять его, – предупредил Мартин. – Он наш друг.

– Тогда другое дело. Если redman – друг массы, то его друг и массер Боб. Масса вернул коней? Убил разбойников?

– Нет. Они сбежали. Открывай!

Боб громадными шагами двинулся вперед и легко раздвинул тяжелые створки ворот, словно они были из бумаги. Всадники въехали во двор, и ворота тотчас закрылись за их спинами.

Глава III

В центре стоял четырехугольный блокгауз, хотя и не блокгауз в привычном понимании этого слова: основу постройки не составляли плотно пригнанные древесные стволы. Материалом для нее послужили камни, глина и бруски. Гонты[13], покрывавшие крышу, в любом случае были не отсюда.

Дверь была открыта. Когда люди вошли, они увидели сидевшего посреди единственной комнаты индейца. Парня, казалось, вовсе не заботило, где сейчас находился его жеребец, которого тем временем завели в загон вместе с остальными животными.

Теперь Мартин и Хромой Фрэнк смогли приветствовать обоих гостей радушными рукопожатиями. Последние же огляделись вокруг. В задней части постройки, похоже, и был магазин, товары в котором почти исчерпались. Несколько прибитых к ножкам крышек от ящиков образовывали стол. Стулья были сколочены в той же манере. В углу были места для сна: они были настолько хороши, что вы бы позавидовали жителям хижины. Они состояли из целого ряда брошенных друг на друга шкур страшного медведя-гризли, который является самым опасным хищником Америки. Если такой взрослый медведь встанет на задние лапы, он станет на два фута выше, чем человек даже очень высокого роста. Того, кто убьет такого медведя, индейцы считают величайшим героем. Белые, вооруженные гораздо лучше индейцев, все же уступают путь этому зверю, потому что он нападает без причины.

На стенах висело различное оружие, военные и охотничьи трофеи, а рядом с камином к деревянным колышкам были прикреплены большие куски мяса.

День клонился к закату, и неясный сумеречный свет проникал в это маленькое жилище без окон только через отверстия в стене, поэтому в хижине было довольно темно.

– Массер Боб разведет огонь, – произнес негр.

Он быстро приволок целую кучу сухих веток и благодаря панку[14] – «огниву прерий» – без хлопот развел в очаге огонь. Трутом для этого «огнива» обычно служит сухая, легко тлеющая труха, добываемая из сердцевин загнивших деревьев.

Гигантская фигура негра ярко освещалась пламенем. Он был одет в свободную одежду из простейшего коленкора и не носил головного убора. На это имелась веская причина: добродушный Боб на самом деле был немного честолюбив, он не желал выглядеть как истинный африканец. К огорчению негра, его голову венчала густая поросль коротких кудрей, а поскольку эта прическа, не говоря уже о цвете кожи, бесспорно выдавала его происхождение, он крепко потрудился над тем, чтобы волосы выглядели ухоженными. Он натер всю голову оленьим жиром и сумел заплести неукротимый хаос волос в бесчисленные тонкие косички, ежовыми иглами торчавшие теперь во все стороны. В отблесках огня его прическа приобретала еще более причудливый вид.

До сих пор присутствующие перекинулись лишь несколькими фразами. И вот Хромой Фрэнк обратился к индейцу на английском:

– Мой индейский брат в нашем доме. Мы рады ему, как и вестям, которые он принес.

Краснокожий бросил вокруг испытующий взгляд и ответил:

– Как может говорить Вокаде, если он еще не вдохнул вкуса мира?

И Мартин, сын Охотника на Медведей, снял со стены индейский калумет[15] и набил ее табаком, словно голову чучела. Когда и другие присели рядом с краснокожим, он зажег трубку, сделал шесть затяжек, выпустил дым вверх, вниз и в направлении четырех сторон света, а потом сказал:

– Вокаде – наш друг, и мы его братья. Он выкурит с нами трубку мира, а затем передаст нам свое послание.

Затем он дал индейцу трубку. Тот торжественно принял ее, встал, сделал тоже шесть затяжек, а затем ответил:

– Вокаде прежде никогда не видел вместе бледнолицего и черного. Он был послан к ним, а они спасли его из плена. Ваши враги – его враги, а друзья будут и их друзьями. Хуг!

Это «Хуг» обозначало у индейцев «да» или «конечно», но использовалось как знак окончательного утверждения или одобрения в конце речи.

Он передал трубку дальше. Пока она всех обходила по кругу, он снова сел и стал ждать, чтобы Боб последним подтвердил нерушимость братства сквозь табачный дым. Он вел себя в этой гостеприимной хижине как старый, опытный вождь, да и Мартин, который был еще совсем юн, ясно дал понять, что в отсутствие своего отца он настоящий хозяин этого дома.