Горячий осколок - Шмерлинг Семен Борисович - Страница 9

Якушин подошёл к взводному. Среди работавших людей он почувствовал себя в безопасности и подумал, что все в общем-то прошло не так уж плохо. Он ждал похвалы.

— Не мельтеши! — крикнул взводный. — Опросталась машина — отгони за бугор, а сам лезь в щель.

Батарея, получив снаряды, стала бить по противнику. Шесть орудий загрохотали одно за другим.

Выцырнул из тумана карнауховский «ЗИС». То была приметная в автовзводе машина. Ещё до войны водил её Каллистрат по леспромхозовским делянкам, а в конце сорок первого был призван в армию вместе со своим «ЗИСом». Кузов и кабина у него были деревянные, из крепких досок. Грузовик чем-то напоминал рубленую избу.

Каллистрат души не чаял в машине. Ревностно следил за ней и постоянно клянчил у взводного то новый карбюратор, то свечу, то баллон.

Алексей подумал, что и сейчас, среди огня, Каллистрат Карнаухов бережно и обдуманно ведёт своего «Захара», как называли во взводе «зисок», — помня о моторе, рессорах и скатах, не забывая, когда и где нужно переключать скорость.

Вокруг бушевали разрывы, а когда машина поднялась на взлобок, забили немецкие спаренные малокалиберные зенитные пушки. Они вели настильный огонь, и веер осколков прометал дорогу.

«ЗИС», как бы споткнувшись, пошёл короткими рывками, потом закрутился, выполз из колеи, замер.

«Все, — встревожился Алексей, — все». Он посмотрел на взводного, на капитана-артиллериста, как будто те могли чем-то помочь Карнаухову. Капитан и Бутузов безмолвно следили за «ЗИСом». Что тут можно поделать? Вот-вот стальная струя скосит карнауховскую машину.

Но случилось удивительное. «Захар» вдруг ожил и, набирая скорость, помчал к батарее. Он катил, подпрыгивая на ухабах, а за ним вспыхивала фонтанами земля. Перевалив бугор, машина остановилась.

Бутузов, капитан, шофёры бросились к ней. В кабине, откинувшись к задней стенке, полулежал, обливаясь кровью, Каллистрат Карнаухов. Рядом, изогнувшись, держал баранку Клаус Бюрке.

Алексей вместе с Бутузовым и Слядневым вытащили обмякшего, грузного Карнаухова.

— Ну и Бюрке, — проговорил взводный. — Каллистрата вызволил.

— Может, лейтенант, фрица в герои запишем и на медаль подадим, — зло сказал Курочкин. — Шкуру он свою спасал, и ничего больше.