Нежный негодяй - Бартелл Линда Ланг - Страница 68

Растрачивает себя понапрасну в монастыре, подумала она. Но это его проблемы.

Лукреция поднялась, и монах тихо спросил:

— Вы готовы?

Она кивнула. Жаль, что нет времени позабавиться с Родриго да Валенти, хотя для таких утех нужно, чтобы он был в сознании.

— Нужна повязка на глаза и кляп.

— Хорошо. Его жеребец запряжен в повозку…

Лукреция с яростью набросилась на него.

— Идиот! Жеребец выдаст нас прежде, чем мы доберемся до ворот города! Таких дорогих коней не впрягают в повозки!

Отец Доменико на мгновение обиделся.

— Я не глуп, сестра, и уже темно. Нужно всего лишь проехать мимо стражников у ворот, — он усмехнулся. — И может, вы почувствуете себя лучше, когда узнаете, что немного грязи, подрезанная грива и попона на спине превратили скакуна в старую заезженную клячу. А что до его высоких качеств… — монах хитро улыбнулся. — Ему дали снадобье вроде того, которым вы потчуете его хозяина. Правда, коня можно использовать. Медлительность объяснима возрастом. А вот за городом, на дороге, вы оцените его силу.

Лукреция повернулась к Доменико спиной и принялась засовывать в рот Валенти кляп, но почувствовала, как жадная рука монаха скользит по ее спине, ласкает грудь.

— Не сейчас! — резко предупредила она и завязала Родриго глаза. От ее неосторожного прикосновения раненый застонал. Отец Доменико помог посадить condottiere.

— Посмотрите, есть ли кто в коридоре.

Она подняла капюшон и приоткрыв дверь, выглянула. Отец Доменико взвалил Родриго на, плечо, крякнув от напряжения. Лукреция обернулась и увидела, что ее сообщник покачивается под тяжестью ноши.

— С виду не такой тяжелый, — пробормотал он сквозь зубы.

— А чего ты хотел от condottiere? — прошептала она, пока монах протискивался в дверь.

Что он пробормотал в ответ, Лукреция уже не слушала. Они бесшумно проследовали по коридору.

Уже наступил комендантский час, поэтому Марко старался держаться в тени. Он знал, что Родриго спрятан под соломой в повозке, между деревянными бочками с вином и медом. Главное — узнать, жив ли он. Ради госпожи Джульетты хотелось, чтобы был жив. После того как Марко встретился и поговорил с Маддаленой, он согласился вернуться во Флоренцию и, по возможности, помочь.

Так что когда двухколесная повозка медленно проехала мимо его укрытия неподалеку от Сан-Марко, молодой человек, пригнувшись, рванул за ней. Парой прыжков догнав экипаж, ухватился за задник, подтянулся и неслышно перевалился через борт. Стараясь не удариться головой о бочку, зарылся в солому.

Конечно, ничего не было видно, но бочки не двигались, вероятно, закрепленные колодками. Он протянул руку и наткнулся на человеческое тело. Теплое, грудь поднимается — значит жив. Марко нащупал лицо Валенти, что-то липкое, наверное, кровь.

— Родриго? — шепнул он в самое ухо пленника. — Ты меня слышишь? Это я, Марко.

Ответа не было.

Повозку тряхнуло, вероятно, колесо попало на камень. Рука Марко соскользнула на грудь Родриго. Тот застонал от боли, а Марко мысленно воззвал к небесам, чтобы бочки не сорвались. Иначе их обоих придавит или ранит. А то и сомнет.

Итак, что же делать? Можно, пользуясь внезапностью, убить обоих монахов, но, судя по всему, сейчас они приближаются к городским воротам. В случае неудачи, если поймают — верная смерть. Чего еще ожидать простому Zingaro, осмелившемуся убить двоих так называемых служителей Бога, хотя заняты они вовсе не благочестивым делом.

И потом, полночь только-только миновала, и городские ворота до утра будут закрыты. Следовательно, если только у Маддалены и Карло нет пропуска, позволяющего войти в город ночью, он просидит здесь, как в ловушке, до утра, поджидая их возле Сан-Марко.

Нет, их нужно ждать за городом, возле ворот, расположенных у дороги к Монтеверди — это самое верное. Порта Романа, Dio, довольно далеко!

Что бы он ни решил, нужно поспешить. Они уже подъезжают к воротам.

Рот был заполнен чем-то сухим, невозможно даже шевельнуть языком. Иногда его встряхивало, боль раскалывала голову, и все остальное отступало. Вокруг была абсолютная темнота, он лежал на спине в соломе и, насколько мог судить, находился в каком-то движущемся экипаже.

Родриго попытался вспомнить, как очутился в таком плачевном положении: в сознании мелькнул образ Джироламо Савонаролы… он выходит за монахом в коридор и… Вспомнить до конца не удалось — повозка подскочила в очередной раз, и сознание помутилось от боли. Рядом кто-то зашевелился, рука упала ему на грудь.

Наверное, охранник, подумал он и решил не двигаться. А может, еще один пленник, даже труп, чья рука случайно упала от толчка.

— Валенти, мне нужно уходить, — голос прозвучал у самого уха. Определенно, это теплое дыхание не может принадлежать трупу, да и голос знакомый. Родриго попытался что-нибудь сказать, но из пересохшего рта вырвалось только мычание. Конечно, во рту кляп.

Веревки на руках ослабли и упали, перерезанные кинжалом, потом были освобождены ноги. Наконец снята повязка, удерживающая кляп, хотя от боли он чуть не потерял сознание.

— Не геройствуй понапрасну, Валенти, — определенно, это голос Марко, — если только они не попытаются тебя убить. Ты не в том состоянии, насколько я понимаю. Мы вернемся…

— Ма-а-ар-ко, — прошептал Родриго, но зашуршала солома: цыган уже откатился к борту повозки. А потом то ли исчез, то ли затих.

Что ж, по крайней мере, он свободен от пут. А в башмаке спрятан небольшой кинжал… так надеялся Родриго.

Если бы только восстановить способность двигаться. Конечно, они чем-то опоили его: голова соображает медленно, восприятие неясное и причина, конечно, не только в ударе. Догадка превратилась в уверенность, когда, облизав губы, он ощутил странную горечь.

Повозка дернулась и остановилась — ворота, наверное. Обрывки разговора. У него появилось искушение постараться сесть и раскрыть гнусные планы братьев из Сан-Марко. На память пришло предостережение Марко. Надо пока оставаться на месте, восстановить сознание и силы, а потом можно будет незаметно выбраться из повозки. И спрятаться…

Спрятаться! Его охватило раздражение. Боже, да он же профессиональный солдат! Выбраться из повозки и спрятаться?

Не геройствуй понапрасну… так сказал Марко.

Выбраться (выползти или даже выпасть) из медленно едущей повозки — что же тут героического, подумал Родриго.

Повозка дернулась вперед. И сильный же у них мул!

—… такой бешеный и резвый, братья! — раздался грубый мужской голос. — Смотрите, не потеряйте груз. В следующий раз лучше запрягите мула! — замечание сопровождалось смехом. В холодном сыром воздухе он напомнил треск дерева. — Что вы ему дали? Ведерко требьянского?

Высокий мужской голос ответил:

— Это большой секрет, добрый человек. Отец Луис не говорит, но с лошадьми и мулами делает что хочет, — смех затих в отдалении, они выехали из города.

Монах с чувством юмора и его молчаливый спутник. Кто они, его враги?

Возможно, сейчас они тебе не по силам.

Такие мысли больше подходят медлительному Марко. Уязвленная гордость подталкивала: думай, как найти выход.

Время шло, повозка катилась все быстрее. Действительно, резвая лошадка.

— Тпру! — закричал возница.

Но вместо того чтобы остановиться, повозка так резко дернулась вперед, что Родриго бросило на одну из бочек. Боль отдалась в затылке с такой силой, что, несмотря на холод, его прошиб пот.

—… проходит? — сказал приглушенный голос. Отец Луис, но он ведь не говорит, удивился Родриго.

Повозка замерла, опять дернулась. Он попытался собраться, чтобы расслышать их разговор, доносящийся будто издалека.

—… не знаю, насколько еще хватит, — ответил другой голос.

— Идиот! — на этот раз волнение отца Луиса чувствовалось явственнее. И этот высокий голос… женщины?

— Ты ему мало дал! Кончится тем, что он нас убьет!

У Родриго появилась надежда. Непослушный конь — это же Морелло, его верный боевой друг.