Нежный негодяй - Бартелл Линда Ланг - Страница 30

Женщина задумчиво посмотрела в окно, а цыган любовался ее профилем. Черты лица правильные, точеные, нет ни намека на смирение, уж скорее, некоторая надменность. Они были одни. Он подозревал, что под капюшоном скрывались густые каштановые волосы, подстать соболиным бровям. Загадочная сестра Лукреция. Нетрудно представить, чего ей стоило спрятать такие великолепные волосы от глаз людей!

Его интриговала ее личность, ее происхождение. Кто она? У него были связи, иногда он пользовался сетью информаторов, но о ней не знал ничего.

Между тем монахиня напоминала ему кого-то, кого он видел в прошлом, но точно вспомнить не удавалось. Из-за этого гость немного нервничал.

Однажды ему сказали, что она в близких отношениях с доминиканцем Савонаролой. Странный союз, если это правда. Ведь опьянненый властью праведный приор Сан-Марко избегал женщин. Внезапно ее пронзительные глаза буквально впились в него.

— У тебя есть для меня новости?

Он кивнул.

— Принц наконец-то выбрал мужа для своей дочери.

— И что из этого?

Он немного помолчал, намеренно затягивая ответ на ее презрительный вопрос. Она считает его ниже себя? Каким-то слабаком, которого можно оскорблять?

— Будущий муж — Валенти.

Карие глаза широко раскрылись.

— Нет!

— Да!

— Этого не может быть! — голос стал хриплым. — Он всего лишь Zingaro, к тому же незаконнорожденный!

— Это плохо… не по-христиански, сестра, — гость говорил с едким сарказмом. — Хотя мы можем лишь догадываться о личности его отца, но всегда считалось, что это был аристократ высокого ранга и положения.

— Не могу понять, как можно такое сохранить в тайне. Но полагаю, это всего лишь слухи, романтический вымысел.

Цыган пожал плечами, поднес вино к губам. Осушив чашу, произнес:

— Тогда зачем Дюранте де Алессандро выбирать Валенти в мужья для своей дочери?

Монахиня пожала плечами.

— Титул наследует сын, а не зять. Дюранте — дурак, несмотря ни на что, — она снова взглянула на цыгана. — Когда свадьба?

— В начале мая… сразу же после поста. Но с учетом того, что Джульетта де Алессандро недовольна долгими приготовлениями, не удивлюсь, если она состоится раньше.

Монахиня нахмурилась.

— Валенти не сможет стать членом семьи Алессандро. Родственники будут против принца. Кое-кто уже пытался свалить его… пока безуспешно. Не будем заниматься самообманом.

Она пошарила на поясе и положила руку на стол. Не успела убрать ее, как большая мужская рука накрыла сияющую монету.

Ясно, раздраженно подумал цыган, даже не хочет касаться его. Вряд ли она осмелилась бы держаться так высокомерно в присутствии игуменьи или даже кого-то другого. Однако тогда он был бы ей не нужен. Гость решил сдержать раздражение, но когда-нибудь сестра Лукреция пожалеет, что обращалась с ним как с лакеем.

Сейчас главное, чтобы она платила золотом за услуги.

Он в упор посмотрел на монахиню, и та не отвела глаза. Красота и подлость, подумал гость, не в силах отвести взгляд, будто перед ним была кобра. Губы монахини зашевелились, звук голоса отвлек цыгана от раздраженных мыслей.

— А что эта девушка, цыганка? Они по-прежнему близки, как в детстве?

— Мария? Si. Он смотрит на нее как на сестру, или, по крайней мере, так говорит, хотя все в таборе знают, что она предпочла бы большее, — мужчина говорил намеренно равнодушно, чтобы хозяйка не заподозрила, будто от нее что-то скрывают. — Девушка добра и простодушна, и скроет свои чувства, чтобы пощадить Родриго.

— Если она так его любит, то не сможет ничего скрыть. Глупышка. Ну, а этот Валенти очень привязан к ней? Будет ли сильно переживать, если… ей суждено умереть?

Zingaro вскинул голову. В тоне вопроса было что-то…

— Вы же не думаете…

Монахиня бросила на стол еще одну монету и наклонилась к нему.

— Тебе платят не за догадки о том, что я думаю! Будешь мешать, тебя легко заменить, — и угрожающе добавила: — Даже не пытайся думать о шантаже, потому что никто не поверит Zingaro, обвиняющему будущую аббатису.

В этом-то он нисколько не сомневался.

Глава 11

Затаив дыхание, Джульетта осторожно нажала на тяжелую деревянную дверь. Давно не открывавшаяся, та издала резкий скрип. Изнутри на нее пахнуло пылью, запустением и чем-то еще, довольно неприятным.

Страх неизвестности заставлял сердце учащенно биться, ведь она не только открыто нарушила волю отца. Воображение рисовало картины дерзкого похищения Карессы из этой же самой комнаты наймитами Стефано Руджерио, покойного епископа Флоренции, девятнадцать лет назад. В сознании всплыли слова Карессы: «маленькая пустая комнатка возле кладовой, а под ней позабытый туннель… ведет за крепостные стены к лесу…» Мать ужаснется, узнав, что сделала Джульетта.

Не дать эху прошлого запугать ее… не думать о матери… все это только уводит от цели. Нужно сосредоточиться и вспомнить все, что говорила Каресса относительно туннеля.

Джульетта вошла в комнату и осторожно притворила за собой дверь, постояла не двигаясь, прислушалась. Пусть глаза привыкнут к темноте после света факелов в коридорах башни, через которые она прошла, прежде чем попасть сюда. Слабые серебристые лучики лунного света едва пробивались сквозь ставни единственного окна. Оглядев комнату, девушка различила у стены очертания узкой кровати.

Глубоко вздохнув, Джульетта подошла к ней. Кровать придется отодвигать — нелегкий труд, как она подозревала, — ведь вход в туннель находится под ней, скрытый каменными плитами. Девушку охватили сомнения. Хватит ли сил? А какой будет шум! Но что еще оставалось?

Она опустилась на колени и осторожно заглянула под кровать. В нос моментально попала пыль, и Джульетта едва удержалась, чтобы не чихнуть. Потом снова уставилась в непроглядную тьму, силясь рассмотреть хоть что-нибудь.

Кровать была довольно высокая, под нее вполне можно залезть. Может, и отодвигать не придется.

Что-то прошуршало по полу за спиной. От страха волосы на голове встали дыбом. Нужно кое-что иное, чем просто мышь, чтобы отпугнуть меня, подумала девушка, нащупывая незакрепленные плиты, о которых упоминала Каресса. Первая же плита, попавшая под руку, поддалась усилию. Это обнадеживало.

Девушка принялась за дело. Работать приходилось на ощупь, ломая ногти и стирая в кровь пальцы. Откладывая в сторону по одной плите, Джульетта подумала о человеке, заставившем ее решиться на побег: Родриго да Валенти. После подписания бумаг, необходимых для бракосочетания, прошел уже месяц, но невеста редко видела своего жениха. Бывая в Кастелло Монтеверди, он либо запирался наедине с ее отцом, либо занимался с condottieri Алессандро, обучая их приемам боя и методам ведения войны. Казалось, Родриго умышленно избегал встреч с ней, но, оставаясь иногда с девушкой наедине, неизменно являл собой воплощение галантности.

В темноте Джульетта состроила гримасу, но тут же зажмурилась от боли, когда выскользнувшая плита прищемила два пальца.

Иногда он, по слухам, бывал во Флоренции, хотя причины поездок туда были совершенно неизвестны. Несомненно, думала девушка, прижимая ушибленные пальцы к губам и дуя на них, веселится в тавернах и распутничает, наверстывая упущенное.

Представив себе Родриго, обнимающего другую женщину, возможно, даже проститутку, она ощутила, как загорелось лицо, и удвоила усилия. От неудобного положения начала ныть спина, ушибленные пальцы болели. Интересно, а сможет ли она открыть вход настолько, чтобы можно было проскользнуть в туннель? А что, если там нет лестницы? Или она сгнила за столько лет?

Было уже поздно, когда Родриго покинул Кастелло Монтеверди. Они с Данте только что закончили обсуждение всего, что он видел и слышал во Флоренции за последние несколько дней. Родриго молча отсалютовал страже у выхода и у подъемного моста и вышел быстро и бесшумно, как тень.

Он шел вдоль южной стены замка в сторону леса, в голове все еще проносились обрывки разговора с принцем.