Томек в стране фараонов - Шклярский Альфред Alfred Szklarski - Страница 4

— Йигроб бей так!

Новицкий захохотал:

— Этот тип пожелал мне, чтобы сгорела моя халупа! Черт с ним! Смотрите, уже светает!

Небо, бывшее над Каиром еще черным, на востоке начинало голубеть. Порозовели холмы Мокаттам. Лучи восходящего солнца разгоняли стелящийся над Нилом туман. Со стороны города долетали напевные голоса муэдзинов, призывавших к утренней молитве. Наступало новое жаркое утро.

— Пойдемте домой, — тихо предложила Салли. — Отец должен уже вернуться, и может вместе с господином Смугой…

— Да, пора, — отозвался Новицкий. — Ну что ж, Томек, начало неплохое, а когда придет Ян, будет еще интереснее, — он азартно потер руки и многозначительно посмотрел на друга.

II

В Каире

Решение о том, чтобы отправиться на каникулы в Египет вместо того, чтобы испытывать неудобства в очередной профессиональной экспедиции, было принято в далеком Манаусе, в Южной Америке. Поляки и их друзья только что вернулись из измотавшего их напряженного путешествия по перуанским горам, пустыням и джунглям через охваченную революционным брожением боливийско-бразильскую границу. Эта экспедиция не походила на все предыдущие, может быть, только одна черта сближала ее с ними: так же, как и всегда, приходилось превозмогать собственную слабость в самых разных географических и климатических условиях — привычный, известный каждому путешественнику риск. Однако к этому прибавились еще напряжение, опасения за здоровье и жизнь друзей, нехватка всего, что нужно для жизни, необходимость рассчитывать лишь на слепую судьбу, на удачу. Экспедиция эта с самого начала была спасательной, ее и предприняли для того, чтобы вытащить знаменитого ловца зверей и загадочного путешественника Яна Смугу. Во время экспедиции по воле случая в беду попали не только спасаемые, но и спасатели. Так что когда Томек на прощальном вечере в Манаусе вспомнил о давно уже откладываемых каникулах, поездка в Египет показалась неслыханно привлекательной.

Больше всего обрадовалась, конечно, Салли, учившая археологию: она уже давно мечтала увидеть Долину царей. К молодежи охотно присоединился отец Томека, Андрей Вильмовский, он уже порядком устал от той постоянной необходимости рисковать, что неразрывно была связана со способом, каким он зарабатывал на жизнь. С той поры, как он бежал из занятой русскими Варшавы, среди непрерывного напряжения тянущихся одна за другой экспедиций в самые экзотические страны мира, его не оставляло чувство, что он все еще от чего-то бежит. Ему захотелось побывать где-нибудь просто на отдыхе. Пусть это будет Египет. Вильмовского привлекала эта страна, особенно ее сухой климат, о нем говорили, что он помогает в лечении все чаще докучавшего ему ревматизма. Этот довод он и привел в разговоре со своими детьми и друзьями.

Тадеуша Новицкого, когда-то боцмана, а теперь капитана и, со времени пребывания в Альвару, счастливого обладателя прекрасной яхты, — дара часто вспоминаемой махарани, не надо было понуждать участвовать в любом деле, если оно сулило какие-то приключения. Он давно уже считал Томека и Салли своими родственниками и без крайней нужды не расставался с ними. На предложение Томека он откликнулся с энтузиазмом, ведь из Англии в Египет они могли плыть на яхте, а он ею так гордился.

К сожалению, Карские не могли позволить себе каникулы, слишком важной представлялась Збышеку Карскому, двоюродному брату Томека, постоянная работа в каучуковой компании «Никсон-Риу Путумайо». Она обеспечивала ему и его жене Наташе, после стольких трудных лет, нормальное существование в ближайшем будущем. Вильмовские хорошо их понимали.

С некоторым сожалением пришлось примириться с известием, что с ними не будет Смуги, его, как и Збышека, задерживали в Манаусе новые серьезные обязанности. Со времени окончания последней экспедиции он стал партнером в «Никсон—Риу Путумайо».

Все-таки те доводы, что так убеждали в случае с Карским, не казались столь вескими, когда речь шла о Смуге. Однако тот лишь кратко заметил, что немного теряет, поскольку «в Египте уже бывал», а затем по своему обычаю молчал и попыхивал трубочкой.

Не в первый уже раз жизнь так разводила их, но все равно она же их в конце и сводила, поэтому Вильмовский и Новицкий отбывали в Лондон полными надежды, в хорошем настроении.

Однако в Лондоне начали громоздиться большие и мелкие трудности, а дальнейшая поездка все откладывалась. Сначала оказалось, что верному спутнику ловческих экспедиций, псу Динго, предстоит длительное лечение в ветеринарной клинике. Нарыв на левой лапе — память о Бразилии — никак не хотел заживать. Не все было ладно и с яхтой Новицкого, отданной во временное пользование знакомому Гагенбека[18], который отправился на ней в плавание по Средиземному морю. Оказалось, что во время шторма яхта была повреждена, ей предстоял долгий дорогостоящий ремонт. Знакомый Гагенбека, чувствуя свою ответственность, предложил купить яхту, и Новицкий предложение это принял.

— Собственная яхта у моряка с Повислья? Да это все равно, что цветок приколоть к полушубку, — беспечно бросил он, старательно скрывая от друзей, как он расстроен, и тут же купил билет на пассажирское судно, идущее на Александрию.

В самые последние дни перед отплытием из Манауса неожиданно пришла телеграмма. В ней Ян Смуга уведомил о возникновении новых обстоятельств, позволяющих ему поехать в Египет, просил ему в этом помочь. Он предлагал, чтобы Вильмовские с Новицким ждали его в Каире, где он уже нанял для них удобную частную квартиру. Плывя на корабле, заинтересованные друзья его перебрали немало догадок о том, что могло склонить Смугу к такой неожиданной перемене. Новость эта, разумеется, очень подняла настроение Томека и Новицкого — сейчас, когда они уже сбросили с себя усталость, в глубине души обоих не покидало опасение, как бы чисто туристическая поездка в Египет не оказалась слишком спокойной и монотонной. Перспектива приезда Смути развеяла все призраки скуки.

Они уже так хорошо знали Яна Смугу, столько вместе пережили и, тем не менее, в каждой следующей экспедиции узнавали о нем что-то новое. Так, они выяснили, что он познал тайны негритянских тамтамов в те времена, когда он помогал племени ватуси сражаться с немецкими колониальными войсками на южном побережье озера Виктория. В другое время обнаружились его связи с выдающимся путешественником-исследователем, до них дошли сведения о его рискованных экспедициях вместе с пандитами[19], обследовавшими страны Центральной Азии. А в последней экспедиции друзья убедились, что Смуга находился в дружеских отношениях с вождями индейских племен, сопротивлявшихся белым поработителям. И сколько еще крылось таких сюрпризов в извилистых путях его судьбы? Может быть, какой-то из них связан с Египтом?

Неожиданная перемена планов и сообщение, что он рассчитывает на помощь друзей — все это могло означать только одно: происходит нечто необычное. И лишь в этом можно быть уверенным. Не напрасно отец Томека, дольше всех знавший Смугу, неоднократно говаривал, что за Смугой как тень тянутся необыкновенные события.

Вот уже скоро три недели они отдыхали, терпеливо осматривая Каир. Наконец, как-то утром пришло известие, что судно, на котором Смуга отправился из Англии, вот-вот прибудет в александрийский порт. Андрей Вильмовский поспешно выехал в Александрию, чтобы поскорее встретить друга, А немного уже уставшие от Каира молодые Вильмовские, чтобы скоротать время, придумали себе ночную прогулку в Гизу под «надзором» Новицкого. Никак они не ожидали, какой интересной окажется эта прогулка.

Светало, когда они на извозчике возвращались домой.

«Кто не видел Каира, тот не видел ничего», — вздохнула Салли.

— Что ты говоришь, синичка? — рассеянно спросил Новицкий.

— Я просто повторяю старое арабское присловье, — ответила Салли. — Знаете ли вы, что «Каир» означает «город победы»?