Томек у истоков Амазонки - Шклярский Альфред Alfred Szklarski - Страница 29

– В особенности потому, что он заинтересован в этом, – добавил Збышек. – Ведь я сам присутствовал при том, как Смуга грозил Альваресу, что один из них погибнет, если расследование подтвердит подозрения в причастности Альвареса к убийству молодого Никсона.

– Альварес мог опасаться, что под влиянием Смуги Матео расскажет всю правду, – заметила Наташа.

– Конечно, а потом ему донесли, что Смуга отправился на Укаялю к Варгасу, – сказал Томек.

– Если Смуга вернулся бы с доказательствами вины, то Альварес погиб бы, как пить дать! И этот подлец прекрасно знает, что ему грозит! Довольно болтовни! У нас с Томеком есть одно срочное дело в городе. Уже поздно, идите спать!

Наташа взглянула на Салли, но та многозначительно приложила палец к губам. Салли подошла к Томеку, чтобы поцеловать его и пожелать спокойной ночи. Когда он наклонился к ней, Салли шепнула:

– Томми, я тебя прошу, будьте осторожны…

– Не беспокойся… – шепотом ответил Томек и крепко обнял жену.

Салли вышла из гостиной. Наташа и Збышек ждали ее в сенях.

– Еще не поздно, пойдем к нам, поговорим, – предложила Наташа.

– Хорошо, а то я все равно теперь не засну.

Как только они вошли в комнату, Наташа взволнованно спросила:

– Куда они собрались?!

Салли в задумчивости молчала. Только после длительной паузы, взглянув на обеспокоенных друзей, она сказала:

– Редко бывает, чтобы добродушный капитан Новицкий так разгневался, как сейчас.

– Что они намерены делать в городе? – опять спросила Наташа, вопросительно глядя на Салли и мужа.

– Не будем строить догадки! В случае чего скажем, что они работали всю ночь и никуда не выходили из дому, – сказал Збышек и добавил, понизив голос: – Жалею, что они не взяли меня с собой…

– Я тоже! Мы все любим Смугу… – сказала Салли.

– Сначала Джон Никсон, такой молодой, такой жизнерадостный, а после такой благородный человек, как Смуга… Я ничего не изменила в его комнате, ожидая, что он еще вернется… – прошептала Наташа и горько заплакала.

Положив на кресло чемодан, капитан Новицкий открыл его и обратился к другу со словами:

– Я захватил с парохода наши темные куртки и брюки, а то ночи здесь бывают холодны. Переоденься!

– Что вы намерены предпринять? – спросил Томек.

– Через полчаса назначена встреча со Слаймом у оперного театра. Он прекрасно знает Манаус и этого подлеца Альвареса.

– Стоило ли посвящать в эти дела чужого человека?

– Ни я, ни ты не можем расспрашивать прохожих о таверне Альвареса. Это сразу же обратит на нас внимание. Здесь все прекрасно осведомлены о ссоре Альвареса со Смугой и Никсоном. Если с ним что-нибудь случится, подозрения сразу же коснутся нас. А вот Слайм может без всяких опасений разведать положение. Это парень, что надо, я уж с ним пережил не одно приключение.

– Салли угадала, что мы намерены поговорить с Альваресом. Когда прощалась со мной, то желая спокойной ночи шепнула: будьте осторожны!

– Ее не так легко провести, как кажется! – сказал Новицкий. – Тогда в Аризоне у шерифа Аллана она сразу догадалась, что мы намерены устроить побег Черной Молнии. Теперь из-за присутствия Збышека и Наташи она не могла настаивать, чтобы мы ее взяли с собой. Думаю, что до нашего возвращения она не заснет.

– Вы говорили со Збышеком об Альваресе? – спросил Томек.

– Спрашивал его о том, о сем, да и он сам всегда сворачивал беседу на тему об Альваресе.

– Присутствовал ли он при вашей беседе с капитаном Слаймом?

Новицкий достал из чемодана пояс с револьверами, который надевал только в исключительных случаях, так как обыкновенно носил револьвер в кармане брюк. Взглянул на друга и ответил:

– Я договорился со Слаймом еще во время путешествия на «Санта Марии». Я уже давно решил, что, если не застану Смуги в Манаусе, то перед отъездом отсюда серьезно поговорю с Альваресом. Скажу тебе, браток, без обиняков, не отговаривай меня от этого, потому что я не уступлю. Ты, как и твой уважаемый папаша, не признаешь насилия. Поэтому я договорился на всякий случай со Слаймом. Это парень моего покроя! Око за око, понимаешь!

Томек посмотрел прямо в глаза Новицкому и тихо сказал:

– Вы напрасно все это говорите. Идем вместе и вместе будем отвечать за наши дела.

– В таком случае, пошли! У нас осталось мало времени.

Друзья на цыпочках вышли из дома на улицу. На фоне неба, усеянного яркими звездами чернел купол оперного театра. Через несколько минут друзья остановились у широкой каменной лестницы. Томек взглянул на великолепный ряд колонн, поддерживающий фронтон, но не успел, как следует, рассмотреть многочисленные украшения, потому что увидел блеснувший огонек между деревьями, росшими около оперного здания. Капитан Новицкий тоже заметил его. Он дал Томеку знак и они поднялись по лестнице наверх.

Капитан Слайм стоял, опираясь спиной о колонну и курил папиросу. Увидев друзей, протянул им руку и после горячего рукопожатия сказал:

– Ну что, плохое место я выбрал для нашей встречи? Здесь всегда пусто, будто люди боятся духов, которые могут появляться здесь.

– По-видимому, народ здесь бывает во время оперных спектаклей? – заметил Томек.

– Оперные спектакли?! – ответил Слайм и захохотал. – До сих пор здесь не было еще ни одного оперного спектакля. Здание оперы не хуже чем в Париже, а вот певцов – нет. Иногда сюда раз на несколько месяцев приезжает бродячая труппа артистов и все. Здесь никто не поет. Место как будто специально выбрано для нас.

– Действительно, здание внушительное, что и говорить! – признал Новицкий. – Ты пробовал отмычку? Берет она замок или нет?

– Берет, будь спокоен. Мы проскользнем через служебный ход.

Томек не верил собственным ушам.

– Вы хотите заманить сюда Альвареса? – удивленно спросил он.

– Слайм обдумал это еще на пароходе, – ответил Новицкий. – Изобретательный парень, нет?

– Здесь нам никто не помешает. Кроме того, если бы во время беседы с Альваресом, что-нибудь случилось, пройдет много времени пока его обнаружат, – сказал капитан Слайм. – У него дома слишком многолюдно. Там нельзя с ним спокойно поговорить.

– А как мы его сюда заманим? – спросил Томек, с тревогой наблюдая за выражением лиц своих друзей.

– Я узнал, что Альварес ежедневно до поздней ночи сидит в своем кабаке, Тешоуру. Домой возвращается один или в обществе индейского слуги, с которым вы уже столкнулись на «Санта Марии», – сказал Слайм.

– Мы должны поймать их по дороге домой.

– А что мы сделаем с индейцем, если он будет сопровождать Альвареса? – продолжал вопросы Томек.

– Вот в этом-то и вопрос, – признал Новицкий. Индеец – безвольное оружие в руках Альвареса.

– Идиот! Он уже давно должен был всадить Альваресу нож под левое ребро в отместку за всех индейцев, которых уложил в могилу его хозяин на сборе каучука, – сказал капитан Слайм. – Что ж, придется мне заняться им, если он выйдет вместе с Альваресом. Оглушу его и свяжу. Полежит до утра в каком-нибудь переулке.

– Прекрасно, но напади на него сзади, – посоветовал Новицкий. – Я и Томек берем на себя Альвареса.

– Идем, а то будет поздно!

В таверне Тешоуру был самый разгар веселья. Через просветы в занавесках на окнах, виднелся свет. Оркестр играл, слышался шум бесед, смех и пение.

Заговорщики остановились на противоположной стороне узкой улицы, на которой стояла таверна. В этом месте на улицу выходили фасады двух больших зданий, в которых размещались конторы каких-то предприятий или учреждений. В эту пору в них никого не было. Между двумя зданиями находился проход, ведший во внутренний двор. Заговорщики притаились в этом проходе и стали терпеливо ждать. Иногда дверь таверны отворялась, и в ее проеме появлялись небольшие группы веселых гостей, покидавших таверну, но Альвареса среди них не было.

– Уже прошло больше часа, а негодяй все еще гуляет, – буркнул Новицкий.

– Это его собственный кабак, говорят он просиживает в нем вплоть до закрытия, – ответил Слайм.