Глубина. Трилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 74

   Я смотрю в небо, в черный искристый хрусталь. Как я говорил Вике? «У нас украли небо»…

   Да, украли. И чем больше людей уйдут сюда, тем дальше станут звезды.

   Впрочем, не только в звездах дело. Всегда останутся те, кому недоступен этот мир. Неприкаянные подростки, не находящие себе работы, девочки с рыбозаводов… Вначале – сложенные рядками рыбьи головы в банке. Шутка – или безмолвный крик, протест? Вначале головы рыбьи. Только потом покатятся с плеч человеческие.

   Ждет ли нас новое пришествие луддитов? Бунт против машин, все более непонятных и пугающих обывателя? Или все же будет найден выход?

   Поворачиваюсь, смотрю на Неудачника. Если ты – разум сети, если ты – человек, покоривший виртуальность, то можешь стать тем самым выходом. Прорывом за барьер, выходом из тупика. И Дибенко – если Человек Без Лица и впрямь он – это понимает.

   Стоит ли играть в благородство, укрывая Неудачника?

   Если он – спасение, слияние миров?

   Я не знаю. Я самый обычный человек, случайно наделенный дурацкой стойкостью к дип-программе. На этом я зарабатываю свой кусок хлеба, а изредка – толстый шмат масла с икрой. Но не мне спасать мир, не мне решать, что для него благо, а что зло.

   Ничего у меня нет, кроме той смешной ветхой морали, о которой сокрушалась Вика. А мораль – хитрая штука, она никогда не дает ответов, наоборот, мешает их найти.

   Легче быть праведником или подлецом, чем человеком.

   Мне уже совсем горько и мерзко. Так может себя чувствовать провинциальный спортсмен, которого включили в олимпийскую сборную и велели бороться с чемпионами. Не моя это судьба…

   И тут в небе рождается звук.

   Я снова переворачиваюсь на спину, вглядываюсь в черный хрусталь. А он дал трещину – голубую полосу через весь небосклон. Ослепительную прямую стрелу, мчащуюся вниз.

   – Что это, Леня?

   Вика уже сидит, откидывая с лица пряди волос. Когда она проснулась?

   Или когда я уснул?

   Что вокруг – сон или явь?

   – Метеорит, – отвечаю я Вике.

   Голубая стрела все ниже, тонкая поющая трель – шлейф ее, сгусток пламени на конце – острие.

   – Это падает звезда, – очень серьезно говорит Вика, и я понимаю, что все-таки сплю.

   А Неудачник не шевелится.

   Трещина прочерчивает небосклон до конца и вонзается в землю. Голубая полоса гаснет, небо умеет лечить свои раны. Лишь там, где звезда коснулась гор, пылает бледный огонь.

   – Ты обещал, что мы найдем звезду, – говорит Вика.

   Во сне все просто. Я встаю, протягиваю ей руку. Мы перешагиваем через Неудачника и начинаем спускаться по склону. Все неправильно, к звездам идут вверх, но со снами не спорят.

   Голубое пламя сверкает в траве, не сжигая и не отбрасывая теней. Звезда упала в ложбину между двумя холмами. Чуть дальше – нагромождение скал, совершенно неуместное здесь, словно вырванное из другого мира. Это почему-то очень важно, но сейчас мы смотрим лишь на звезду.

   Чистое пламя, пушистый огненный шарик, маленький – его можно спрятать в ладонях.

   Я протягиваю руки, касаюсь звезды и чувствую тепло. Нежное, словно подставил ладони весеннему солнцу.

   – Теперь я знаю, что такое звезды, – говорит Вика. Это осколки дневного неба.

   Порываюсь поднять звезду, но Вика останавливает меня.

   – Не надо. Она и так устала.

   – От чего?

   – От одиночества, от тишины…

   – Но теперь мы рядом.

   – Пока еще нет. Мы прошли свой путь, но это лишь половина дороги. Дай ей поверить в нас.

   Я пожимаю плечами, я не умею спорить с Викой. Хочу улыбнуться ей, но Вики уже нет рядом. Остался только голос.

   – Леня, проснись!

   Что за глупости, зачем…

   – Леня, Неудачник исчез!

   Открываю глаза.

   Утро.

   Розовый свет с востока.

   Испуганное лицо Вики.

   Неудачника нет у костра. Сон – великий обманщик.

   – Черт! – ругаюсь я, вскакивая. – Когда он ушел?

   Вика поправляет волосы, таким же жестом, как и во сне.

   – Не знаю, Леня. Я только что проснулась, а его уже не было.

   – Вот и ответ, – шепчу я, озираясь. – Вот и ответ…

   Неудачник убежал. Смылся из глубины. Значит – все впустую?

   Нет, не все. Из-за него я встретил Вику.

   – Он познакомил нас, – повторяет она мои мысли. – Хоть за это спасибо.

   Я обнимаю ее, утыкаюсь лицом в волосы. Мы стоим так долго, рассвет разгорается вокруг, снежная шапка горного исполина сверкает, распарывая небо. Здесь нет птиц – наверное, Вика забыла их сделать. Но горы оживают и без них, наполняются шорохами ветра, шелестом листьев и трав.

   – Я сделаю для этих гор птиц, – шепчу я. – Если все-таки удастся отстроить твою хижину…

   – Не хочу менять горы, они свободны! – сразу противится Вика.

   – Птицы тоже свободны. Я их просто выпущу в окно. И скажу: «Плодитесь и размножайтесь!»

   Вика тихо смеется:

   – Ладно. Попробуй.

   – А чего тут пробовать? – храбрюсь я. – Несложная программа… проштудирую Брема, составлю алгоритм поведения. Вначале нарисую всяких зябликов и воробьев, потом – коршунов. Биогеоценоз… точно? Забыл, по-моему, в пятом классе нас этому учили, на уроках природоведения.

   – Биолог. Может, еще и тапочки Зукины на волю отпустишь? Леня, давай сейчас вынырнем. И сходим в какой-нибудь ресторан. Ты был на «Розовом Атолле»?

   – Нет.

   – Красивое место. Шульц и Брандт рисовали. Я приглашаю.

   – Ладно. Только вначале поищем…

   Вика отрывается от меня, резко спрашивает:

   – Кого?

   – Неудачника.

   – Да он вышел из глубины, как ты не понимаешь!

   – Понимаю. Но все-таки давай поищем? Может, он отошел сделать пи-пи и свалился в пропасть?