Глубина. Трилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 48

   – У меня нет больше патронов, – говорит он.

   Откидываю «BFG-9000», снимаю с пояса пистолет. Тыкаю дулом в лоб Алекса, так, что тот отшатывается.

   Даже злости нет.

   Алекс молча ждет выстрела.

   – Садись, – говорю я, опуская оружие. – Садись, гад…

   Он садится, и я сажусь рядом с ним на полу, а тело Неудачника, которому опять не повезло, слепо смотрит в потолок.

   – Зачем ты его убил?

   – Я… хотел убить тебя, – говорит Алекс. – Я гнался за тобой. Боялся опоздать. Не заметил, что он без оружия.

   – А меня – зачем?

   Алекс кривится в улыбке:

   – Ты меня шлепнул на первом уровне. Забыл, что ли?

   – Нет. И эта вся причина?

   – Мы же договорились идти совместно!

   Боже, за что мне такое наказание?

   – Ты хочешь сказать, что не собирался пристрелить меня сам? Из-за лишней обоймы?

   – Подумывал, – спокойно признается Алекс. – Но я ведь тогда еще не решил. А ты меня убил.

   И вот тут меня разбирает хохот. Я валюсь на пол, утыкаясь шлемом в ногу Неудачника. Колочу рукой по зеркальному стеклу.

   – Урод! – кричу я. – Дубина!

   Почему-то Алекс обижается.

   – Я ведь в тебя не выстрелил! – кричит он. – А ты в меня – да!

   – Парень, да ты с катушек съехал! – говорю я. – Мститель, мать твою… Зорро недоделанный… Я – дайвер! Понимаешь? Парнишка, которого ты шлепнул, двое суток в глубине! У него таймер отключен! Он загнуться может, если я его не вытащу! А ты, со своими комплексами… идиот, идиот…

   – Дайвер? – тупо повторяет Алекс.

   – Дайвер! – Мне сейчас плевать на вечную конспирацию. – Мне на этот «Лабиринт»… с сорокового этажа! Я пытаюсь спасти человека – а ты играешь в войну, щенок! Сколько тебе лет, мальчик?

   Алекс отвечает не сразу. Но все-таки отвечает:

   – Сорок два.

   Меня охватывает новый приступ хохота.

   Вот оно, царство Питера Пена, остров вечных детей.

   Разменявший пятый десяток лет любитель военных игр.

   В виртуальности нет возраста. И солидный пожилой бизнесмен, и безусый пацан, дорвавшийся на работе до компьютера с модемом, – все равны.

   Все вправе бегать по нарисованным лабиринтам, вспоминая детские правила чести и крича «Не считово!».

   Каждый может играть в благородных героев и отважных рыцарей, забывая о том, что жизнь куда сложнее десятка ветхозаветных заповедей.

   – Мне очень жаль, – говорит Алекс. – Я не знал, что вы занимаетесь такой серьезной работой…

   Боже, как смешно… Нет, ничего серьезного, я сюда пописать пришел…

   – Если я могу оказать какую-то помощь… – сдавленно говорит Алекс. – Оплатить время, которое вы затратили…

   – Время не купишь, – отвечаю я. Все-таки лучше бы Алекс продолжал вести себя как юный программист… – Сейчас где-то умирает от голода и жажды парень, в которого ты всадил свои сраные пули!

   – Мне очень жаль… – Алекс встает, подходит ко мне. Я смотрю на него, не делая попыток подняться. – Просто вы вели себя неэтично. Выстрелили в меня без явной причины…

   Бесполезно с ним разговаривать…

   – Может быть, я и не прав. – Его голос слегка крепнет. – Но, понимаете, всему виной послужил ваш первоначальный поступок. Вы, очевидно, моложе меня…

   Я смотрю в потолок, на отражение Неудачника. На окостеневшее, мертвое лицо.

   – Однако вы должны не хуже меня понимать, что мы находимся в мире не-реальном, несуществующем, – вещает Алекс. – Это опасная иллюзия… люди способны легко утратить свои жизненные ориентиры, моральные нормы, поддаваться ощущению вседозволенности. Может быть, мой поступок был не совсем верным, но я всегда пытаюсь сохранить обычные человеческие императивы. «Лабиринт» – это игра, однако в ней воплощены вечные идеалы. Идеалы рыцарства, если хотите. Бой добра со злом.

   Еще один борец с иллюзиями. Сколько их было на моей памяти – людей, пытающихся сделать глубину точной копией реального мира. Самое смешное, что наиболее шумным был писатель-фантаст…

   – Вы изначально повели себя нечестно, – говорит Алекс. – И вот… печальный итог. Знаете, дайвер, ведь так всегда происходило. С сотворения мира. Вся история – живой пример!

   – А в кипящих котлах прежних боен и смут… – шепчу я. – Столько пищи для маленьких наших мозгов!

   Алекс замолкает.

   – Ты свел со мной счеты? – спрашиваю я. – Ну говори, свел? Или хочешь еще меня лично пристрелить? Валяй!

   Кидаю ему пистолет. Раскидываю руки.

   – Я… вовсе не о том… – бормочет Алекс. – Если бы вы просто признали собственную неправоту, этого было бы вполне достаточно…

   – Признаю, – говорю я, обеими руками водружая на грудь трубу гранатомета. – Признаю. Надо было ждать, пока ты меня застрелишь. Доволен?

   Алекс отступает на шаг, протестующе взмахивает руками. Он вовсе не удовлетворен таким исходом, он не успел оправдаться в собственных глазах.

   Глубина-глубина, я не твой…

   А спусковая скоба тугая, я едва ухитрился нажать ее.

   На экранчиках шлема – кровь.

   А внутри меня – тишина.

   Нет, я не вытягивал из глубины неудачливого игрока и не пытался перехитрить беспринципного коллегу. Это сеть.

   Сама виртуальность восстала против меня.

Часть третья

Человек без лица

00

   Я присутствовал при рождении виртуального пространства. Одним из первых опробовал дип-программу Дибенко. И мистического страха простого человека перед компьютером во мне нет.

   Арифмометры разумными не бывают.

   Вика может фантазировать по поводу самозародившегося электронного разума – я не могу в него поверить. Все, что происходит в глубине, – лишь пересечение различных программ. Если происходящее выходит за рамки возможного – значит за этим стоит человек.