Глубина. Трилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 41

   – Очень хочу туда спуститься, – говорит Вика, глядя на озеро.

   Молча киваю, соглашаясь.

   – Страшно. Дорога очень сложная, – вздыхает Вика. – Если привязать веревку к окну, то на вон ту тропинку можно выбраться запросто. Но по северному склону полгода как прошел оползень. Тропинку наверняка завалило.

   Я поворачиваюсь к ней, смотрю в глаза.

   Нет, она не врет и не смеется.

   – Ты хочешь сказать, что это все – живое? – спрашиваю я. – Туда можно войти? Подняться на пик, искупаться в озере?

   – Вода ледяная, простудишься.

   – И все это живет? Падает снег, идут лавины, случаются бури?

   Вика кивает.

   – Чтобы держать такое пространство, нужен отдельный сервер!

   – Два сервера. Один полностью занят, другой еще все заведение держит.

   Глотаю холодный воздух. Спрашиваю:

   – Так… зачем ты здесь работаешь? Тебя любая фирма возьмет пространственным дизайнером, только позволь заглянуть в это окошко!

   – У меня свои причины, – говорит Вика, слегка повышая тон, и я понимаю – вопрос неуместен.

   Свобода для всех и во всем.

   Может быть, ей нравится быть виртуальной проституткой?

   – Спасибо, – говорю я.

   Вика недоуменно хмурится.

   – Спасибо, что позволила это увидеть, – объясняю я. – Ты ведь не каждого сюда пускаешь?

   – Не каждого. А ты покажешь мне свои картины? – с улыбкой спрашивает Вика. Я вздрагиваю. – Ты сказал, что не умеешь придумывать названия. Значит, приходилось этим заниматься.

   Вот так. Я тоже сглупил. И, подобно Вике, не заметил своей оплошности.

   – Я давно не рисую, – признаюсь я. – Так получилось. Может, и к лучшему, все равно мне такое не по силам.

   Вика даже не пытается вежливо спорить. Она знает себе цену.

   – Знаешь, я хотел пригласить тебя в ресторан, – говорю я. – Если ты согласишься…

   – Нет.

   Я чувствую себя оплеванным. Почему-то я был уверен, что Вика согласится, что ей понравятся «Три поросенка», что мы постоим над горной рекой – пусть не я создавал тот пейзаж, но я люблю его…

   – Понимаю, – говорю я.

   – Нет, не понимаешь. Дело не в клиентах, сейчас как раз затишье, а девочки меня подменят. Я сама тебя приглашаю. В наш ресторанчик.

   Ничего не понимаю, но соглашаюсь. Вика придирчиво осматривает меня, поправляет воротник рубашки.

   – Сойдет, – решает она. – Пошли.

   – Далеко?

   Вика только улыбается, подхватывает со стола маленькую замшевую сумочку. Мы выходим в коридор, и я отмечаю, что двери больше не поскрипывают в приступах любопытства.

   – Пошли, пошли…

   Мы идем, чинно взявшись за руки, словно воспитанные дети на прогулке. Коридор кончается винтовой лестницей, мы поднимаемся вверх. Насчитываю семь витков, прежде чем дорогу преграждают тяжелые бархатные шторы. На мгновение возникает мысль, что пространство здесь вывернуто, и мы сейчас выйдем в холл первого этажа.

   – Ничему не удивляйся, – говорит Вика и ступает вперед.

   Я иду следом в полной уверенности, что смогу выполнить ее просьбу.

   Мы выходим на морской берег.

   Закат красит небо оранжевым и золотым. Море устало дышит, лаская берег. Песок под ногами – черный. Весь пляж искристо-черный. Я знаю, что такие пляжи есть. Я никогда не думал, что это так красиво.

   На берегу стоят белые столики под зонтами, за столиками люди. Все живые, не программные муляжи, я сразу это чувствую. В основном девушки, лишь за тем столом, что ближе всех к берегу, двое мускулистых парней. Да еще рядом с длинной стойкой бара примостился тощий парень в шортах.

   – Это наша рекреационная зона, – шепчет Вика. – Идем.

   Мы садимся за свободный столик, Вика склоняется ко мне:

   – Здесь самообслуживание. Иди к стойке, возьми мне шампанского.

   Иду, увязая в песке. Трое мужчин и двадцать женщин наблюдают за мной. Все выглядит донельзя странно – словно чудовищный тайфун прошелся по побережью, снеся отели и дома, но пощадив часть открытого ресторанчика. Впечатление усиливает задернутая шторами дверь, через которую мы вошли, – она одиноко стоит в черном песке.

   – Привет! – говорит мне парень у стойки и быстро сует руку.

   Машинально пожимаю ладонь.

   – Вика сухое шампанское любит, – говорит парень. – Только не бери французского, возьми «Абрау-Дюрсо», оно где-то слева под стойкой… Ты здесь первый раз? Я тебя не видел раньше. Сегодня день пустой, все девчонки тут собрались. Ну, сейчас тебе косточки перемоют!

   Он тараторит с энергией Робинзона, встретившего Пятницу. У него чрезвычайно подвижное лицо, во рту не хватает пары зубов.

   – А ты мне нравишься, – говорит парень, почесывая облезающий от загара живот. – Блин, точно нравишься! Ха-ха! Испугался? Не, я тут не работаю, то есть работаю, но не так. Ты тем двоим, у воды, не понравься случайно!

   У меня уже голова идет кругом. Выдавливаю жалкую улыбку, захожу за стойку, достаю из ведерка со льдом бутылку брюта, беру пару высоких бокалов.

   – Во, перезагорал я вчера! – восклицает тем временем парень, отрывая длинный пласт облезающей кожи. – С девчонками поспорил, что сгорю, они не поверили. Приходят утром – а я и впрямь сгорел!

   Он сует мне под нос бренные части своей шкуры.

   – Классно выглядит? Всю ночь пахал, делал симуляцию загара. Надо будет пристроить куда-нибудь, с руками оторвут! Только руки я не отдам!

   Торопливо киваю и убегаю с добычей. Вика дожидается меня, давясь от смеха.

   – Это кто? – спрашиваю я, опускаясь на стул. Тихий шорох волн кажется неслыханным благодеянием.

   Вика продолжает смеяться, потом делает серьезное лицо.

   – Это наш программный гений, хакер и охранник, знаток железа и софта. Зови его Компьютерным Магом. Или просто Магом. Он это любит. Только не зови его Зукой.

   – Зукой?

   – Ага. Он любит растворимые напитки, «Зуко», «Сприм», прочую химию. Его так девчонки прозвали, он очень обижается.