Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика - Гегель Георг Вильгельм Фридрих - Страница 4

во всеобщую связь сущего, в то время как метафизика нового времени

«заградила себе путь от понимания единичного к пониманию целого».

«Так как греки, — пишет Энгельс, — еще не дошли до расчленения,

до анализа природы, то она у них рассматривается еще как целое, в

общем и целом. Всеобщая связь явлений в мире не доказывается в

подробностях: для греков она является результатом непосредственного

созерцания. В этом — недостаток греческой философии, благодаря

которому она должна была впоследствии уступить место другим видам

мировоззрения. Но в этом же заключается ее превосходство над

всеми ее позднейшими метафизическими соперниками. Если метафи-

*) Энгельс, Диалектика природы («Архив К. Маркса и Ф. Энгельса»,

кн. II, стр. 125).

зика права по отношению к грекам в подробностях, то греки правы

по отношению к метафизике в целом» *).

Энгельс вполне правильно видит и в метафизике необходимый этап

развития человеческого мышления, так как для понимания

процессов и взаимной связи явлений требуется понимание предметов,

понимание единичных явлений. Но метафизика потому и остается

метафизикой, что она видит в расчленении природы конечный результат

исследования и неспособна подняться до синтеза. С другой стороны,

недостаток, которым страдала греческая философия, состоял в том, что

для нее целое, всеобщая связь явлений представлялись результатом

непосредственного созерцания, а не опосредствованного через

расчленение целого понимания.

Материалистическая диалектика исторически и логически

непосредственно примыкает к гегелевской диалектике, являясь ее

продолжением и дальнейшим ее развитием, поскольку она подверглась со

стороны Маркса и Энгельса переработке на основе материализма.

Диалектика является результатом развития всей истории

человеческого мышления, высшим продуктом науки, философии и практического

творчества человека. «Диалектика, — говорит Энгельс, — является

для современного естествознания самой правильной формой мышления,

ибо она представляет аналог— и, значит, метод объяснения

происходящих в природе процессов развития—для всеобщих связей

природы, для переходов от одной области исследования к другой».

Современное состояние науки таково, что она не может

удовлетвориться массой накопленного эмпирического материала, огромным

богатством единичных фактов, наблюдений, явлений или даже законов.

Чувствуется неодолимая потребность привести в связь все эти

наблюдения и закономерности как в каждой отдельной области, так и во всей

совокупности наук, объединив отдельные отрасли знания в одно целое.

При таких условиях эмпирическое естествознание вынуждено

подняться на ступень теоретического мышления, т. е. теснее связать

естествознание с философией.

Эту смычку естествознания с философией возможно осуществить

лишь на основе материалистической диалектики. «Современные

естествоиспытатели, — писал Ленин в 1922 г., — найдут (если сумеют

искать и если мы научимся помогать им) в материалистически

истолкованной диалектике Гегеля ряд ответов на те философские вопросы,

*) Там же, стр. 129.

XVI

которые ставятся революцией в естествознании и на которых

«сбиваются» в реакцию интеллигентские поклонники буржуазной моды».

Вез знания диалектики, говорил Ленин, естествоиспытатели будут

беспомощны в своих философских выводах и обобщениях. «Ибо

естествознание прогрессирует, переживает период такой глубокой

революционной ломки во всех областях, что без философских выводов

естествознанию не обойтись ни в коем случае» *).

Современное естествознание, как нам кажется, вступило уже в

предсказанную Энгельсом и Лениным новую полосу развития.

Поскольку крупные естествоиспытатели вынуждаются самим ходом

развития науки к теоретическому осмысливанию ее, они переходят или

начинают переходить на диалектическую точку зрения.

Современная наука переживает период «смуты», — это

несомненно. Мы находимся, быть может, накануне некоторой перестройки

всего здания современной науки. Поэтому нет ничего удивительного

в том, что многие естественники скатываются к идеализму и даже

мистицизму, не будучи в состоянии теоретически осмыслить

накопиввшиеся в той или иной научной дисциплине противоречия. Для

преодоления последних старая формальная логика оказывается

недостаточной. Она должна быть заменена диалектической логикой.

И.

Гегель проводит различие между естественной логикой и

логикой научной. Естественная логика — это логика до–научного

мышления. Но до–научное мышление, хотя и отлично от научного мышления,

тем не менее связано с ним и представляет собою ступень последнего

в смысле его подготовки. До–научное мышление, т. е. естественная

логика, имеет то общее с научной логикой, что она также пользуется

уже категориями. Но пользование категориями естественного

мышления происходит бессознательно, в то время как научная логика

применяет категории сознательно. Категории в их бессознательном

применении мы имеем в языке вообще. Мышление и речь теснейшим

образом связаны между собою Вез речи нет мышления в развитой его

форме. Здесь не место останавливаться на очень важном и существенном

вопросе — о взаимном отношении мышления и речи. Но мы должны

подчеркнуть, что каждое предложение со стороны его логического

*) Ленин, Собрание сочинений, т. XX, ч. II, стр. 498.

состава представляет собою внутреннюю связь и движение форм

мышления, т. е. категорий. Если я говорю: этот лист есть

зеленый, — говорит Гегель, —то мы имеем здесь налицо категории бытия,

единичности и пр.

Научная логика имеет дело с категориям в их подлинной чистоте.

Развитие науки подвигается от эмпирического и чувственного знания,

подготовляя высшие формы мышления. На низших ступенях знания

мы опять–таки применяем всевозможные категории; как, например,

целое и часть, вещь и свойства. Вез таких определений человеческое

знание обходиться не может. Но чем выше мы поднимаемся от

чувственного и эмпирического знания к высшим формам мышления, тем

определеннее выявляются категории большей конкретности. Гегель

приводит пример из физики. В физике категория силы сменилась в

новейшее время категорией полярности. Эта последняя категория,

по словам Гегеля, имеет бесконечную важность, поскольку она, в

отличие от понятия силы, более конкретна, совмещает в себе единство

различных определений, единство противоположностей.

Формы мышления, по мнению Гегеля, являются в сущности

результатом развития естественной логики и чувственно–эмпирического

знания, поскольку последние исторически предшествуют чистой

логике. Категории сначала даны человеку в неразрывной связи с

чувственными предметами, воззрениями и представлениями. Лишь на

определенной ступени развития знания логические категории делаются

предметом самостоятельного исследования. Они отделяются от

конкретного содержания, с которым они слиты и даны в единстве. Гегель

восхваляет Платона и Аристотеля именно за то, что они совершили

этот переход к чистому мышлению. «Действительно, потребность

предаться чистому мышлению, — говорит Гегель, — предполагает

длинный путь, ужо пройденный человеческим духом…» Одним

словом, логика сама есть в этом смысле продукт исторического

развития мысли.

Освобождение или отделение логических категорий от

конкретного предметного содержания делает возможным превращение логики

в самостоятельную науку. Логика есть наука о мышлении. Человек

не начинает с анализа своего мышления. Он прежде всего

действительно, практически мыслит. Практика и здесь предшествует теории.