Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика - Гегель Георг Вильгельм Фридрих - Страница 10

являющейся прямой противоположностью ее, она приходит к природе. Таким

образом вся логика является доказательством того, что абстрактное

мышление для себя есть ничто, что абсолютная идея для себя есть

ничто, что только природа есть нечто» *).

Но и рассматриваемая отвлеченно природа есть тоже ничто.

Вся природа является для абстрактного мыслителя только

повторением в чувственной форме логических абстракций. «Подобно тому

как прежде (т. е. в логике) природа представляла в своей скрытой

от самого мыслителя и загадочной форме абсолютную идею,

абстракцию (Gedankending), так теперь мыслитель, отпустив природу от себя,

отпустил в действительности только эту абстрактную природу, только

абстракцию (Gedankending) природы, хотя и с уверенностью, что

она есть инобытие мысли, что она есть действительная, созерцаемая,

отличная от абстрактного мышления природа. Или, говоря

человеческим языком, созерцая природу, абстрактный мыслитель узнает,

что существа, которые в божественной диалектике он мнил себе создать

как чистые продукты самодовлеющей и никогда не разглядывающей

действительность работы мысли, из ничего, из чистых абстракций, —

он узнает, что они не что иное, как абстракции некоторых природных

явлений (Naturbestimmungen) **).

Марксова критика гегелевской логики шла по линии критики

формализма и абстрактного мышления. Гегелевской отвлеченной

*) Там же, стр. 272.

**) Там же, стр. 273.

Логика.

XXXIV

логике Маркс противопоставляет логику конкретную и

материальную. В этом и состоит коренное отличие диалектики Маркса от

диалектики Гегеля. Маркс продолжает Гегеля и завершает развитие

диалектики, но уже на новой основе.

Однако было бы совершенно неправильно, если бы мы ввиду

жестокой критики Марксом гегелевской диалектики просто отвергли

последнюю, как это многие пытаются делать. Гегелевская логика

должна служить для нас исходным пунктом в деле развития или

построения материалистической диалектики хотя бы уже по одному

тому, что «та мистификация, которую претерпела диалектика в

руках Гегеля, отнюдь не помешала тому, что именно Гегель дал

исчерпывающую и сознательную картину ее общих форм движения», как

выразился Маркс.

Второй вопрос, по которому марксизм и Гегель стоят на

различных позициях, — это вопрос об отношении мышления и бытия. Для

Гегеля истинной реальностью является понятие, или идея. Его

логика построена поэтому таким образом, что самое истинное находится

в конце логики. Бытие оказывается не истинным и снимается

сущностью, которая является его основанием; но сущность снимается

в свою очередь понятием, которое обнаруживает себя как более

истинное, чем сущность. Мир развертывается таким образом, что он

обнаруживает свою истину и действительность в конце развития,

когда раскрылась его природа полностью. Но очевидно, что

идея потому могла обнаружить себя как истинную реальность

в конце процесса развития, что она в самом начале составляла

истинную сущность мира, так что все категории — бытие, сущность и пр. —

являлись лишь оболочками, внешними формами проявления все того

же понятия, которое, так сказать, драпируется в многообразные

формы. Наконец наступает момент, когда оно сбрасывает с себя

драпировку, оболочку и предстает перед нами во всей своей чистоте и

в то же время во всей своей конкретности в смысле обогащения всем

предыдущим содержанием.

Понятие на первой ступени развития логики выступает в форме

бытия. Это — первое определение понятия. Рациональное

содержание гегелевского понятия может быть понято только в том смысле,

что так как все, что мы познаем, мы познаем в понятиях, то бытие

есть одно или первое определение того предмета, который должен

быть постигнут нами в логическом понятии. Сущность мира, равно

как и весь мир, отражается в логических, т. е. человеческих, поня-

тиях. Поскольку это так, мы можем сказать, что процесс познания

представляет собою движение понятий, смену его различными

формами. Но у Гегеля дело обстоит иначе. Понятие для него есть сама

реальность, и поскольку понятие движется и развивается, постольку

это процесс движения и развития самой действительности. Понятие

и реальность тожественны, составляют один и тот же предмет.

Бытие есть мысль, мысль есть бытие. Поэтому у Гегеля нет, собственно,

проблемы о взаимоотношении бытия и мышления. Противоречие между

бытием и мышлением, поскольку оно имеется, это, так сказать, игра

мысли с самой собой. Она сама себя утверждает, отрицает и

отталкивает и снова утверждает. Или, иначе говоря, противоречивый

характер движения мысли выражается в выявлении ее собственных

предикатов. То она выступает в форме бытия, то в форме сущности или то

в форме качества, то в форме количества, причем всякий раз

обнаруживается, что каждое из этих определений выражает лишь

односторонне природу целостного понятия, для чего и требуется следующее,

высшее определение как более полно выражающее природу понятия.

Другая отличительная особенность гегелевской логики состоит

в ее онтологическом характере. Так как понятие и есть объективная

или абсолютная реальность, то движение этого понятия есть

подлинное движение самой реальности. Понятие в своем движении

порождает качество, количество, меру, сущность и т. д. Процесс

развития категорий, т. е. чисто логический процесс, и есть процесс

развития самой действительности. Чистое бытие порождает из себя в

союзе с чистым «ничто» становление, порождающее в свою очередь так

называемое наличное бытие и т.д. Это, разумеется, чистейшая

«мистификация», переворачивающая действительные отношения вверх ногами.

К этому вопросу мы вернемся ниже. Пока достаточно только

подчеркнуть, что признание возможности возникновения всего многообразия

мира из чистого бытия (что означает чистую мысль) равносильно

признанию возникновения мира из ничего. О точки зрения Гегеля это

возможно потому, что для него мысль, идея, понятие, дух составляют

субстанцию мира. Но с точки зрения материалистической — это

чистейший абсурд. Мир не возникает ни из мысли, ни из чистого бытия,

а является вечно существующей «совокупностью» материи, которая

в своем движении, в своем развитии действительно порождает все

многообразие явлений.

Поэтому прав Плеханов, говоря, что Гегель не разрешил

противоречия между бытием и мышлением, а просто устранил одну из сторон

Ш*

XXXVI

А. ДЕВ0РИП

этого отношения, изменив тем самым своему диалектическому методу

и став на точку зрения абстрактного монизма или тожества.

Прежде чем вступить в область логики, необходимо разрешить

вопрос гносеологический, вопрос об отношении наших мыслей к

объективности, к бытию. Гегель посвятил этому вопросу специальное

исследование. Мы имеем в виду «Феноменологию духа», которая

является введением в логику. «Феноменология духа» исследует

всесторонне вопрос об отношении мышления к предмету. Она подвергает

историческому и систематическому рассмотрению все формы

отношения мышления к предмету, чтобы прийти к точке зрения абсолютного

знания, состоящего в тожестве мышления и бытия. Достигнув этого

результата, Гегель на почве тожества мысли и предмета строит свою

логику. Само собою разумеется, что теория познания в свою очередь

ужо предполагает логину. Логика составляет предпосылку теории

познания, теория познания предполагает логику. На первый взгляд

мы тут имеем противоречие; на самом же деле это противоречие, как

мы увидим ниже, благополучно разрешается и преодолевается.