Томек ищет Снежного Человека - Шклярский Альфред Alfred Szklarski - Страница 12

Таинственные голоса, доносящиеся из глубины джунглей, живо напомнили ему экспедицию на границу Буганды и Конго в Африке, где они в свое время искали легендарное животное, известное под названием «окапи»[46]. Томек печально улыбнулся, потому что вспомнил, как во время охоты на окапи участвовал в настоящей битве с преступными людьми-леопардами. Воспоминание было не из приятных, хотя его товарищи по охоте как раз после этого события стали относиться к нему как к настоящему мужчине. Со времени той охоты в Африке прошло уже довольно много времени. Томеку потом не раз приходилось биться с людьми. Не раз он хватался за оружие в защиту свою или друзей, но всякое кровопролитие, даже совершенно неизбежное, вызывало у него грусть и печаль. Томек повесил сорочку на первую попавшуюся ветку и вернулся в комнату. Лег на циновку рядом со спутниками и, по своему твердому обычаю, всунул под подушку револьвер. Потом закрыл глаза и стал думать о Смуге. Томек искренне беспокоился о нем. Где теперь его друг? Когда отец и боцман занимались организацией зоологического сада в Гамбурге, Смуга уехал из Европы в самостоятельную экспедицию, и на долгие месяцы о нем пропал всякий слух. И только несколько недель тому назад его друзья из краткой телеграммы узнали, что он ждет их в Индии. Почему он звал их на помощь? Неужели ему грозила серьезная опасность?

Друзья Смуги знали о нем не слишком много. Он не любил распространяться о своих переживаниях в прошлом. Кто такой, в самом деле, Смуга? Весь мир он знал так же хорошо, как собственный карман. Куда бы не направлялась экспедиция, оказывалось, что Смуга в этих местах уже когда-то бывал. Он был знаком с самыми отдаленными, дикими уголками земли. Знал тайны различных народов, но говорил об этом только лишь в случае крайней необходимости, причем говорил ровно столько, сколько требовалось в данном положении. Томек часто задумывался, что скрывалось за определением «беспокойный дух», которое часто употреблял отец, говоря об отсутствующем Смуге. Завтра они узнают, что случилось со Смугой. Но что делать, если магараджа Алвара не захочет сказать им правду?

Размышляя так, Томек ворочался с боку на бок и долго не мог заснуть. Иногда мысли о Смуге переплетались с воспоминаниями о Салли. Насмешливое замечание боцмана об ухаживании за ней ее двоюродного брата не давало Томеку спокойно заснуть.

«Гм, возможно, боцман прав, и мне следует отвадить этого братца от Салли», – думал Томек и, пожалуй, последовал бы этому совету, окажись вежливый англичанин сейчас неподалеку. Но, к счастью для него, он находился за тысячи километров от Томека. Поэтому все размышления Томека закончились тем, что он решил расправиться с двоюродным братом Салли сразу же после возвращения из Индии. Успокоившись на этом, Томек заснул.

Внезапно он проснулся. Сначала не мог сообразить, долго ли он спал. В комнате царил ночной мрак, только в соседнем помещении, за портьерой, слабо мигал масляный светильник. Лежа с открытыми глазами, Томек стал прислушиваться. Боцман сквозь сон тихо постанывал. Прислушавшись, Томек понял, что кто-то ходит по крыше. В ночной тишине ясно были слышны шаги босых ног.

Томек осторожно приподнялся, опираясь на локоть. Боцман и отец спали на своих циновках. Кто же в таком случае ходит по крыше, если единственная дверь заперта изнутри на засов? Томек вспомнил растущий рядом с домом раскидистый платан, ветви которого нависали над крышей. Осторожные шаги напомнили ему об убийце из Бомбея, о человеке со шрамом на лице. Томек вытащил из-под подушки револьвер. Встал с постели. На цыпочках подошел к портьере, разделявшей комнату.

Светильник освещал лишь один угол столовой колеблющимся красноватым светом. Томек внимательно осмотрел комнату. Нет, внутри дома никого не было. Но на крыше все отчетливее раздавались шаги босых ног. Томек осторожно подошел к бамбуковой лестнице. Медленно, ступенька за ступенькой, поднимался вверх, держа револьвер в правой руке. Черное отверстие в потолке приблизилось. Наконец Томек остановился на предпоследней ступени. Незаметно высунул голову через отверстие и выглянул наружу. Он сразу же заметил темную фигуру, присевшую на корточках над чем-то белым, лежавшим на крыше. Тут же зашелестели ветви платана.

Вторая странная фигура бросилась прямо на спину наклонившегося сообщника. Раздался гневный писк.

Началась рукопашная схватка.

Когда Вильмовский и боцман, услышав шум, выскочили на крышу, то увидели, как Томек отбирал свою сорочку у обезумевших от гнева больших обезьян. Моряк сразу же бросился на помощь приятелю. Мощным пинком он завершил битву. Одна из обезьян, проделав в воздухе большую дугу, исчезла в темноте ночи, а вторая, оторвав кусок сорочки, сделала великолепный прыжок прямо на свисающие ветви платана.

– Чего ж ты стоишь, как соляной столб, словно жена Лота[47]? – спросил боцман и принялся осматривать Томека: не ранен ли он в битве с обезьянами.

– Я послушался вашего совета и повесил сорочку сохнуть на ветви дерева. Вот все, что от нее осталось, – сказал Томек, показывая кусок оторванного рукава.

– Действительно, не много, – согласился моряк. – Но радуйся, браток, ведь одну из воровок-обезьян я так угостил ногой пониже спины, что она век будет обо мне помнить...

– Твое счастье, боцман, что мы здесь одни, – вмешался Вильмовский. – Если бы кто-нибудь из индийцев видел твой поступок, нам грозили бы крупные неприятности.

– Неужели это опять были какие-то боги?!

– Мне кажется, что это были два гульмана[48], которых последователи индуизма считают священными обезьянами.

В этот момент под ноги беседующих мужчин упал толстый сук.

– Идем к себе, а то еще получим по башке от разгневанных святых, – пробормотал боцман, быстро спускаясь по лестнице через проем в крыше.

Вернувшись в комнату, путешественники закрыли проем бамбуковой решеткой, чтобы предотвратить возможное посещение непрошенных гостей. Забавное приключение отогнало от них сон, поэтому они какое-то время беседовали о суевериях, распространенных среди последователей индуизма.

– Многие храмы в Индии посвящены обезьянам, которые часто обитают в священных фиговых рощах вокруг храмов, – пояснил Вильмовский. – Как раз гульманы окружены особым вниманием жрецов. Эти обезьяны так привыкли к виду людей, что совсем не боялись Томека. По индийской мифологии, обезьяна-бог, Гануман, помог Раме, одному из воплощений бога Вишну победить ужасного великана, похитившего у него жену Ситу. Как видите, у обезьян есть свой заслуженный представитель в пантеоне индийских богов.

– На мой взгляд, здесь слишком много святых людей и священных животных, – буркнул боцман. – Сколько же у них, в конце концов этих божеств?

– Согласно Ведам – священному писанию индийцев, которое считается древнейшим в мире[49], первопричиной всего существующего был бог Брам или Браман. Благодаря ему возникли боги: Брама, Вишну и Шива. Последние два стали главными богами двух индийских культов Вишну и Шивы. Жена Шивы принадлежит к сонму важнейших богинь и носит множество имен. Ее зовут: Ума, Гаймавати, то есть дочь Гималаев, Дурга, Кали, или Черная, и Бхаивари, то есть Ужасная. У всех богов есть свои аватари, то есть воплощения, через которые они прошли в разное время. Итак, к примеру, Вишну был: рыбой, черепахой, медведем, полульвом и получеловеком, прекрасным Рамой, Кришной и Буддой, причем в своем последнем воплощении он должен явиться только лишь в конце нынешней эры[50]. Кроме упомянутых трех богов, в разных местах почитают еще и других богов и богинь, которые так или иначе состоят в родстве с главными богами. Среди них есть и чудовища, такие как Гануман – бог обезьян, или Гханеш, божество с головой слона. Но и этого мало. Кроме этой плеяды существует целый сонм божеств природы, демоны, русалки и джины.