Нездешний - Геммел Дэвид - Страница 58

Клинки сходились со звоном, но ни один из бойцов еще не был задет. Дальнор сделал финт влево, тут же перебросив клинок направо. Геллан отразил его выпад и ответил колющим ударом в живот. Дальнор отвел удар, шагнув в сторону, и замахнулся, целя Геллану в голову. Тот пригнулся.

Мечи сошлись снова, и Дальнор, сделав ложный выпад вверх, ранил Геллана в бок над правым бедром. Сабля пронзила мышцы и тут же вышла наружу.

— Видите, Геллан? — сказал Дальнор. — У вас недостаточно отлажена нижняя защита — вы слишком высоки ростом.

— Спасибо за подсказку. Я этим займусь.

— Вы мне нравитесь, Геллан, — усмехнулся Дальнор. — Жаль, что вы не вагриец.

Геллан устал и обессилел от постоянного недоедания. Не отвечая, он поднял клинок.

Дальнор вскинул брови.

— Еще один урок? — Он шагнул вперед, и мечи скрестились. Несколько мгновений бой шел на равных — потом Геллан сделал неловкое движение, и сабля Дальнора вошла ему между ребер. Геллан тут же зажал лезвие в кулак, удерживая его в своем теле, и его меч, взлетев вверх, рассек Даль-нору яремную вену.

Дальнор, схватившись за горло, отлетел назад.

Геллан упал ничком, выронив меч.

— Это был хороший урок, вагриец, — проговорил он.

Солдат, подскочив к нему, рубанул Геллана по шее. Дальнор поднял руку, как бы желая остановить его, но кровь, пузырясь, хлынула у него из горла, и он упал рядом с мертвым дренаем.

Баллисты продолжали гореть. Черный дым поднимался над серой крепостью, словно грозящий защитникам кулак.

Каэм прибыл к пожарищу на рассвете. Две баллисты сгорели дотла, но одна уцелела.

"Довольно будет и этой”, — решил Каэм,

Глава 25

Карнак смотрел на пожар, следя, не покажется .ли Геллан. Он не ожидал увидеть его, но надежда еще не пропала.

Если судить с позиции будущего — и если оно, это будущее, настанет, — то, может быть, и лучше, чтобы Геллан умер. Хорошего сторонника из него не выйдет — он мыслит слишком независимо, чтобы рабски подчиняться какому бы то ни было вождю. И все же Карнак знал, что ему будет недоставать Геллана: тот был, как шип на розе, напоминающий человеку, что плоть слаба.

— Похоже, что горит в двух местах, — сказал, подойдя, Дундас.

— Да, но Йонат говорит, что у них три баллисты.

— Две — тоже неплохо для одного человека.

— Человек, если захочет, способен на все, — тихо молвил Карнак.

— Сегодня мы потеряли триста солдат, генерал.

Карнак кивнул.

— Эгель скоро будет здесь.

— Не может быть, чтобы вы в это верили.

— Будем держаться, пока он не придет, Дундас. У нас нет выбора. Скажи Йонату, чтобы занял место Геллана.

— Сарвай старше по званию.

— Я знаю, кто старше, — назначаю Йоната.

— Слушаюсь. — Дундас отошел, но Карнак остановил его.

— В мирное время я не доверил бы Йонату выгребать навоз из конюшни — но сейчас речь идет о жизни и смерти.

— Да, командир.

Карнак посмотрел с башни на солдат вдоль стены. Одни были заняты едой, другие улеглись спать, третьи точили клинки, затупившиеся в бесконечном сражении.

"Слишком мало их осталось”, — подумал Карнак, оглянувшись на замок.

Скоро придется принять трудное решение.

На стене Йонат и Сарвай долго высматривали Геллана, пока не стало ясно: он либо взят в плен, либо убит.

— Хороший был человек, — сказал наконец Сарвай.

— Дурак он был, — прошипел Йонат. — Что проку кончать с собой подобным образом?

— Верно — и все-таки мне будет его недоставать.

— А мне нет! Пусть бы хоть всех офицеров перебили, мне плевать. Не знаю, зачем я до сих пор торчу в этой треклятой крепости? Была у меня одна мечта... Случалось тебе бывать в Скодийских горах?

— Нет.

— Есть там вершины, на которые еще не ступала нога человека, — они окутаны туманом девять месяцев в году. Я мечтал построить дом близ одной из них, в укромной долине, где можно растить лошадей. Я знаю толк в лошадях. Я люблю их.

— Отрадно слышать, что ты хоть что-то любишь.

— Я люблю многое, Сарвай, — но к людям это не относится.

— Геллан тебя любил.

— Хватит! Не желаю больше слышать о Геллане — ясно тебе?

— Не совсем.

— Мне жаль его. Доволен? Это ты хотел услышать? Мне жаль, что он погиб. И больше я не хочу говорить об этом.

Сарвай снял шлем и прислонился спиной к холодному камню.

— У меня тоже была мечта. Есть в Дренане одна девушка — красивая, умная и не сильно строгая. Ее папаша владеет торговым флотом, который ходит из Машрапура на восток. Я хотел жениться на ней и сделаться купцом.

— За чем же дело стало?

— Она вышла за другого.

— Что ж она, не любила тебя?

— Говорила, что любит.

— Ничего, все к лучшему.

— Если это к лучшему, что тогда к худшему?

— Тут ты по крайней мере среди друзей. — Йонат протянул руку, и Сарвай пожал ее.

— Всегда мечтал умереть среди друзей.

— Ну, уж эта твоя мечта точно исполнится.

Даниаль уже четыре дня скакала по голой открытой степи. За это время ей никто не встретился, но теперь, въехав в густой лес, она поняла, что в нем кто-то есть. Справа от нее мелькнула между стволами темная тень.

Она пришпорила коня, потянув за собой вьючную лошадь.

Тень не оставляла ее. Даниаль видела ее только мельком, но она все время держалась рядом, двигаясь с поразительной быстротой и совершенно бесшумно.

День близился к вечеру, и страх Даниаль усиливался. Во рту пересохло, руки стали скользкими от пота. Хотела бы она, чтобы с ней был Нездешний — или хотя бы Дурмаст.

Ей вспомнился последний разговор с Дурмастом, и страх немного прошел.

Тогда, проехав около пяти миль, они встретили отряд воинов в черных доспехах. Дурмаст выругался и схватился за топор, но воины проследовали мимо, едва удостоив путников взглядом.

Стоило посмотреть, как вознегодовал Дурмаст.

— Ишь ты — и не глядят даже!

— Ну и хорошо, — сказала Даниаль. — Ведь не хочется же тебе сразиться с ними?

— Это воины Братства, посланные за доспехами. Они умеют читать мысли и знают, что доспехи у нас.

— Почему же они тогда их не взяли?

Дурмаст спешился, сел на камень и уставился на далекий уже Рабоас.

— Нельзя задерживаться, — позвала Даниаль. — Нездешний рискует жизнью, чтобы мы могли выиграть время.

— Они знали, — сказал Дурмаст.

— Что знали?

— О чем я думаю.

— Я тебя не понимаю.

— Ты знаешь, какой я, Даниаль... каким я был. Нет во мне настоящей силы, хотя мускулы у меня будь здоров. Я подлец и всегда был подлецом. Забирай доспехи и уезжай.

— А ты?

— Двинусь на восток — может, и до Венгрии доеду. Говорят, Опаловые горы очень хороши зимой.

— Одна я их не довезу.

— Ты что, не понимаешь? Я бы все равно предал тебя, Даниаль, и увез доспехи. Они стоят целое состояние.

— Но ты дал слово.

— Мое слово — что на ветру полова.

— Ты хочешь вернуться, чтобы помочь Нездешнему.

— Разве я похож на дурака? — засмеялся Дурмаст. — На такое только полоумный способен. Езжай, да поскорее, пока я не передумал.

...Все последующие дни Даниаль надеялась увидеть позади Нездешнего. Она не могла смириться с мыслью о том, что он умер. Он сильный, он стойкий, никто не может его победить. Она помнила, как он сражался в лесу, одинокий, омытый красным заревом заката. И одержал победу. Он побеждал всегда — не может он погибнуть.

Даниаль вернулась к настоящему и смигнула набежавшие на глаза слезы. Тропа была узкой, сумерки сгущались. Останавливаться не хотелось, но лошади устали. Пора дать им отдых. Она осмотрела подлесок справа от себя: тени не было видно. Быть может, ее преследовал голодный медведь — или воображение сыграло с ней шутку.

Она ехала, пока не услышала журчание воды, а тогда остановилась на ночлег около мелкого ручья, решившись не спать всю ночь и не выпускать из рук меча.

Она проснулась на рассвете и быстро вымылась в ледяной воде, прогнав сон. Потом подтянула подпругу и села верхом. Дурмаст велел ей держать на юго-восток, пока не доберется до реки. Там будет паром — а после переправы надо ехать прямо на юг, к Дельнохскому перевалу.