Я выбрал путь смерти - Шитов Владимир Кузьмич - Страница 83

— Тарас Кондратьевич, давайте не будем на эту тему спорить. Мы теперь знаем, кто такой Щербатый. Это наш общий знакомый Провоторов Иван Сергеевич. Если вас не затруднит, пригласите его сейчас к себе в кабинет под каким-нибудь предлогом. А вообще-то вы его можете пригласить и без какого-либо предлога. Когда он придёт, вы в разговор с ним не вступайте, а поручите эту миссию мне. Можете делать отдельные реплики по ходу нашей беседы, но только не вступайте с ним в долгий разговор. Иначе помешаете мне осуществить задуманное.

— Почему ты проявляешь ко мне такое неверие? — как ребёнок, обиженно поинтересовался у Волчьего Ветра Транквиллинов. — Чем я могу испортить твой план?

— Вы уж извините меня, Тарас Кондратьевич, но скажу вам в глаза: вы человек мягкотелый, всех вам жалко, все вы ставите под сомнение. Вы сомневаетесь, что Нежданов нанял за деньги бандитов, чтобы убить вас. В разговоре с нами Провоторов не должен и мысли допускать, что мы не верим в его порядочность.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, посмотрим, каким результатом завершится твоя затея, — поняв причину предложенного ему ограничения в беседе с Провоторовым, согласился Транквиллинов и включил кнопку селекторной связи со службой безопасности: — Иван Сергеевич Провоторов сейчас на дежурстве или отдыхает? — спросил он у начальника службы безопасности.

— Находится на дежурстве, — ответил ему тот.

— Он мне срочно нужен, скажите, чтобы поднялся ко мне в кабинет.

— Сейчас направлю его к вам.

Как только Провоторов вступил в кабинет Транквиллинова, подошедший к нему Чумной молча вытащил из его кобуры пистолет, после чего вновь сел на свой стул.

— Тарас Кондратьевич, что тут происходит, вы можете мне объяснить? — внешне не подавая вида, что растерялся, сохраняя самообладание, с некоторым возмущением в голосе спросил Провоторов.

— Иван Сергеевич, к вам имеет дело Александр Георгиевич. По-видимому, в процессе вашей беседы он сможет ответить на все ваши вопросы, — пояснил ему Транквиллинов с таким безразличием в голосе, как будто предстоящий разговор между двумя телохранителями его совершенно не касался и не интересовал.

— Пройди, Иван Сергеевич, к столу Тараса Кондратьевича и присядь рядом со мной. Разговор между нами будет долгий и интересный, — сказал Александр.

Провоторов подошёл к столу, присел на стул, оказавшись напротив Волчьего Ветра, и произнёс:

— Давай поговорим, если тебе так хочется.

Сбоку от них, во главе Т-образного стола, сидел в кресле Транквиллинов.

— Ты, Иван Сергеевич, знаешь, что в прошлом году в Сочи, а потом по пути с юга в Питер на жизнь Тараса Кондратьевича было совершено два покушения?

— Конечно, знаю. Между прочим, в результате этого последнего покушения на Тараса Кондратьевича меня самого едва не убили.

— Вот как раз на эту тему я и хочу с тобой поговорить. Я могу надеяться на твою откровенность?

— А как же! Мне ни от тебя, ни от Тараса Кондратьевича скрывать нечего.

— Очень хорошо. Сам понимаешь, что Тарасу Кондратьевичу небезразлично, кто и зачем желает ему смерти. По этой причине он поручил мне с Дмитрием Фёдоровичем установить, кто те ублюдки, которым он перешёл дорогу.

— Не пойму, при чем тут я? Если Дмитрий Фёдорович забрал сейчас у меня пистолет, то, по-видимому, вы меня подозреваете в чем-то плохом?

— Ты рассуждаешь верно, но я, излагая происшедшие события, ещё к твоей персоне не подошёл. Давай дальше послушай. Среди покушавшихся на Тараса Кондратьевича была проститутка Ксения Загорулько. Ты её знаешь?

— Нет!

— Удивительно! За несколько дней до гибели она сообщила следователю о том, что очень хорошо была знакома с тобой и ты вместе с ней и другими членами банды Спицы принимал участие в Сочи в покушении на Тараса Кондратьевича, даже руководил там всей операцией.

— Ты городишь какую-то собачью чушь! Я не желаю её слушать! — возмутился Щербатый, даже пристав со стула в порыве театрального возмущения.

— Присядь, Иван Сергеевич, ты ещё не все услышал, что я тебе хотел сказать, — спокойно осадил Щербатого Волчий Ветер. — Благодаря Загорулько мы узнали, кто был исполнителем заявки на убийство Тараса Кондратьевича. А раз так, то вчера мы с Дмитрием Фёдоровичем прямо от ресторана «Аделина», на глазах у телохранителей, выкрали Сергея Трофимовича Кернова, известного тебе под кличкой Спица, который сейчас находится в укромном месте. Ты знаешь Спицу?

— Никаких колёс, тем более спиц я не знаю.

— Ну что ж, тогда послушай, что говорит Спица о тебе и о Нежданове Юрие Николаевиче, на которого ты тайно работал.

— Где я работаю, на кого и кем, вы знаете. Больше я нигде и ни на кого не работаю.

Щербатый полагал, что у Волчьего Ветра нет доказательств его участия в покушении на Транквиллинова. Рассказ о похищении Спицы он посчитал обманом. Никак телохранители шефа не могли украсть от ресторана Спицу! С таким внутренним спокойствием Щербатый начал слушать запись заявления Спицы.

По мере того как он знакомился с признанием Спицы, разоблачавшим его и Нежданова, настроение Щербатого стало портиться. Кому, как не ему, было знать, что Спица говорит правду! Но, дослушав магнитофонную запись показаний Спицы, он так и не пожелал признаваться Волчьему Ветру в своих преступных действиях.

Слушая их разговор, Транквиллинов подумал: «Непонятно, как Александр Георгиевич сможет добиться от Провоторова признания, если он все отрицает?»

— Значит, ты не хочешь признаваться, что в сговоре с Неждановым, да и по собственной инициативе, совершил несколько преступлений?

— Не совершал я их, а поэтому мне не в чем признаваться.

— Я тебя, Иван Сергеевич, почему-то считал умнее, чем ты оказался на самом деле. Чтобы разоблачить во лжи, достаточно организовать очную ставку со Спицей, но поскольку у меня есть другие доказательства твоей вины, то обойдёмся и без этого.

— Никаких других доказательств того, в чем ты хочешь меня уличить, у тебя нет.

— Ты очень ошибаешься, Иван Сергеевич, если так думаешь. Кроме обвинения в покушении на убийство Тараса Кондратьевича, следователь Транспортной прокуратуры предъявит тебе обвинение в умышленном убийстве Валентинова Сергея Гавриловича.

— Я действовал в пределах необходимой самообороны. Если бы я его не застрелил, то он мог убить не только меня, но и Тараса Кондратьевича. Уголовное дело на меня по данному факту следователь уже давно прекратил.

— Следователь, принявший такое решение, допустил ошибку, но её не так трудно будет исправить.

— Почему ты так в этом уверен? Неужели ты считаешь себя умнее дипломированного юриста?

— Я беседовал с судебно-медицинским экспертом Толмачёвым, производившим вскрытие трупа Валентинова. По расположению раневого канала в теле убитого можно категорически сделать вывод, что Валентинов перед гибелью не сидел на полу с пистолетом в руке, как ты всем нам когдато заявил, а лежал. Толмачёв просил тебе передать, что если ты не согласишься с его выводом, то можно будет провести следственный эксперимент. Мы хорошо помним, кто из нас где сидел, лежал и из какого положения ты стрелял. По предполагаемой траектории пули, только протяни ниточку, сразу всем станет понятно, что убийца Валентинова тот, кто обманул следователя. Он поверил твоей версии и не задал Толмачёву нужного вопроса. Но этот пробел легко восполним…

— Я могу подтвердить, что после выстрела Валентинов не ударялся головой о пол, не падал из его руки пистолет, не было никакого звука, — прервав Волчьего Ветра, сказал Транквиллинов.

— Из чего, уважаемый Иван Сергеевич, вытекает однозначно, что ты убил Валентинова тогда, когда он находился без сознания и для твоей жизни не представлял никакой опасности.

Человек, не совершавший никакого преступления, услышав обвинение в убийстве, обязательно бы немедленно возмутился. Щербатый под давлением неопровержимых улик, не сознаваясь в содеянном, затравленно молчал, судорожно думая, что ему срочно предпринять, чтобы если не уйти от наказания, то хотя бы как-то его смягчить.