Времена Бессмертных - Роман Мишель - Страница 39

- Говорю как есть. Я уже на том этапе, когда мне нечего стыдиться. Я остаюсь, Парис.

- Ничего подобного! – думаю, внутри него загорается настоящий пожар, Парис тянет меня за собой к выходу, но его действия выражают безнадежность, он знает, что не сможет меня подчинить. – Аврора, я не позволю тебе! Мы отправляемся к твоему отцу, ты должна узнать правду о матери, должна вернуться домой…

- Стой. Остановись! Я все равно сбегу, сколько бы раз ты не возвращал меня в Византию! Я буду следовать за ним как магнит, он мне нужен, пока еще нужен и это сильнее любого расстояния, как ты не понимаешь?! – я хочу заплакать, глаза воспалены.

- Я не пущу тебя… - последний раз бессильно вырывается у Париса и он останавливается у массивных дверей, ведущих в осеннюю ночь.

- Пожалуйста. – я осторожно вынимаю руку из его сжатых ладоней. – Мне больно.

Мы снова смотрим, друг другу в глаза, расстояние между нами сокращено до неприличия. Я почти убедила его, но мне необходимо сделать кое-что, способное его остановить раз и навсегда. Что-то наподобие взятки, то, на что он вряд ли рассчитывал, и что он вряд ли когда-то еще раз получит.

- Спасибо тебе за то, что спас меня, но сейчас тебе нужно оставить меня. Я благодарна тебе… - тянусь к его губам, и мы сливаемся в поцелуе.

Для него это утоление жажды, для меня имитация хоть какой-то чувственности. Я плачу свою цену, только и всего. Это длится какое-то время, не могу сказать точно сколько. Может около минуты…или целых пять! На самом деле для меня поцелуя нет, поэтому времени я не замечаю, а вот для Париса все иначе.

Когда я решаю что достаточно, я осторожно, без вызова кладу ладонь, на его часто вздымающуюся грудь и отталкиваю от себя. Странно… Это был мой первый настоящий поцелуй, взрослый. А будто бы ничего и не произошло. Конечно, мне хотелось, чтобы на месте Париса был Лео, мой первый поцелуй должен принадлежать ему, но все иначе и мне приходится жертвовать многим, просто ради еще одной встречи с ним.

- Я так хотел этого…

- Тсс…! – останавливаю я Париса, замечая уже не сдерживаемую им сексуальную пелену в глазах. Я добилась, чего хотела, пора уходить.

И снова это странное ощущение, похожее на предчувствие, сопровождаемое покалыванием в кончиках пальцев, оно постепенно проникает в меня, как тогда, перед экскурсией на Окраину. Невероятно! Что это может означать? Сердце учащенно бьется, волнение наполняет тяжестью низ живота, я словно предвижу скорую встречу с Лео, я жду этого всем естеством. Невозможно передать словами испытываемое мною, я безукоризненно принадлежу Ему.

- Мне пора.

Я поднимаюсь с места, и спокойно обойдя Париса, направляюсь к выходу.

Как странно идти прочь из чужого дома, находящегося в чужом городе, и ничего не брать с собой, словно я никогда и ничем не обладала. Головокружительная легкость. И мне страшно выходить на улицу не от того, что кто-то там захочет причинить мне вред, а потому что это может привести к последствиям – я не увижу Лео снова.

- Я провожу тебя – окликает меня Парис, и ничего ему не ответив, я тем самым даю добро.

Сохрани меня для него.

На улице холодно, по настоящему и я тут же начинаю дрожать, правда, не знаю, толи от низкой температуры, или от желания поскорее добраться до Лео. Мы с Парисом идем молча, находясь в безопасности, укрытые темнотой полуночи. Он забыл предложить мне свою куртку.

Признаться честно, я не имею ни малейшего представления, куда нужно держать путь, в какой части города могут находиться Лео, Афина и Спартак, но вопросов ни себе, ни Парису не задаю. Он также молчалив, следует за мной, держась на небольшом расстоянии.

Дом Париса находится в отдалении, прямо противоположном особняку Бруно, из которого он меня выкрал. В этом районе совершенно безлюдно – что играет нам на руку – нет ни единого клочка света символизирующего жизнь людей.

Этот «слепой» путь продолжается около двадцати минут, за которые я успеваю продрогнуть до костей и Парис, наконец, догадывается предложить мне свою куртку, на что я сразу соглашаюсь. Теперь я, кажется, понимаю, куда мы движемся – обходим амфитеатр с фланга и чем ближе мы к арене, тем сильнее во мне нарастает ужас, вызванный воспоминаниями об увиденном там.

- Старайся держаться в тени. – только и говорит мне Парис. Мы проходим очередную неосвещенную улицу, огибающую круглую громадину амфитеатра.

И тут я замечаю впереди пожар. Чем ближе мы подходим, тем яснее становится, что он из себя представляет. Это горит средних размеров здание колониального стиля, голодное пламя с жадностью поглощает выкрашенный в белый цвет фасад, и вскоре нетронутым останется лишь мраморное крыльцо.

От полыхающего дома исходит жар. Неловко признаваться, но мне нравится чувствовать тепло, пусть и вызванное сожжением чьих-то апартаментов. Думаю это правительственный дом.

И вот поравнявшись с горящим строением, я, а после и Парис, замечаем движущуюся нам навстречу фигуру, сжатые кулаки человека кричат о силе воли. Это может быть только Он!

Я хочу броситься к Лео навстречу, но неожиданно понимаю, что меня удерживают за плечи. В полном изумлении, словно давно забыла, что Парис идет за мной по пятам, я удивленно смотрю на него.

- Пусти меня. – отрешенно, почти сонно говорю я ему, и он ослабевает хватку.

Полагаю всякое притворство, изображаемое мною в симпатии к нему, исчезает на его глазах и это губительно для нас обоих. Теперь, когда Лео так близко, любые доводы Париса, сила, чары, земное притяжение – ни что из этого арсенала не способно удержать меня и к собственному изумлению я понимаю, насколько мне жаль его. Я чисто и бескорыстно смотрю на него глазами, которыми окружающие и Лео в том числе, смотрят на меня каждый раз. Отчаяние отражается на лице человека сильнее всего, оно будто последний страшный крик, застывший на холодных губах мертвеца. Парис знает, что не сможет меня остановить, знает, что все, о чем он втайне мечтал, идилличное и доброе, никогда уже не произойдет в нашей совместной жизни. Не будит никакой совместной жизни!

Смотря на то, как через секунды я навсегда уйду из его рук, он понимает самое главное – я не люблю его – и болезненнее этой мысли, может быть лишь отравленная пуля, пущенная в сердце и отклонившаяся на миллиметр, чтобы убить жертву медленно.

Лео останавливается напротив нас. Сейчас между нами лишь желтый свет от пожара и пританцовывающие тени от поедаемых огнем окон дома. Мы трое замерли. Что за неслышный разговор взглядом происходит в этот самый момент? И кто разговаривает – я или эти двое?

Выражение лица Лео невозможно хоть как-то проанализировать, эмоции глубоко спрятаны, но я-то знаю - нужно смотреть на его руки! Они говорят куда больше. Сжатые, готовые к бою кулаки, он точно пришел сюда лишь с одной целью и, не добившись ее, не уйдет, по крайней мере живым – Лео хочет меня забрать.

- Я не хочу тебя отпускать. Я чувствую, что это плохо кончится. – почти умоляюще говорит Парис. Я благодарна ему за такую заботу.

Как было бы замечательно повиливать собственным сердцем, знать, как оно устроено – словно механизм – менять настройки, отключать, если дало сбой и уметь чинить, когда сломается. Выбирать - кого любить! Вот бы это было правдой! Я бы выбрала влюбиться в Париса, я бы простила его, а после напоила любовью, которую он, безусловно, заслуживает.

Но еще никому; ни богу, ни самому богатому человеку - не удавалось диктовать условия собственному сердцу. Мы все его рабы, а оно – властный и безжалостный повелитель.

- Возможно. – я пожимаю Парису руку. – Возможно, ты и прав, и для меня все кончится не очень хорошо, но… у меня всегда останешься ты.

Я смотрю на него в последний раз, снова отмечаю болезненную теплоту взгляда и ломаную линию ухмыляющихся губ. Все так просто, ухмылка говорит за Париса: ты разбиваешь мое сердце. Тебе нравится моя боль? А секундное, удерживание моих пальцев в своих, громче всего просит меня остаться.

- Я не вернусь в Византию. Если тебя там не будет, это больше не мой город.